— Аррхиман и Лафиль убиты.
Фигура, появившаяся в дверях, загородила собой свет. Она говорила сердитым голосом. Аномиус небрежно пожал плечами и отступил в сторону.
— Мой господин Сафоман эк'Хеннем, властитель Фаина.
— Бураш! — пробормотал Сафоман. — Дай света. Я не летучая мышь и в темноте не вижу.
— Я все время забываю, господин, что у тебя нет моих способностей.
Аномиус поднял руку, и в ладони его засверкал огонь постепенно осветивший весь сарай. Каландрилл во все глаза смотрел на отверженного дворянина. Сафоман был огромен — возможно, это самый большой человек, которого ему доводилось видеть. Головой он доставал до обгоревшей крыши. Он был без головного убора, пышная грива рыжеватых волос, обрамляя смуглое со свирепым выражением лицо, переходила в бороду и густые усы. Лохматые брови нависали над глубоко посаженными и дико сверкавшими темными глазами. Сафоман был похож на дикого, непокорного зверя. На нем была кираса из шкуры дракона, такая же рыжая, как и его волосы; на мускулистых узловатых руках — щитки того же цвета, на колонноподобных ногах — наголенники. На поясе — длинные ножны с мечом и топор. Он так посмотрел на пленников, что Каландрилл почувствовал себя овцой перед мясником.
— Убей их.
Сафоман повернулся, собираясь выйти, но негромкий голос колдуна заставил его задержаться.
— Это было бы неразумно, мой господин.
— Что?
Огромная голова резко повернулась к Аномиусу, волосатые губы раскрылись, и раздался звериный рык. Но колдун мягко улыбнулся, словно не замечая грозного вида хозяина.
— Господин, я предупреждал тебя о том, что они приближаются. Аррхиман и Лафиль были просто невнимательны. Они не должны были подпускать кернийца близко.
— Так их убил керниец? Тогда я сам убью его. А ты займись другим.
— Надо не так, — возразил Аномиус. — Мне кажется, что они крепко связаны между собой какой-то единой целью. И чем-то еще. Поодиночке они не представляют никакого интереса.
— Опять какие-то загадки! — рявкнул Сафоман. — Клянусь глазами Бураша, маг, почему ты все время говоришь загадками?
— Так уж я устроен, — отвечал Аномиус, ничуть не сбитый с толку.
— Зато я устроен по-другому — в один миг сейчас покончу с этими двумя, убившими моих людей, — прорычал великан. — Аррхиман и Лафиль лежат с перерезанными глотками, а мне еще надо брать город. Бураш! Мы давно уже об этом думаем! Твое колдовство привело проклятого ликтора именно туда, где мы с ним и покончили, а теперь ты должен проложить путь на Кешам-Вадж. Убей их или посмотри, как это сделаю я.
Он выхватил меч. Клинок засверкал в волшебном свете; сердце Каландрилла упало, во рту пересохло. Краем глаза он заметил, как напрягся Брахт, и понял, что, даже связанный, керниец так просто не сдастся.
— Господин, подожди! — Аномиусу пришлось изогнуться, чтобы заглянуть в глаза гиганту, но в его движении не было и намека на раболепство; Каландриллу даже почудилось, что он направил на Сафомана всю свою волю. — Сейчас или завтра? Какое это имеет значение, если они все равно умрут? Они в наших руках и не сбегут. Даю слово. А ты знаешь, что моему слову можно верить. — В тихом голосе прозвучали стальные нотки, и Сафоман задумался, пожевывая ус. Каландрилл облизал губы. — От них не последует неприятностей, по крайней мере — не сейчас, — настаивал колдун. — Кешам-Вадж будет твоим, а с Кешам-Ваджем твоей станет и дорога. У тебя будут все подступы к Файну. Ты будешь держать тирана в страхе, ибо Кешам-Вадж — это врата Восточных областей, как я и говорил. Я дам тебе Кешам-Вадж и Мхерут'йи в придачу. Ты станешь безграничным властителем Файна и всего восточного побережья от пустыни Шанн до Мхазомуля. А эти двое — как они могут нам помешать?
Меч опустился. Сафоман посмотрел на колдуна прищуренными глазами и сунул меч в ножны.
— Почему ты просишь за них?
— Не ради их жизни, господин. Я лишь прошу немного времени, и все. Я хочу знать, зачем они путешествуют по Кандахару. Удовлетвори мое любопытство. Это ничего тебе не будет стоить, а дать может много.
— Ты дашь мне Кешам-Вадж?
— Вопрос всего лишь нескольких дней, мой господин. Даю слово.
Великан что-то прорычал и пожал плечами.
— После… — Аномиус улыбнулся, — ты убьешь их после, если пожелаешь.
Сафоман кивнул, лохматая голова повернулась, и он зло зыркнул на пленников.
— Будь по-твоему, маг. На время они твои. Но я хочу, чтобы они стали примером.
— Они и Кешам-Вадж, мой господин. — Аномиус слегка склонил голову. Сафоман по-звериному ощерился и, развернувшись на пятках, скрылся в ночи. Колдун обратился к Каландриллу и Брахту: — Горячая кровь, вылитый отец. Только Бурашу известно, чего мне стоило склонить его в пользу этого плана, и вот теперь он хочет все разом! Всегда так! Сначала он вас прикончит, а потом будет сожалеть, если он вообще способен сожалеть. — Он грустно вздохнул, покачав головой, словно говорил о непокорном дитяти, и спрятал руки в огромных рукавах халата, как самый обыкновенный учитель. — Но у нас мало времени и много дел. Начнем с имен. Кто вы?
Каландрилл смотрел на него, сбитый с толку его поведением. Аномиус зацокал языком. Брахт сказал:
— А разве ты еще не знаешь, колдун? Неужели ты даже этого не знаешь?
Аномиус опять вздохнул со скорбным выражением на пергаментном лице.
— Куаннафорцы всегда были упрямы. Ты уже видел, на что я способен. Может, мне просто выудить у вас имена при помощи магии? Боюсь, эксперимент вам может не понравиться.
— Мне не нравятся ни путы, ни угрозы, — вызывающе ответил Брахт.
— Что ж, будь по-вашему.
Аномиус вытащил руку из рукава и, направив на кернийца палец с тупым выщербленным ногтем, что-то пробормотал. Брахт застонал и открыл рот. Красный камень разгорелся на груди Каландрилла, в ужасе смотревшего на своего товарища. Брахт боролся с волей колдуна, кусая губы. Вены вздулись у него на шее; на щеках и лбу выступил пот, он тяжело дышал, и постепенно из его горла, помимо воли, стали вылетать слова:
— Меня зовут Брахт… ни Эррхин… я из клана… Асифа… из… Куан-на'Фора.
— Отлично, — пробормотал Аномиус, опуская руку.
Брахт закашлялся и сплюнул, грудь его тяжело вздымалась.
— А ты?
Колдун повернулся к Каландриллу.
— Меня зовут Каландрилл, — быстро сказал он, не видя смысла в сопротивлении такой силе. — Я из Секки.
Аномиус нахмурился.
— Фамилия?
— Я изгой, — ответил он. — Без роду и племени и потому — без фамилии.
— Ну, ну, — мягко проворковал Аномиус, — все мы из какого-то рода-племени. Кто твои родители?
— Не отвечай ему, — прохрипел Брахт. — Сопротивляйся. Если он добьется своего, то тут же прикончит нас.
Колдун направил на кернийца руку, и Брахт закричал, ударившись затылком о камень. Он начал дрожать, изгибаться, бить ногами и стучать пятками по грязному полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149