На губах у него выступила пена, глаза закатились так, что были видны лишь одни белки. Аномиус сложил руку в кулак, и Брахт застонал, все более изгибаясь назад — до тех пор, пока не поднялся на затылке и пятках. Казалось, его позвоночник вот-вот лопнет и грудь разорвется.
— Прекрати! — закричал Каландрилл. — Я все скажу.
Аномиус кивнул, и Брахт упал на землю, тяжело дыша, словно в параличе.
— Каландрилл ден Каринф. Мой отец — Билаф, домм Секки.
В маленьких глазках колдуна заблестело любопытство. Он, как птица, склонил голову набок и почесал мясистый нос.
— Так, значит, ты сын домма. Но и изгой, как ты говоришь?
— Да, — кивнул Каландрилл, быстро переводя взгляд с тяжело дышащего Брахта на колдуна. — Отец хотел, чтобы я стал священником, и я бежал с моим товарищем. До Кандахара мы добрались морем, скрываясь от преследования. А деньги и камень — да, я украл их.
Водянистые подозрительные глазки приблизились к нему; палец поднят в молчаливой угрозе.
— А карта? Как ты завладел картой, которой, как говорят люди, не существует?
— Ее я тоже украл, — соврал Каландрилл. — Я был… и, может, все еще остаюсь… ученым. Мне приходилось читать о Тезин-Даре, и мне захотелось отыскать потерянный город. Чтобы прославиться.
Аномиус шумно шмыгнул носом, дотронулся пальцем до подбородка Каландрилла и откинул назад голову. Затем вдруг, состроив гримасу, резко отдернул руку, словно обжегшись о невидимый огонь, и задумчиво посмотрел на юношу.
— Я не уверен в том, что ты говоришь правду. Я чувствую, что в тебе есть оккультная сила, но нет знания.
— Я не колдун, — быстро вставил Каландрилл.
— Я это знаю, — согласился Аномиус. — Если бы ты был чародеем, ты не попал бы в мою западню. Но все-таки… ты что-то недоговариваешь. Расскажи мне об этом камне.
— Я украл его, — повторил он. — У нашего дворцового мага.
Колдун опять зацокал языком и, покачав головой, поднял палец.
— Говори правду.
Словно сильный ветер шлепнул Каландрилла по лицу, и ему показалось, что колдун ощупывает пальцами его мозг, выжимая из него правду, мягко, но настойчиво. Рот у Каландрилла открылся, и язык начал двигаться сам по себе, произнося слова. Камень жег ему грудь, освещая лицо красным светом. Но вдруг давление под черепной коробкой ослабло и вовсе исчезло. Аномиус нахмурился.
— Итак? — прошипел он, словно змея. — Итак, камень оберегает тебя. И, более того, ни я, ни ты не можем до него дотронуться. А может, это и к лучшему? Кто знает? Но товарищ твой такой защиты не имеет. Будешь смотреть на его агонию в молчании? А может, хочешь посмотреть, как он умрет? Я чувствую, что вы связаны. У вас связанные судьбы. Может, он поможет мне развязать тебе язык?
Он ткнул пальцем в Брахта, и Каландрилл быстро сказал:
— Убей его, но мне больше нечего тебе сказать.
Колдун с издевкой рассмеялся.
— Зачем мне его убивать, Каландрилл ден Каринф? Я доведу его до легкой агонии. Думаю, что его стоны сделают тебя более разговорчивым.
— Подумаешь, наемник… — Каландрилл пожал плечами, стараясь говорить как можно презрительнее. — Кернийский меченосец, жалкий телохранитель. К тому же именно он затянул меня в твою ловушку. Какое мне дело до его мучений?
— Посмотрим, — сказал Аномиус. — Я чувствую, что его страдания тебе небезразличны. Меня не проведешь. Так что, пожалуй, я разожгу огонь в его легких и послушаю его крики. Или, может, мне растопить ему глаза? Что ты предпочитаешь, Каландрилл?
Каландрилл лихорадочно искал ответа, чтобы оттянуть пытку. Он ничуть не сомневался ни в способностях, ни в намерениях Аномиуса: если он будет молчать, то Брахт сейчас начнет корчиться в агонии, а возможно, и умрет; с другой стороны, расскажи он ему об их истинной цели, и их путешествию придет конец, и они упокоятся в этом вонючем коровнике. Стоит только Аномиусу понять, что они ищут «Заветную книгу», как он сам захочет отыскать ее или договориться с Азумандиасом — он уже доказал, что человеческие страдания для него ничего не значат. Каландриллу нужно было выиграть время; мысли его кружили почти в паническом беспорядке, а колдун не собирался торговаться.
К счастью, в дверях вдруг вырос бандит и грозно посмотрел на пленников, а затем, явно нервничая, перевел взгляд на колдуна.
— Господин Сафоман просит тебя к себе, маг.
— Зачем?
Аномиус повернулся к бандиту, и, хотя вопрос был задан мягким голосом, тот мгновенно отшатнулся.
— Защитники предпринимают вылазки, и господин Сафоман хочет, чтобы ты ими занялся. Для примера, сказал он.
Аномиус вздохнул и, склонив голову, опять посмотрел на Каландрилла.
— Боюсь… нам придется отложить… наш разговор. Пока меня не будет, подумай над тем, что ты видел, и над тем, что я могу сделать. — Он жестом отпустил посыльного и, выходя, задержался в дверях, пробормотав какой-то заговор. Камень на мгновение потеплел, и Каландрилл учуял запах миндаля. — Этот хлев теперь заколдован. И не вздумайте бежать, если дорожите жизнью. Не забывайте, что Сафоман обойдется с вами суровее, чем я.
Он вышел, оставив их в темноте. Каландрилл облегченно вздохнул и посмотрел туда, где лежал Брахт.
— Ты не ранен?
Вопрос был задан как-то невпопад, и Брахт, с усилием усмехнувшись, пробормотал:
— Нет. Но мне бы не хотелось пережить это вновь. А ты?
Каландрилл покачал головой.
— Похоже, камень оберегает меня. — Он внимательно посмотрел кернийцу в лицо. — Но если это была не просто угроза…
— Наемник? — Брахт подтянул ноги и сел, прижавшись спиной к стене. — Жалкий телохранитель?
— Это первое, что пришло мне в голову. Чтобы он оставил тебя в покое.
Брахт угрюмо рассмеялся.
— Печально, но он этого делать не собирается. Проклятый колдун видит нас насквозь. Боюсь, со временем он вытянет из нас ответы на свои вопросы.
— А что будет, если я ему все расскажу? — задумчиво спросил Каландрилл. — Что будет тогда? Что он сделает?
— Прикончит, и весь сказ! Он же сумасшедший. Скорее всего, отберет у нас карту и попытается найти книгу сам.
— А Сафоман? Тот ведь без колдуна как без рук.
Брахт покачал головой.
— Ты же слышал Аномиуса. Сафоман мечтает стать властителем Файна. А Кешам-Вадж — это его восточные ворота. Взяв город, Сафоман установит контроль над дорогой. Это поможет ему утвердиться в Файне, и тогда к нему потекут недовольные. А Мхерут'йи даст ему господство над всем побережьем. Это начало гражданской войны. Следующим шагом будет захват короны тирана. Так что Сафоман не отпустит волшебника.
— Тогда, может, поговорить с Сафоманом? — предложил Каландрилл.
— Чтобы он убил нас?
— а если я буду молчать, то колдун убьет тебя.
— Попытаем счастья.
Брахт неуклюже встал на ноги и подошел к двери. Каландрилл последовал за ним и предупредил:
— Не забывай о заклятье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
— Прекрати! — закричал Каландрилл. — Я все скажу.
Аномиус кивнул, и Брахт упал на землю, тяжело дыша, словно в параличе.
— Каландрилл ден Каринф. Мой отец — Билаф, домм Секки.
В маленьких глазках колдуна заблестело любопытство. Он, как птица, склонил голову набок и почесал мясистый нос.
— Так, значит, ты сын домма. Но и изгой, как ты говоришь?
— Да, — кивнул Каландрилл, быстро переводя взгляд с тяжело дышащего Брахта на колдуна. — Отец хотел, чтобы я стал священником, и я бежал с моим товарищем. До Кандахара мы добрались морем, скрываясь от преследования. А деньги и камень — да, я украл их.
Водянистые подозрительные глазки приблизились к нему; палец поднят в молчаливой угрозе.
— А карта? Как ты завладел картой, которой, как говорят люди, не существует?
— Ее я тоже украл, — соврал Каландрилл. — Я был… и, может, все еще остаюсь… ученым. Мне приходилось читать о Тезин-Даре, и мне захотелось отыскать потерянный город. Чтобы прославиться.
Аномиус шумно шмыгнул носом, дотронулся пальцем до подбородка Каландрилла и откинул назад голову. Затем вдруг, состроив гримасу, резко отдернул руку, словно обжегшись о невидимый огонь, и задумчиво посмотрел на юношу.
— Я не уверен в том, что ты говоришь правду. Я чувствую, что в тебе есть оккультная сила, но нет знания.
— Я не колдун, — быстро вставил Каландрилл.
— Я это знаю, — согласился Аномиус. — Если бы ты был чародеем, ты не попал бы в мою западню. Но все-таки… ты что-то недоговариваешь. Расскажи мне об этом камне.
— Я украл его, — повторил он. — У нашего дворцового мага.
Колдун опять зацокал языком и, покачав головой, поднял палец.
— Говори правду.
Словно сильный ветер шлепнул Каландрилла по лицу, и ему показалось, что колдун ощупывает пальцами его мозг, выжимая из него правду, мягко, но настойчиво. Рот у Каландрилла открылся, и язык начал двигаться сам по себе, произнося слова. Камень жег ему грудь, освещая лицо красным светом. Но вдруг давление под черепной коробкой ослабло и вовсе исчезло. Аномиус нахмурился.
— Итак? — прошипел он, словно змея. — Итак, камень оберегает тебя. И, более того, ни я, ни ты не можем до него дотронуться. А может, это и к лучшему? Кто знает? Но товарищ твой такой защиты не имеет. Будешь смотреть на его агонию в молчании? А может, хочешь посмотреть, как он умрет? Я чувствую, что вы связаны. У вас связанные судьбы. Может, он поможет мне развязать тебе язык?
Он ткнул пальцем в Брахта, и Каландрилл быстро сказал:
— Убей его, но мне больше нечего тебе сказать.
Колдун с издевкой рассмеялся.
— Зачем мне его убивать, Каландрилл ден Каринф? Я доведу его до легкой агонии. Думаю, что его стоны сделают тебя более разговорчивым.
— Подумаешь, наемник… — Каландрилл пожал плечами, стараясь говорить как можно презрительнее. — Кернийский меченосец, жалкий телохранитель. К тому же именно он затянул меня в твою ловушку. Какое мне дело до его мучений?
— Посмотрим, — сказал Аномиус. — Я чувствую, что его страдания тебе небезразличны. Меня не проведешь. Так что, пожалуй, я разожгу огонь в его легких и послушаю его крики. Или, может, мне растопить ему глаза? Что ты предпочитаешь, Каландрилл?
Каландрилл лихорадочно искал ответа, чтобы оттянуть пытку. Он ничуть не сомневался ни в способностях, ни в намерениях Аномиуса: если он будет молчать, то Брахт сейчас начнет корчиться в агонии, а возможно, и умрет; с другой стороны, расскажи он ему об их истинной цели, и их путешествию придет конец, и они упокоятся в этом вонючем коровнике. Стоит только Аномиусу понять, что они ищут «Заветную книгу», как он сам захочет отыскать ее или договориться с Азумандиасом — он уже доказал, что человеческие страдания для него ничего не значат. Каландриллу нужно было выиграть время; мысли его кружили почти в паническом беспорядке, а колдун не собирался торговаться.
К счастью, в дверях вдруг вырос бандит и грозно посмотрел на пленников, а затем, явно нервничая, перевел взгляд на колдуна.
— Господин Сафоман просит тебя к себе, маг.
— Зачем?
Аномиус повернулся к бандиту, и, хотя вопрос был задан мягким голосом, тот мгновенно отшатнулся.
— Защитники предпринимают вылазки, и господин Сафоман хочет, чтобы ты ими занялся. Для примера, сказал он.
Аномиус вздохнул и, склонив голову, опять посмотрел на Каландрилла.
— Боюсь… нам придется отложить… наш разговор. Пока меня не будет, подумай над тем, что ты видел, и над тем, что я могу сделать. — Он жестом отпустил посыльного и, выходя, задержался в дверях, пробормотав какой-то заговор. Камень на мгновение потеплел, и Каландрилл учуял запах миндаля. — Этот хлев теперь заколдован. И не вздумайте бежать, если дорожите жизнью. Не забывайте, что Сафоман обойдется с вами суровее, чем я.
Он вышел, оставив их в темноте. Каландрилл облегченно вздохнул и посмотрел туда, где лежал Брахт.
— Ты не ранен?
Вопрос был задан как-то невпопад, и Брахт, с усилием усмехнувшись, пробормотал:
— Нет. Но мне бы не хотелось пережить это вновь. А ты?
Каландрилл покачал головой.
— Похоже, камень оберегает меня. — Он внимательно посмотрел кернийцу в лицо. — Но если это была не просто угроза…
— Наемник? — Брахт подтянул ноги и сел, прижавшись спиной к стене. — Жалкий телохранитель?
— Это первое, что пришло мне в голову. Чтобы он оставил тебя в покое.
Брахт угрюмо рассмеялся.
— Печально, но он этого делать не собирается. Проклятый колдун видит нас насквозь. Боюсь, со временем он вытянет из нас ответы на свои вопросы.
— А что будет, если я ему все расскажу? — задумчиво спросил Каландрилл. — Что будет тогда? Что он сделает?
— Прикончит, и весь сказ! Он же сумасшедший. Скорее всего, отберет у нас карту и попытается найти книгу сам.
— А Сафоман? Тот ведь без колдуна как без рук.
Брахт покачал головой.
— Ты же слышал Аномиуса. Сафоман мечтает стать властителем Файна. А Кешам-Вадж — это его восточные ворота. Взяв город, Сафоман установит контроль над дорогой. Это поможет ему утвердиться в Файне, и тогда к нему потекут недовольные. А Мхерут'йи даст ему господство над всем побережьем. Это начало гражданской войны. Следующим шагом будет захват короны тирана. Так что Сафоман не отпустит волшебника.
— Тогда, может, поговорить с Сафоманом? — предложил Каландрилл.
— Чтобы он убил нас?
— а если я буду молчать, то колдун убьет тебя.
— Попытаем счастья.
Брахт неуклюже встал на ноги и подошел к двери. Каландрилл последовал за ним и предупредил:
— Не забывай о заклятье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149