Сюда отец отправлялся, когда покидал замок, по этой до-роге ехал, эту рыночную площадь пересекал, поднимаясь на холм к роскошным дворцам, окруженным садами. Тобин почти слышал голос отца, рассказывающего о царях и царицах, правивших в Эро, и царях-жрецах, которые управляли всеми Тремя Царства-ми из своей столицы в глубине материка, когда Эро был еще всего лишь рыбацкой деревушкой, страдающей от набегов жителей холмов.
— Что случилось, Тобин? — Фарин смотрел на мальчика с беспокойством.
— Ничего. Я просто думал об отце. Мне кажется, что я уже немного знаю город…
Фарин улыбнулся.
— Ему это было бы приятно.
— Тебе еще многое предстоит увидеть, — как всегда практично заметил Ки. — Риус ведь не мог изготовить все дома и переулки, хотя главные улицы показал правильно.
Фарин бросил на мальчика острый взгляд.
— Держитесь подальше от трущоб и тупиков, — предостерег он. — Вы еще слишком молоды, чтобы разгуливать там без провожатых даже днем. Я, правда, думаю, что наставник Порион не даст вам прохлаждаться, но все равно: дайте мне слово, что будете вести себя как положено.
Тобин кивнул, все еще поглощенный чудесами, представшими его глазам.
Снова пустив коней галопом, отряд обогнул гавань, и соленый морской ветер сдул пыль с одежды путешественников. Реку пересекал огромный каменный мост, достаточно широкий, чтобы по нему могла проехать шеренга из десятерых всадников. На другом берегу начинались пригороды Эро, и здесь Тобин понял, почему столицу называют Вонючим Эро.
Мальчик еще никогда не видел такого множества людей, ютящихся в тесных домишках, и никогда не ощущал подобного зловония. Не нюхавший ничего хуже дыма из кухонной печи, он был вынужден стиснуть зубы, чтобы выдержать эту смесь ароматов. Лачуги на узких улочках выглядели грязнее любого свинарника в Алестуне.
И еще Тобину показалось, что встречаются им сплошь одни калеки — безрукие, безногие, с лицами, изъеденными проказой. Мальчик с ужасом смотрел на одну из встречных повозок: она была нагружена мертвыми телами. Мертвецы были навалены, как бревна, их руки и ноги волочились по земле. У некоторых лица почернели, другие были так худы, что сквозь кожу торчали кости.
— Их везут вон туда, — показал Ки на столб черного дыма в отдалении. — Там их сжигают.
Тобин взглянул на урну, висевшую на луке его седла. Неужели и его отца везли на такой же повозке? Мальчик потряс головой, чтобы отогнать неприятную мысль.
Проезжая мимо придорожной таверны, Тобин заметил двух чумазых малышей, прижавшихся к женщине. Ворот ее лохмотьев был распахнут, так что виднелись дряблые груди, юбка задрана. Дети протягивали руки, выпрашивая милостыню, но прохожие равнодушно шли мимо, не обращая на них никакoгo внимания. Заметив пораженный взгляд Тобина, Фарин задержался и кинул малышам полсестерция. Дети кинулись к монете, шипя друг на друга, как дерущиеся коты. Женщина положила конец потасовке, отвесив обоим по оплеухе и схватив монету. Глянув на Фарина, она приподняла рукой одну из грудей, но, не заметив интереса к себе, поспешно скрылась в какой-то дыре, дети, жалобно ноя, побежали следом. Фарин взглянул на Тобина и пожал плечами.
— Люди здесь не всегда те, кем кажутся, мой принц. Эта улица называется Дорогой Нищих. Попрошайки собираются тут, чтобы обирать деревенских простаков, направляющихся на рыночную площадь.
Даже в этот час дорога, ведущая к южным воротам, была запружена повозками и всадниками, однако царский вестник затрубил в свой серебряный горн, толпа расступилась.
Тобин почувствовал одновременно и смущение, и гордость, когда Фарин отсалютовал капитану городской стражи и назвал его имя и титул, как если бы он был взрослым человеком. Подняв глаза, Toбин заметил, что на воротах высечен полумесяц Иллиора и язык пламени Сакора, когда отряд проезжал под аркой, мальчик благоговейно коснулся сердца и рукояти меча.
Внутри городской стены улицы стали шире, были вымощены и имели сточные канавы. Зловония это, правда, не уменьшало, потому что жители просто выплескивали помои из дверей и окон верхних этажей.
Склоны Дворцового Кольца были крутыми, однако строители устроили на них террасы для рынков, парков и садов. В других районах дома и лавки лепились к крутым улицам, совсем как раскрашенные кубики игрушечного города Тобина. Земли было мало, поэтому дома росли не вширь, а ввысь, некоторые из них имели четыре-пять этажей. Дома были по большей части деревянные на каменных подклетях, с черепичными крышами.
Несмотря на все уроки Аркониэля, Тобин не мог определить, по каким улицам они едут. Ки был прав: слишком много оказалось отходящих во все стороны переулков, и чтобы понять, где вы находитесь, пришлось бы спрашивать прохожих. Порадовавшись тому, что Орун знает дорогу, Тобин сосредоточил внимание на окрестностях, насколько их еще можно было разглядеть в сгущающихся сумерках.
Расположенные ниже, ближе к порту рынки уже закрывались, но те, что находились выше, ближе к Дворцовому Кольцу, продолжали торговать при свете факелов.
На этих улицах тоже попадались нищие, валялись дохлые собаки, бегали свиньи и чумазые дети, но встречались и знатные господа верхом и с соколами на рукавицах, сопровождаемые слугами в ливреях. Видел Тобин и ауренфэйе, и они тоже, должно быть, принадлежали к знати, потому что разряжены они были богаче скаланцев и благородный Орун со многими из них раскланивался.
На подмостках, установленных на площадях, выступали актеры и музыканты в разноцветных одеждах. По улицам сновали носильщики и торговцы, дризиды и жрецы. Тобин увидел издали людей в мантиях и в странных, похожих на птичьи, масках, должно быть, это и были те «птицы смерти», о которых рассказывал Аркониэль.
Торговцы всевозможными товарами продавали их с тележек или из окон маленьких лавок. На одной из площадей. Тобин заметил резчиков за работой, он хотел остановиться и посмотреть статуэтки, но Орун не позволил ему задерживаться.
Иногда на улицах встречались волшебники в мантиях и с серебряными амулетами. Тобин заметил одного в белой мантии, но, несмотря на предостережения Аркониэля, так и не понял, чем тот отличается от остальных.
— Поторопись, — снова сказал Орун, прижимая к носу золотой шарик с благовониями.
Отряд свернул налево и двинулся по широкой ровной улице, отсюда гавань была видна как на ладони. Новый поворот, и всадники оказались перед воротами в стене, окружающей Дворцовое Кольцо.
Орун что-то сказал командиру стражи, и тот, подняв факел, почтительно приветствовал Тобина.
За стеной оказалось тихо и темно, Тобин не мог разглядеть ничего, кроме нескольких освещенных окон и темных громад зданий на фоне звездного неба, но почувствовал, что таких толп, как в городе, здесь нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
— Что случилось, Тобин? — Фарин смотрел на мальчика с беспокойством.
— Ничего. Я просто думал об отце. Мне кажется, что я уже немного знаю город…
Фарин улыбнулся.
— Ему это было бы приятно.
— Тебе еще многое предстоит увидеть, — как всегда практично заметил Ки. — Риус ведь не мог изготовить все дома и переулки, хотя главные улицы показал правильно.
Фарин бросил на мальчика острый взгляд.
— Держитесь подальше от трущоб и тупиков, — предостерег он. — Вы еще слишком молоды, чтобы разгуливать там без провожатых даже днем. Я, правда, думаю, что наставник Порион не даст вам прохлаждаться, но все равно: дайте мне слово, что будете вести себя как положено.
Тобин кивнул, все еще поглощенный чудесами, представшими его глазам.
Снова пустив коней галопом, отряд обогнул гавань, и соленый морской ветер сдул пыль с одежды путешественников. Реку пересекал огромный каменный мост, достаточно широкий, чтобы по нему могла проехать шеренга из десятерых всадников. На другом берегу начинались пригороды Эро, и здесь Тобин понял, почему столицу называют Вонючим Эро.
Мальчик еще никогда не видел такого множества людей, ютящихся в тесных домишках, и никогда не ощущал подобного зловония. Не нюхавший ничего хуже дыма из кухонной печи, он был вынужден стиснуть зубы, чтобы выдержать эту смесь ароматов. Лачуги на узких улочках выглядели грязнее любого свинарника в Алестуне.
И еще Тобину показалось, что встречаются им сплошь одни калеки — безрукие, безногие, с лицами, изъеденными проказой. Мальчик с ужасом смотрел на одну из встречных повозок: она была нагружена мертвыми телами. Мертвецы были навалены, как бревна, их руки и ноги волочились по земле. У некоторых лица почернели, другие были так худы, что сквозь кожу торчали кости.
— Их везут вон туда, — показал Ки на столб черного дыма в отдалении. — Там их сжигают.
Тобин взглянул на урну, висевшую на луке его седла. Неужели и его отца везли на такой же повозке? Мальчик потряс головой, чтобы отогнать неприятную мысль.
Проезжая мимо придорожной таверны, Тобин заметил двух чумазых малышей, прижавшихся к женщине. Ворот ее лохмотьев был распахнут, так что виднелись дряблые груди, юбка задрана. Дети протягивали руки, выпрашивая милостыню, но прохожие равнодушно шли мимо, не обращая на них никакoгo внимания. Заметив пораженный взгляд Тобина, Фарин задержался и кинул малышам полсестерция. Дети кинулись к монете, шипя друг на друга, как дерущиеся коты. Женщина положила конец потасовке, отвесив обоим по оплеухе и схватив монету. Глянув на Фарина, она приподняла рукой одну из грудей, но, не заметив интереса к себе, поспешно скрылась в какой-то дыре, дети, жалобно ноя, побежали следом. Фарин взглянул на Тобина и пожал плечами.
— Люди здесь не всегда те, кем кажутся, мой принц. Эта улица называется Дорогой Нищих. Попрошайки собираются тут, чтобы обирать деревенских простаков, направляющихся на рыночную площадь.
Даже в этот час дорога, ведущая к южным воротам, была запружена повозками и всадниками, однако царский вестник затрубил в свой серебряный горн, толпа расступилась.
Тобин почувствовал одновременно и смущение, и гордость, когда Фарин отсалютовал капитану городской стражи и назвал его имя и титул, как если бы он был взрослым человеком. Подняв глаза, Toбин заметил, что на воротах высечен полумесяц Иллиора и язык пламени Сакора, когда отряд проезжал под аркой, мальчик благоговейно коснулся сердца и рукояти меча.
Внутри городской стены улицы стали шире, были вымощены и имели сточные канавы. Зловония это, правда, не уменьшало, потому что жители просто выплескивали помои из дверей и окон верхних этажей.
Склоны Дворцового Кольца были крутыми, однако строители устроили на них террасы для рынков, парков и садов. В других районах дома и лавки лепились к крутым улицам, совсем как раскрашенные кубики игрушечного города Тобина. Земли было мало, поэтому дома росли не вширь, а ввысь, некоторые из них имели четыре-пять этажей. Дома были по большей части деревянные на каменных подклетях, с черепичными крышами.
Несмотря на все уроки Аркониэля, Тобин не мог определить, по каким улицам они едут. Ки был прав: слишком много оказалось отходящих во все стороны переулков, и чтобы понять, где вы находитесь, пришлось бы спрашивать прохожих. Порадовавшись тому, что Орун знает дорогу, Тобин сосредоточил внимание на окрестностях, насколько их еще можно было разглядеть в сгущающихся сумерках.
Расположенные ниже, ближе к порту рынки уже закрывались, но те, что находились выше, ближе к Дворцовому Кольцу, продолжали торговать при свете факелов.
На этих улицах тоже попадались нищие, валялись дохлые собаки, бегали свиньи и чумазые дети, но встречались и знатные господа верхом и с соколами на рукавицах, сопровождаемые слугами в ливреях. Видел Тобин и ауренфэйе, и они тоже, должно быть, принадлежали к знати, потому что разряжены они были богаче скаланцев и благородный Орун со многими из них раскланивался.
На подмостках, установленных на площадях, выступали актеры и музыканты в разноцветных одеждах. По улицам сновали носильщики и торговцы, дризиды и жрецы. Тобин увидел издали людей в мантиях и в странных, похожих на птичьи, масках, должно быть, это и были те «птицы смерти», о которых рассказывал Аркониэль.
Торговцы всевозможными товарами продавали их с тележек или из окон маленьких лавок. На одной из площадей. Тобин заметил резчиков за работой, он хотел остановиться и посмотреть статуэтки, но Орун не позволил ему задерживаться.
Иногда на улицах встречались волшебники в мантиях и с серебряными амулетами. Тобин заметил одного в белой мантии, но, несмотря на предостережения Аркониэля, так и не понял, чем тот отличается от остальных.
— Поторопись, — снова сказал Орун, прижимая к носу золотой шарик с благовониями.
Отряд свернул налево и двинулся по широкой ровной улице, отсюда гавань была видна как на ладони. Новый поворот, и всадники оказались перед воротами в стене, окружающей Дворцовое Кольцо.
Орун что-то сказал командиру стражи, и тот, подняв факел, почтительно приветствовал Тобина.
За стеной оказалось тихо и темно, Тобин не мог разглядеть ничего, кроме нескольких освещенных окон и темных громад зданий на фоне звездного неба, но почувствовал, что таких толп, как в городе, здесь нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136