— раздалось из толпы. — Сукин сын приходит сюда и издевается над честными людьми только потому, что он вельможа. Проучить его!
— Я не хочу, чтобы здесь появился караул, — предупредил Форсон.
— А кто хочет? — спросили из толпы. — Мы сами с ним разберемся.
Каландрилл вскочил на ноги, отталкивая стул, но коленки у него дрожали. Кровь пульсировала в голове.
— Прошу вас, — произнес он, — клянусь вам, что завтра я все заплачу. Завтра я принесу вам деньги из дворца.
— Из дворца! — гикнула Лара. — Вы только послушайте — из дворца! Сейчас он нам начнет заливать, что сам он — домм!
— Чертовы вельможи! — сердито воскликнул кто-то. — Бей его!
— Не надо, умоляю вас!
Кто-то резко отдернул стол, и Каландрилл инстинктивно поднял руки, защищаясь. Бутыль и стаканы со звоном полетели на пол и разбились вдребезги. Кто-то вцепился в его плащ. Но тут же раздался голос:
— Осторожно, у него нож!
Он совсем забыл о кинжале, хотя проку ему от него все равно никакого не было, даже если бы его и не выдернули у него из-за пояса. На какое-то мгновенье он подумал, что Тобиас сумел бы им воспользоваться, но тут чей-то кулак ударил его в щеку, и теперь он думал только о боли.
Град ударов обрушился на него, и в животе у него все перевернулось. Он согнулся пополам, почти не чувствуя боли от ударов, сыпавшихся ему на спину. То, что он упал на пол, он понял, только когда к привкусу крови прибавился и привкус опилок, а в ребра ему ударил чей-то ботинок. Он попытался встать, но его тут же опять сбили с ног. Он подтянул колени к подбородку и обхватил голову руками. Его лупили ногами по спине, бедрам и груди, толпа все более разгорячалась.
Неожиданно раздался чей-то хриплый резкий голос:
— Прекратить!
И истязание прекратилось.
— Это еще кто такой? — насмешливо поинтересовался кто-то.
— Я!
Каландрилл раздвинул руки, приподнял разбухшие веки и разглядел пару поношенных черных кожаных ботинок, чьи трещинки, казалось, по-дружески ему улыбались. Чуть повыше он разглядел кожаные штаны, широкие ножны с мечом, длинный кинжал и черный кожаный плащ поверх черной рубашки из тонкой кожи. Лица он не видел, потому что человек смотрел на толпу.
— Ты приказываешь нам прекратить? — с презрением спросил кто-то.
— Я обязан это сделать. — Голос незнакомца звучал уверенно. — Он свое получил. Он уже все понял.
— Нет, мало, — настаивала Лара.
Смуглая рука легла на эфес меча, и металл заскользил по коже. Меч, гладкий, как змея в броске, выскользнул из ножен и засверкал в свете ламп. На клинке заиграли блики, а человек громко сказал:
— Мне бы не хотелось никого убивать.
По его акценту можно было заключить, что он не из Лиссе. В голосе его звучало столько уверенности, что никто не усомнился в его решимости. Меч с шумом опустился назад в ножны.
— Встань.
Каландрилл сплюнул кровью и уперся широко расставленными руками в грязный пол. Ему было больно, но он поднялся, покачиваясь и постанывая; когда он распрямился, жгучая боль пронзила его бок. Один глаз у него не открывался, в другом двоилось, но все же он разглядел, что его спаситель был такого же роста, что и он, и у него длинные черные, как и его одежда, волосы, завязанные сзади в «конский хвост». Глаза, взглянувшие на него, были поразительно голубыми, а вокруг них лучились бесконечные мелкие морщинки, словно ему часто приходилось щуриться, глядя на солнце; они глубоко сидели на его столь загорелом, почти черном, как и его рубашка, лице; нос у него был явно перебит, рот — широкий, а когда он заговорил, то Каландрилл увидел ровные зубы.
— Ты можешь идти?
Каландрилл попытался сделать шаг и кивнул, однако из носа его тут же потекла кровь.
— Тогда иди к двери, тебе никто не помешает. Так ведь?
Последний вопрос был задан сквозь зубы, и меч опять выглянул из ножен. Каландрилл направился к двери.
Его избавитель остановился, изучая толпу; ноги его были слегка согнуты в коленях, а клинок маячил прямо перед ним.
— А как насчет вина, что он выпил? — спросил Форсон.
Человек коротко рассмеялся.
— У тебя его нож, этого вполне достаточно. Клинок вовсе не плох. Оставьте его в покое и не вздумайте преследовать нас.
Он быстро отступил к двери, где все еще возился Каландрилл, и подставил ему плечо.
— Быстрее! — подогнал он. — Через минуту-другую они очухаются, а их столько, что даже я не смогу с ними справиться.
Он крепко взял Каландрилла за руку и быстро повел через площадь к ближайшему переулку. Каландриллу пришлось перебороть в себе боль, чтобы не отстать. Когда они были уже в переулке, сзади раздались сердитые голоса, и беглецы нырнули в следующий переулок, а затем еще в один, все более и более углубляясь в лабиринт улочек.
Наконец незнакомец остановился, и Каландрилл опустился на землю, прижимаясь спиной к стене, тяжело дыша и хватаясь руками за сильно болевшие ребра.
— Глупо ходить к Матросским воротам без единой монеты в кармане, — пробормотал его попутчик и тут же рассмеялся: — Да и носить с собой деньги такому невинному дитяти — тоже не лучшая затея.
— Я бы заплатил завтра, — глухо пробормотал Каландрилл, ощупывая языком зубы.
— Оставь Форсону кинжал, — сказал незнакомец. — И учись пользоваться клинком, если носишь его с собой.
Каландрилл кивнул, простонав:
— Я тебе очень благодарен.
Незнакомец пожал плечами.
— Не за что. Где ты живешь?
Каландрилл даже застонал при этом вопросе. Ему никак нельзя появляться во дворце в таком виде — окровавленный и взъерошенный, да еще и без кинжала.
— Нет, — пробормотал он. — То есть, пожалуйста, только не в таком состоянии. Завтра. Я вернусь туда завтра.
Незнакомец оценивающе взглянул на него и ухмыльнулся.
— Насколько я понимаю, это с тобой впервые.
— Да, — кивнул Каландрилл и опять застонал от боли в голове. — Со мной такое впервые.
— Тебе же лучше, если это больше не повторится. Но ты прав, не очень-то ты хорошо выглядишь. — Незнакомец помолчал, пожевав нижнюю губу, и опять пожал плечами. — Ладно, у меня есть комната, тебе там найдется местечко. Пошли.
Он оторвал Каландрилла от стены и, поддерживая, повел вперед. Каландрилл был ему безмерно благодарен за поддержку — сам он вряд ли заставил бы себя идти.
— Меня зовут Каландрилл, — сказал он. — А тебя?
— Брахт, — ответил незнакомец. — Меня зовут Брахт.
Глава третья
Через запыленное стекло прорубленного высоко в стене окна в комнату проник солнечный свет, и Каландрилл с трудом пришел в себя. Солнце светило ему прямо в лицо, наполняя глаза ярким красным пламенем, которое прожигало ему череп, добираясь до самых глубинных пластов.
Он застонал и протянул руку к кисточке звонка, чтобы позвать слугу и приказать ему принести холодной воды смочить пересохшее горло и какого-нибудь лекарства от головы, в которой стучало тысячью молотков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
— Я не хочу, чтобы здесь появился караул, — предупредил Форсон.
— А кто хочет? — спросили из толпы. — Мы сами с ним разберемся.
Каландрилл вскочил на ноги, отталкивая стул, но коленки у него дрожали. Кровь пульсировала в голове.
— Прошу вас, — произнес он, — клянусь вам, что завтра я все заплачу. Завтра я принесу вам деньги из дворца.
— Из дворца! — гикнула Лара. — Вы только послушайте — из дворца! Сейчас он нам начнет заливать, что сам он — домм!
— Чертовы вельможи! — сердито воскликнул кто-то. — Бей его!
— Не надо, умоляю вас!
Кто-то резко отдернул стол, и Каландрилл инстинктивно поднял руки, защищаясь. Бутыль и стаканы со звоном полетели на пол и разбились вдребезги. Кто-то вцепился в его плащ. Но тут же раздался голос:
— Осторожно, у него нож!
Он совсем забыл о кинжале, хотя проку ему от него все равно никакого не было, даже если бы его и не выдернули у него из-за пояса. На какое-то мгновенье он подумал, что Тобиас сумел бы им воспользоваться, но тут чей-то кулак ударил его в щеку, и теперь он думал только о боли.
Град ударов обрушился на него, и в животе у него все перевернулось. Он согнулся пополам, почти не чувствуя боли от ударов, сыпавшихся ему на спину. То, что он упал на пол, он понял, только когда к привкусу крови прибавился и привкус опилок, а в ребра ему ударил чей-то ботинок. Он попытался встать, но его тут же опять сбили с ног. Он подтянул колени к подбородку и обхватил голову руками. Его лупили ногами по спине, бедрам и груди, толпа все более разгорячалась.
Неожиданно раздался чей-то хриплый резкий голос:
— Прекратить!
И истязание прекратилось.
— Это еще кто такой? — насмешливо поинтересовался кто-то.
— Я!
Каландрилл раздвинул руки, приподнял разбухшие веки и разглядел пару поношенных черных кожаных ботинок, чьи трещинки, казалось, по-дружески ему улыбались. Чуть повыше он разглядел кожаные штаны, широкие ножны с мечом, длинный кинжал и черный кожаный плащ поверх черной рубашки из тонкой кожи. Лица он не видел, потому что человек смотрел на толпу.
— Ты приказываешь нам прекратить? — с презрением спросил кто-то.
— Я обязан это сделать. — Голос незнакомца звучал уверенно. — Он свое получил. Он уже все понял.
— Нет, мало, — настаивала Лара.
Смуглая рука легла на эфес меча, и металл заскользил по коже. Меч, гладкий, как змея в броске, выскользнул из ножен и засверкал в свете ламп. На клинке заиграли блики, а человек громко сказал:
— Мне бы не хотелось никого убивать.
По его акценту можно было заключить, что он не из Лиссе. В голосе его звучало столько уверенности, что никто не усомнился в его решимости. Меч с шумом опустился назад в ножны.
— Встань.
Каландрилл сплюнул кровью и уперся широко расставленными руками в грязный пол. Ему было больно, но он поднялся, покачиваясь и постанывая; когда он распрямился, жгучая боль пронзила его бок. Один глаз у него не открывался, в другом двоилось, но все же он разглядел, что его спаситель был такого же роста, что и он, и у него длинные черные, как и его одежда, волосы, завязанные сзади в «конский хвост». Глаза, взглянувшие на него, были поразительно голубыми, а вокруг них лучились бесконечные мелкие морщинки, словно ему часто приходилось щуриться, глядя на солнце; они глубоко сидели на его столь загорелом, почти черном, как и его рубашка, лице; нос у него был явно перебит, рот — широкий, а когда он заговорил, то Каландрилл увидел ровные зубы.
— Ты можешь идти?
Каландрилл попытался сделать шаг и кивнул, однако из носа его тут же потекла кровь.
— Тогда иди к двери, тебе никто не помешает. Так ведь?
Последний вопрос был задан сквозь зубы, и меч опять выглянул из ножен. Каландрилл направился к двери.
Его избавитель остановился, изучая толпу; ноги его были слегка согнуты в коленях, а клинок маячил прямо перед ним.
— А как насчет вина, что он выпил? — спросил Форсон.
Человек коротко рассмеялся.
— У тебя его нож, этого вполне достаточно. Клинок вовсе не плох. Оставьте его в покое и не вздумайте преследовать нас.
Он быстро отступил к двери, где все еще возился Каландрилл, и подставил ему плечо.
— Быстрее! — подогнал он. — Через минуту-другую они очухаются, а их столько, что даже я не смогу с ними справиться.
Он крепко взял Каландрилла за руку и быстро повел через площадь к ближайшему переулку. Каландриллу пришлось перебороть в себе боль, чтобы не отстать. Когда они были уже в переулке, сзади раздались сердитые голоса, и беглецы нырнули в следующий переулок, а затем еще в один, все более и более углубляясь в лабиринт улочек.
Наконец незнакомец остановился, и Каландрилл опустился на землю, прижимаясь спиной к стене, тяжело дыша и хватаясь руками за сильно болевшие ребра.
— Глупо ходить к Матросским воротам без единой монеты в кармане, — пробормотал его попутчик и тут же рассмеялся: — Да и носить с собой деньги такому невинному дитяти — тоже не лучшая затея.
— Я бы заплатил завтра, — глухо пробормотал Каландрилл, ощупывая языком зубы.
— Оставь Форсону кинжал, — сказал незнакомец. — И учись пользоваться клинком, если носишь его с собой.
Каландрилл кивнул, простонав:
— Я тебе очень благодарен.
Незнакомец пожал плечами.
— Не за что. Где ты живешь?
Каландрилл даже застонал при этом вопросе. Ему никак нельзя появляться во дворце в таком виде — окровавленный и взъерошенный, да еще и без кинжала.
— Нет, — пробормотал он. — То есть, пожалуйста, только не в таком состоянии. Завтра. Я вернусь туда завтра.
Незнакомец оценивающе взглянул на него и ухмыльнулся.
— Насколько я понимаю, это с тобой впервые.
— Да, — кивнул Каландрилл и опять застонал от боли в голове. — Со мной такое впервые.
— Тебе же лучше, если это больше не повторится. Но ты прав, не очень-то ты хорошо выглядишь. — Незнакомец помолчал, пожевав нижнюю губу, и опять пожал плечами. — Ладно, у меня есть комната, тебе там найдется местечко. Пошли.
Он оторвал Каландрилла от стены и, поддерживая, повел вперед. Каландрилл был ему безмерно благодарен за поддержку — сам он вряд ли заставил бы себя идти.
— Меня зовут Каландрилл, — сказал он. — А тебя?
— Брахт, — ответил незнакомец. — Меня зовут Брахт.
Глава третья
Через запыленное стекло прорубленного высоко в стене окна в комнату проник солнечный свет, и Каландрилл с трудом пришел в себя. Солнце светило ему прямо в лицо, наполняя глаза ярким красным пламенем, которое прожигало ему череп, добираясь до самых глубинных пластов.
Он застонал и протянул руку к кисточке звонка, чтобы позвать слугу и приказать ему принести холодной воды смочить пересохшее горло и какого-нибудь лекарства от головы, в которой стучало тысячью молотков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149