— У нас нет такого обычая.
Брахт собрался поспорить, но в разговор вмешалась Катя:
— Я не хочу оскорблять наших хозяев, лучше уйдём.
Котузена её слова явно смутили. Закованной в латы рукой он разгладил напомаженные усы, а Каландрилл дружески улыбнулся и спросил:
— Нет ли у вас другого двора, где мы могли бы позаниматься сами по себе?
Воин подумал и сдержанно кивнул.
— Не одолжите нам снаряжение? — спросил Брахт.
Котузен вновь кивнул и, резко развернувшись на пятках, отдал несколько коротких распоряжений. Двое воинов туг же сорвались с места и принесли им куртки из толстой кожи, а третий повёл иноземцев в другой двор. Каландрилл и Брахт взвалили на плечи куртки, поблагодарили хозяев и отправились вслед за закованным в латы проводником. Сзади до ушей Каландрилла донёсся приглушённый голос:
— Варвары.
И тут же другой голос недоверчиво добавил:
— Их женщины дерутся…
Брахт усмехнулся, покачав головой; Каландрилл повёл глазами на проводника, взглядом прося кернийца помолчать. Да, джессериты другие, но они их союзники, так что надо уважать их обычаи.
«Мы кажемся им не менее странными», — подумал он, пока они шли по тёмному коридору.
Их проводили в небольшой квадратный, словно колодец, двор. Высоко над глухими стенами голубело небо. Двор был скрыт от посторонних взглядов, словно их привели сюда специально, дабы никто не видел меча в руках женщин. Проводник молча поклонился и ушёл.
— Странные люди, — пробормотал Брахт, напяливая куртку. — Они что, балуют своих женщин?
Каландрилл пожал плечами.
— Будем надеяться, что нам никто не помешает, — рассмеялась Катя, — ибо, если они на нас нападут, придётся удивить их ещё больше.
— Или переманить их женщин на нашу сторону, — усмехнулся Брахт.
Ценнайра, привыкшая к образу жизни, похожему на тот, которого придерживались джессериты, не видела ничего странного в том, что женщины не дерутся, и была неприятно удивлена, когда Брахт подал ей куртку из толстой кожи.
— Так говоришь, ты не умеешь фехтовать? — спросил он и, когда она покачала головой, продолжал: — Значит, не помешает кое-чему научиться.
Она переполошилась, опасаясь, что во время тренировки не сможет скрыть свою сверхчеловеческую силу. Каландрилл, неправильно истолковав её замешательство, галантно произнёс:
— Тебе не причинят вреда.
— А позже это может спасти тебе жизнь, — добавила Катя. — Хочешь? Поработай со мной. Начнём с кинжала.
Ценнайре ничего не оставалось, как согласиться. Она натянула куртку и осторожно вытащила из ножен кинжал думая о том, как бы не забыться и не проткнуть кожаные доспехи вануйки. Катя же, полагая, что причиной её смущения был кинжал, принялась объяснять, как его держать, как правильно ставить ноги и держать корпус.
— Резко вверх, — проговорила она, показывая движение, — словно вгоняешь кинжал под ребра в сердце. Большим пальцем упирайся в чашечку, бей от плеча, вкладывай в удар весь вес тела. Попробуй.
Ценнайра думала только о том, как бы не выказать свою силу, и была удивлена, когда удар её был отбит почти незаметным движением кисти. Рука Ценнайры отлетела в сторону, а кончик кинжала светловолосой девушки легко коснулся куртки Ценнайры.
— Не выдавай свои намерения, — учила Катя. — Глаза и ноги все мне показали. Удар должен быть неожиданным. Вот, смотри…
Она показала ей несколько приёмов, и Ценнайра была околдована этим смертельным танцем. Она поняла, что сила — ещё не все и что ей многому придётся научиться у Кати. Она усердно следовала указаниям вануйки, учась отбивать удары противника движением кисти, обманывать, выводить его из равновесия. Это совсем не походило на то, в чем она знала толк. Здесь, помимо всего прочего, ещё надо предугадать намерения противника. Очень скоро тренировка настолько увлекла её v что она даже забыла разыгрывать усталость.
Ценнайра почти не замечала звона клинков Каландрилла и Брахта, она видела и слышала только Катю и думала лишь о нападении и защите, о наступлении, отступлении, контратаке. Упражнения с кинжалом доставляли огромное удовольствие. Она поняла, что в будущем они могут сослужить ей очень хорошую службу. Научившись этому мастерству, подумала она, я могу стать непобедимой. Я обладаю неимоверной силой, подкреплённой нечеловеческими чувствами, позволяющими угадать движение противника. Вряд ли кто выдержит со мной соперничество. А даже если и выдержит, то что в этом такого? Удар кинжала под ребра все равно не убьёт меня.
Она так увлеклась, что не заметила, как пробежало время.
— На сегодня хватит, — крикнула Катя, когда Ценнайра заняла позицию. — Ты быстро учишься.
— При определённой тренировке она может стать вполне сносной фехтовальщицей, — заметил Брахт.
Ценнайра обернулась. Керниец и Каландрилл, спрятав мечи в ножны, наблюдали за их тренировкой.
— Да будет воля богов, чтобы ей это не понадобилось, — с серьёзным видом сказал Каландрилл, словно опасался за её жизнь.
— Разве у меня плохо получается? — спросила Ценнайра.
— Отлично, — успокоил её он. — Но все же…
Он пожал плечами и тут же неуклюже увернулся от мощного удара Брахта по спине. Керниец усмехался.
— Ахрд, ты что, уподобился нашим хозяевам? — весело спросил он, и Каландрилл покачал головой.
— Будь мир более спокойным местом, — сказала Катя, — я и сама была бы рада не брать в руки саблю. Но, принимая во внимание, куда мы направляемся и за кем гонимся, Ценнайра должна научиться защищать себя.
Каландрилл кивнул, они скинули куртки и, блуждая по коридорам, отправились назад, во двор, где тренировались котузены.
Солнце перевалило через зенит; воины в чёрных доспехах уже ушли со двора; вместо них появились люди в серых хлопковых туниках, что, по предположению Каландрилла, означало принадлежность к низшей касте. Они занимались оружием: кто-то оперивал стрелы, кто-то поправлял кольца в кольчугах. Двор был заполнен звоном затачиваемого на точильных камнях металла. Форт явно готовился к битве. Едва чужеземцы вошли во двор, как все тут же замерли и молча уставились на них, словно лишний раз подчёркивая, что они чужеземцы.
Джессериты не проронили ни слова до тех пор, пока Каландрилл не спросил, куда сложить обмундирование. На его вопрос вперёд вышел человек, низко и почтительно поклонился и сам предложил убрать куртки, словно работа эта была ниже их достоинства.
— Ахрд, их подобострастие выводит меня из себя, — пробормотал Брахт на энвахе.
— Они приравнивают нас к котузенам, — заметил Каландрилл, — а котузены достойны почитания.
Керниец буркнул что-то невнятное и посмотрел на джессеритов, в молчании ожидавших распоряжений. Видимо, в присутствии высоких гостей серые туники не имели права продолжать работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115