— К тому времени Сафоман уже сообразит что мы бежали.
— Для начала он, пожалуй, обыщет весь Кешам-Вадж, — сказал Аномиус. — Но когда до него дойдут слухи о том, что произошло здесь, он поймет, куда мы направились. Но он не отважится преследовать нас далеко. И все же мне будет спокойнее, когда мы доберемся до леса.
— Итак, у нас день форы, — кивнул керниец. — А если он не бросится в погоню ночью, то даже больше. Сколько народу он может послать за нами?
Аномиус пожал плечами.
— Ему надо держать Файн на случай, если тиран направит против него армию. Много он не пошлет.
Брахт нервно взмахнул рукой.
— А сколько это? Чтоб ты провалился, колдун, я хочу знать, что нас ждет!
— Два десятка он может от себя оторвать, — ровным голосом ответил Аномиус. — А может, три.
— Тридцать человек по наши души!
Голос у Брахта срывался от злости. Колдун ухмыльнулся, обнажая почерневшие зубы.
— Ты забываешь, что теперь у вас есть союзник, — сказал он, — который легко расправится и с тремя десятками людей.
— Точно так же, как ты разделался с теми двумя там наверху? — Брахт ткнул пальцем вверх. — Что-то не припомню, чтобы ты нам сильно помог.
— Я же говорил, что произвести на свет огненных демонов — дело нелегкое. — Аномиус словно не замечал раздражения кернийца, пребывая в благодушном настроении. — Но к рассвету я обрету прежнюю силу. Тогда позади я оставлю… защитников.
Он произнес это со страшной в своей уверенности улыбкой. Каландрилл попытался представить, какую форму приобретут эти защитники, но предпочел ничего не спрашивать.
— Так что, поедем? — спросил Аномиус так мягко, словно речь шла о приятной верховой прогулке. — Там внизу есть где укрыться.
Не дожидаясь ответа, он пришпорил мерина и слегка дернулся, когда тот пошел, — куча черных лохмотьев, раскачивающаяся на спине сивого мерина.
— Может, он и колдун, — пробормотал Брахт, — но вовсе не наездник.
Почти весь день они добирались до реки, что видели сверху; с наступлением сумерек воды ее потемнели; ночь украдкой пробиралась в пойму, превращая впереди лежащий лес в сплошную темную отталкивающую массу. Дорога бежавшая вдоль реки, вдруг оборвалась перед строениями с освещенными окнами и разбрехавшимися при их приближении собаками. Они натянули поводья, осматривая поселение.
— Переправа, — сказал Аномиус, — и таверна. Теперь у нас большая фора перед Сафоманом. А к рассвету силы мои восстановятся. — Малюсенький колдун раздраженно поднял руку: — Я не привык много скакать и собираюсь здесь отдохнуть.
— Но я бы сначала переправился, — оборвал керниец.
— Завтра, — возразил Аномиус и, ткнув пальцем в грудь Брахта, добавил: — Я не собираюсь с тобой пререкаться.
Каландрилл услышал угрозу в его голосе и вспомнил о тех людях, что погибли от огня, вырвавшегося из пальцев колдуна. Он втиснулся между ними и предупреждающе посмотрел на Брахта.
— Провести ночь в покое довольно заманчиво, — сказал он. — Да и Сафоман не доберется до нас так быстро.
— Дипломат, — похвалил Аномиус и масляно улыбнулся Брахту. — Ну, ладно тебе, приятель. Что такое одна ночь? Переспим здесь, а на рассвете переправимся. И я позабочусь о том, чтобы Сафоман не переправился вслед за нами.
Брахт взглянул на Каландрилла и пожал плечами.
— Будь по-вашему. Но отправимся в путь с первыми лучами солнца.
— Хорошо, — пробормотал Аномиус, удостоив кернийца водянистым взглядом и опустив руку. — Путешественникам, вроде нас, не пристало ссориться. Я позабочусь о ночлеге, а на вас оставляю лошадей — в этих делах вы более сведущи, чем я.
Он уверенно направил мерина к воротам постоялого двора, где собаки просто взвились на цепях при его приближении. Он посмотрел на них точно так же, как только что смотрел на Брахта, и наставил на них палец; собаки, поджав хвост, засеменили прочь.
— С тобой он мог бы поступить и хуже, — заметил Каландрилл, пока они смотрели, как карлик слезает с лошади. — Не стоит об этом забывать.
— Хочется оставить его позади, — прорычал керниец.
— Как? — Каландрилл сделал жест в сторону переправы на берегу. — Стоит нам попытаться — и он прибегнет к колдовству.
— Но при первой же возможности?.. — спросил Брахт.
— Да, при первой же возможности, — согласился Каландрилл. — Пока же надо воспользоваться его силой в собственных интересах. А затем освободимся от него.
Брахт недовольно согласился, и они повели лошадей в стойло. Молодой конюх с любопытством смотрел на них.
— Вы люди эк'Хеннема? — боязливо спросил он. — Ходят слухи, что восставший господин бродит неподалеку.
Он поднял глаза на плато, краснеющее под лучами заходящего солнца. «Как кровь», — подумал Каландрилл, а вслух сказал:
— Нет. Мы путники с добрыми намерениями, и нам нужен ночлег. Только и всего.
— А я подумал… — парень виновато улыбнулся. — Вы похожи на воинов. Вы оба.
Брахт тихо рассмеялся и бросил ему монетку.
— Протри их, — приказал он, снимая с лошади поклажу. — Тщательно. И задай овса.
Грум кивнул и взял лошадей под уздцы, а они направились по двору, поглядывая на развалившихся около веранды собак.
Внутри таверны было прохладно; в очаге лежали неразожженные дрова; кроме Аномиуса и хозяина — толстяка с фиолетовыми прожилками на носу и щеках, красноречиво свидетельствующими о его привязанности к собственным погребам, — в таверне никого не было. Он принес им большие кружки темного эля и задержался у стола — толстяк был не менее любопытен, чем грум, только отделаться от него было сложнее.
— Вы едете из Кешам-Ваджа? — поинтересовался он.
— Да, — ответил Аномиус любезным голоском и так повел глазами, что его спутники поняли, что надо держать язык за зубами.
— Я слышал, там творится что-то невероятное. Говорят, Сафоман эк'Хеннем собрался воевать.
— Кто говорит?
Хозяин состроил неопределенную мину, вытирая руки о грязный передник.
— Люди, — сказал он, пожав плечами. — Люди говорят, что он собрал целую армию и идет на Файн. А может, уже и завладел им. Что-то вроде этого.
— А что ты об этом думаешь?
— А почему бы и нет? — Хозяин не сводил с них внимательного взгляда, словно пытаясь отгадать, за кого они. — Его отец был властителем Файна, и эта земля принадлежит ему по праву крови. Независимо от битвы на Каменном поле.
Аномиус любезно улыбнулся.
— Но тиран явно думает иначе, — продолжал хозяин, приободренный улыбкой колдуна. — Я слышал, что он послал на Сафомана целую армию. Неделю назад здесь был ликтор из Бхалустина и говорил о мобилизации.
— Ну и как? Удачно прошла?
Хозяин только поморщился и дотронулся пальцем до носа.
— Здесь мы занимаемся своим делом. Если тиран хочет воевать с Сафоманом, пусть разбираются между собой. Так мы говорим. У тирана есть колдуны, зачем ему простые люди?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
— Для начала он, пожалуй, обыщет весь Кешам-Вадж, — сказал Аномиус. — Но когда до него дойдут слухи о том, что произошло здесь, он поймет, куда мы направились. Но он не отважится преследовать нас далеко. И все же мне будет спокойнее, когда мы доберемся до леса.
— Итак, у нас день форы, — кивнул керниец. — А если он не бросится в погоню ночью, то даже больше. Сколько народу он может послать за нами?
Аномиус пожал плечами.
— Ему надо держать Файн на случай, если тиран направит против него армию. Много он не пошлет.
Брахт нервно взмахнул рукой.
— А сколько это? Чтоб ты провалился, колдун, я хочу знать, что нас ждет!
— Два десятка он может от себя оторвать, — ровным голосом ответил Аномиус. — А может, три.
— Тридцать человек по наши души!
Голос у Брахта срывался от злости. Колдун ухмыльнулся, обнажая почерневшие зубы.
— Ты забываешь, что теперь у вас есть союзник, — сказал он, — который легко расправится и с тремя десятками людей.
— Точно так же, как ты разделался с теми двумя там наверху? — Брахт ткнул пальцем вверх. — Что-то не припомню, чтобы ты нам сильно помог.
— Я же говорил, что произвести на свет огненных демонов — дело нелегкое. — Аномиус словно не замечал раздражения кернийца, пребывая в благодушном настроении. — Но к рассвету я обрету прежнюю силу. Тогда позади я оставлю… защитников.
Он произнес это со страшной в своей уверенности улыбкой. Каландрилл попытался представить, какую форму приобретут эти защитники, но предпочел ничего не спрашивать.
— Так что, поедем? — спросил Аномиус так мягко, словно речь шла о приятной верховой прогулке. — Там внизу есть где укрыться.
Не дожидаясь ответа, он пришпорил мерина и слегка дернулся, когда тот пошел, — куча черных лохмотьев, раскачивающаяся на спине сивого мерина.
— Может, он и колдун, — пробормотал Брахт, — но вовсе не наездник.
Почти весь день они добирались до реки, что видели сверху; с наступлением сумерек воды ее потемнели; ночь украдкой пробиралась в пойму, превращая впереди лежащий лес в сплошную темную отталкивающую массу. Дорога бежавшая вдоль реки, вдруг оборвалась перед строениями с освещенными окнами и разбрехавшимися при их приближении собаками. Они натянули поводья, осматривая поселение.
— Переправа, — сказал Аномиус, — и таверна. Теперь у нас большая фора перед Сафоманом. А к рассвету силы мои восстановятся. — Малюсенький колдун раздраженно поднял руку: — Я не привык много скакать и собираюсь здесь отдохнуть.
— Но я бы сначала переправился, — оборвал керниец.
— Завтра, — возразил Аномиус и, ткнув пальцем в грудь Брахта, добавил: — Я не собираюсь с тобой пререкаться.
Каландрилл услышал угрозу в его голосе и вспомнил о тех людях, что погибли от огня, вырвавшегося из пальцев колдуна. Он втиснулся между ними и предупреждающе посмотрел на Брахта.
— Провести ночь в покое довольно заманчиво, — сказал он. — Да и Сафоман не доберется до нас так быстро.
— Дипломат, — похвалил Аномиус и масляно улыбнулся Брахту. — Ну, ладно тебе, приятель. Что такое одна ночь? Переспим здесь, а на рассвете переправимся. И я позабочусь о том, чтобы Сафоман не переправился вслед за нами.
Брахт взглянул на Каландрилла и пожал плечами.
— Будь по-вашему. Но отправимся в путь с первыми лучами солнца.
— Хорошо, — пробормотал Аномиус, удостоив кернийца водянистым взглядом и опустив руку. — Путешественникам, вроде нас, не пристало ссориться. Я позабочусь о ночлеге, а на вас оставляю лошадей — в этих делах вы более сведущи, чем я.
Он уверенно направил мерина к воротам постоялого двора, где собаки просто взвились на цепях при его приближении. Он посмотрел на них точно так же, как только что смотрел на Брахта, и наставил на них палец; собаки, поджав хвост, засеменили прочь.
— С тобой он мог бы поступить и хуже, — заметил Каландрилл, пока они смотрели, как карлик слезает с лошади. — Не стоит об этом забывать.
— Хочется оставить его позади, — прорычал керниец.
— Как? — Каландрилл сделал жест в сторону переправы на берегу. — Стоит нам попытаться — и он прибегнет к колдовству.
— Но при первой же возможности?.. — спросил Брахт.
— Да, при первой же возможности, — согласился Каландрилл. — Пока же надо воспользоваться его силой в собственных интересах. А затем освободимся от него.
Брахт недовольно согласился, и они повели лошадей в стойло. Молодой конюх с любопытством смотрел на них.
— Вы люди эк'Хеннема? — боязливо спросил он. — Ходят слухи, что восставший господин бродит неподалеку.
Он поднял глаза на плато, краснеющее под лучами заходящего солнца. «Как кровь», — подумал Каландрилл, а вслух сказал:
— Нет. Мы путники с добрыми намерениями, и нам нужен ночлег. Только и всего.
— А я подумал… — парень виновато улыбнулся. — Вы похожи на воинов. Вы оба.
Брахт тихо рассмеялся и бросил ему монетку.
— Протри их, — приказал он, снимая с лошади поклажу. — Тщательно. И задай овса.
Грум кивнул и взял лошадей под уздцы, а они направились по двору, поглядывая на развалившихся около веранды собак.
Внутри таверны было прохладно; в очаге лежали неразожженные дрова; кроме Аномиуса и хозяина — толстяка с фиолетовыми прожилками на носу и щеках, красноречиво свидетельствующими о его привязанности к собственным погребам, — в таверне никого не было. Он принес им большие кружки темного эля и задержался у стола — толстяк был не менее любопытен, чем грум, только отделаться от него было сложнее.
— Вы едете из Кешам-Ваджа? — поинтересовался он.
— Да, — ответил Аномиус любезным голоском и так повел глазами, что его спутники поняли, что надо держать язык за зубами.
— Я слышал, там творится что-то невероятное. Говорят, Сафоман эк'Хеннем собрался воевать.
— Кто говорит?
Хозяин состроил неопределенную мину, вытирая руки о грязный передник.
— Люди, — сказал он, пожав плечами. — Люди говорят, что он собрал целую армию и идет на Файн. А может, уже и завладел им. Что-то вроде этого.
— А что ты об этом думаешь?
— А почему бы и нет? — Хозяин не сводил с них внимательного взгляда, словно пытаясь отгадать, за кого они. — Его отец был властителем Файна, и эта земля принадлежит ему по праву крови. Независимо от битвы на Каменном поле.
Аномиус любезно улыбнулся.
— Но тиран явно думает иначе, — продолжал хозяин, приободренный улыбкой колдуна. — Я слышал, что он послал на Сафомана целую армию. Неделю назад здесь был ликтор из Бхалустина и говорил о мобилизации.
— Ну и как? Удачно прошла?
Хозяин только поморщился и дотронулся пальцем до носа.
— Здесь мы занимаемся своим делом. Если тиран хочет воевать с Сафоманом, пусть разбираются между собой. Так мы говорим. У тирана есть колдуны, зачем ему простые люди?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149