Что ж, когда дело этой ночи будет закончено, он никогда ее больше не увидит, Аркониэль от души благодарил за это богов.
Когда путники выехали на просторную площадь, Лхел показала на полную красную луну и пощелкала языком.
— Она звать младенцев — толстая, кровавая. Нам спешить. Никаких шаймари.
Она поднесла два пальца к ноздрям, имитируя первый глубокий вдох. Аркониэля передернуло.
Айя закрыла рукой глаза, и в молодом волшебнике на мгновение ожила надежда. Может быть, она все-таки смилуется… Однако Айя просто произнесла заклинание, вызывая видение Дворцового Кольца.
— Нет. Время у нас еще есть.
Холодный морской ветер взметнул их плащи, когда путники приблизились к воротам цитадели, выходящим к гавани. Аркониэль глубоко вздохнул, пытаясь побороть все усиливающуюся боль в груди. Их обогнала веселая компания молодых придворных, и в свете фонарей, которые несли пажи, молодой волшебник еще раз посмотрел на Айю. Ее бледное решительное лицо ничего ему не сказало.
Такова воля Иллиора, — безмолвно повторил себе Аркониэль. — Свернуть с пути невозможно.
С тех пор как смерть унесла единственную царскую дочь, женщины, связанные родством с правящей династией, стали умирать с пугающей быстротой. В городе мало кто решался говорить об этом вслух, но слишком многие оказались у ворот Билайри не по вине чумы или голода.
Двоюродная сестра Эриуса после пира почувствовала себя плохо и не проснулась на следующее утро. Другая каким-то образом умудрилась выпасть из окна высокой башни. Две прелестные царские племянницы, дочери Арона, утонули, в тихий солнечный день отправившись покататься на лодке. Даже детей дальней родни, если это были девочки, находили задушенными в колыбелях. Няньки шептались о злых духах ночи. Чем меньше оставалось потенциальных претенденток на трон, тем с большим беспокойством народ Эро смотрел на юную сводную сестру царя и шептался о младенце, которого та носила под сердцем.
Супруг принцессы, князь Риус, на пятнадцать лет старше своей красавицы жены, владел многими землями и замками, самым великолепным из которых был Атийон, расположенный в нескольких часах езды от столицы. Злые языки говорили, что это был брак по любви между богатством князя и царской сокровищницей, но Айя думала иначе.
Чета по большей части проводила время в Атийоне, но когда Ариани забеременела, князь с женой перебрались в Эро, в принадлежащий принцессе дом рядом со Старым дворцом.
Айя подозревала, что такой выбор сделал скорее царь, чем сама Ариани, и в последнюю их встречу прошлым летом принцесса подтвердила опасения старой волшебницы.
— Да смилуются над нами Иллиор и Дална, — шепнула Ариани Айе, сидя с ней в дворцовом саду и положив руку на живот, — и да даруют нам сына…
В детстве Ариани обожала своего старшего брата, который из-за разницы в возрасте был ей скорее отцом, теперь же она слишком хорошо понимала, что полностью находится в его власти, а в эти неспокойные времена рождение девочки, в которой текла кровь Герилейн, могло оказаться угрозой власти царя и его сына и наследника: приверженцы Иллиора не забыли пророчество оракула Афры и могли взяться за оружие, чтобы возвести на престол царицу.
С каждой новой засухой, с каждым новым опустошительным нашествием чумы шепот становился громче…
В темном закоулке перед воротами Айя сделала себя и Лхел невидимыми, и Аркониэль предстал перед стражниками в одиночестве.
В этот час на улицах было еще много народа, однако начальник стражи заметил серебряный амулет Аркониэля и остановил его.
— Какое дело привело тебя в город так поздно, волшебник?
— Меня ждут. Я явился по приглашению моего патрона, князя Риуса.
— Твое имя?
— Аркониэль Ремайрский.
Писец записал имя молодого волшебника на восковой табличке, и Аркониэль вступил в лабиринт домов и садов Дворцового Кольца. Справа высилась громада Нового дворца, строительство которого было начато Агналейн, а заканчивалось ее сыном, слева раскинулся Старый дворец.
Магия Айи была столь могущественна, что даже Аркониэль не мог бы сказать, следуют ли они с Лхел за ним, но ни оглянуться, ни прошептать их имена он не осмеливался.
Роскошный дом Ариани был окружен собственными стенами, садами и несколькими просторными дворами. Войдя в ворота, Аркониэль поспешно запер их за собой, как только ощутил прикосновение Айи к своему плечу. Молодой волшебник нервно огляделся, чуть ли не ожидая, что за голыми деревьями и статуями прячутся царские гвардейцы или хотя бы знакомые ему воины князя. Однако поблизости не было ни души — ни привратника, ни конюха. Окружающий дом сад был безмолвен, в воздухе висел аромат последних осенних цветов.
Рядом с Аркониэлем возникли Айя и ведьма, и все вместе они двинулись через сад к арке входа. Не сделали они и трех шагов, как с дерева слетела рогатая сова и схватила крысу всего в десяти футах от людей. Хлопая крыльями, чтобы сохранить равновесие, птица разделалась с грызуном и взглянула на Айю и ее спутников глазами золотыми, как только что отчеканенные монеты. Совы нередко встречались в Эро, но Аркониэль ощутил трепет благоговения: эти птицы были вестницами Иллиора.
— Благоприятное знамение, — шепнула Айя, когда сова улетела, бросив мертвую крысу.
Дворецкий князя, Минир, открыл дверь, услышав стук. Худой, серьезный, сутулый старик всегда напоминал Аркониэлю кузнечика. Он был одним из тех немногих, с кем его господин готов был разделить тяжелую ношу, которую предстояло нести в будущем.
— Слава Создателю! — прошептал старик, хватая Айю за руку. — Князь едва рассудка не лишился от беспокойства… — Он оборвал себя, увидев Лхел.
Аркониэль мог себе представить, о чем подумал Минир: ведьма, существо нечистое, повелительница мертвых, некромантка, которой послушны демоны и призраки.
Айя коснулась его плеча.
— Все в порядке, Минир. Твой господин знает. Где он?
— Наверху, мистрис. Я позову его. Айя на минуту задержала дворецкого.
— А капитан Фарин?
Фарин, рыцарь, командовавший княжеской гвардией, редко покидал Риуса. Иллиор не назвал его имени среди тех, кому можно было доверить тайну, но Айя и Риус не говорили о том, как скрыть от него события этой ночи.
— Князь послал его вместе с воинами в Атийон для сбора податей. — Минир провел путников в темный зал для аудиенций. — Женщин принцессы отправили ночевать во дворец, чтобы они не беспокоили роженицу. Этой ночью тут остались только мы с твоей Нари, мистрис. Я позову князя. — Минир поспешно стал подниматься по парадной лестнице.
В огромном камине на другом конце зала горел огонь, но ни одна лампа зажжена не была. Аркониэль медленно повернулся, стараясь разглядеть знакомую мебель и гобелены на стенах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136