И позаботься о том, чтобы выбрать себе достойного преемника.
— Но откуда я узнаю, кого выбрать?
Агажар улыбнулся и стиснул руку Айи, как тогда, при первой встрече на рынке.
— Положись на милость Светоносного. Ты будешь знать.
Так и случилось.
Сначала Айя не могла удержаться от того, чтобы не допытываться: где Агажар нашел чашу, кто ее сделал и зачем, но старый волшебник оставался непреклонным.
— Потерпи. Придет время тебе взять на себя долг Хранительницы, тогда я и расскажу тебе все, что мне известно.
К несчастью, очередь Айи хранить чашу наступила неожиданно для них обоих. Айя еще только вступила в свое второе столетие, когда погожим весенним днем Агажар упал мертвым на улице Эро. Только что он обсуждал с Айей достоинства нового заклинания превращения, которое недавно создал, как вдруг рухнул на землю, прижав руку к груди, в мертвых глазах застыло выражение легкого удивления.
Так и случилось, что молодая по меркам волшебников — едва перевалившая за сотню — Айя стала Хранительницей, не знающей, ни что она хранит, ни зачем. Она сдержала клятву, данную Агажару, и стала ждать, когда Светоносный укажет ей на преемника. Сменилось два поколения, через руки Айи прошло много талантливых учеников, но ни одному из них она и словом не обмолвилась о чаше.
Сбылось и предсказание Агажара: Айя с первого взгляда узнала в Аркониэле будущего Хранителя, увидев играющего в саду родительского дома мальчика. Тогда, пятнадцать лет назад, еще ничему не обученный Аркониэль уже мог заставить яблоко висеть в воздухе и гасил свечу усилием мысли.
Как ни молод был тогда Аркониэль, Айя рассказала ему то немногое, что знала о чаше, сразу же после обряда, связавшего их как наставницу и подмастерье, и обучила охранным заклинаниям. Тем не менее, как и велел ей Агажар, пока она сама несла груз ответственности.
За прошедшие годы Айя стала смотреть на чашу как на обузу, хотя и священную, все изменилось месяц назад, когда зловещий предмет стал преследовать ее во сне. Жуткие запутанные кошмары, более яркие, чем обычные сновидения, наконец вынудили Айю отправиться в Афру. В кошмарах она постоянно видела чашу, которую высоко над полем боя несла устрашающая черная фигура, имени которой Айя не знала.
— Айя! Айя, ты хорошо себя чувствуешь?
Айя стряхнула задумчивость и ободряюще улыбнулась Аркониэлю.
— Ну вот мы и добрались!
Скрытая в глубокой расселине горы, Афра едва ли могла быть названа даже деревней, она существовала исключительно для того, чтобы паломникам, ищущим совета оракула, было где остановиться. Гостиница и жилища жрецов лепились, как гнезда ласточек, к отвесным скалам, окружающим небольшую мощеную площадь. Колонны у дверей и прорубленные в толстых стенах узкие окна зданий были украшены древней резьбой. Площадь оказалась безлюдна, но из окон путникам махали жители.
В самом центре площади высилась яшмовая стела, у подножия которой журчал родник, наполняя небольшой каменный бассейн и поилку для лошадей рядом.
— Клянусь Светоносным! — воскликнул Аркониэль. Спешившись, он подвел своего коня к поилке, а сам подошел к стеле. Проведя ладонью по высеченным в камне буквам надписи на четырех языках, он прочел пророчество, три столетия назад изменившее историю Скалы.
— «До тех пор, пока дочь, наследница Фелатимоса, сражается и побеждает, Скала никогда не будет покорена». — Аркониэль изумленно покачал головой. — Это ведь оригинал, верно?
Айя печально кивнула.
— Царица Герилейн — ее тогда называли Предсказанная царица — сама установила эту стелу в благодарность оракулу после войны.
В самые тяжелые дни противостояния, когда казалось, что Пленимар захватит земли Скалы и Майсены, скаланский царь Фелатимос покинул поле битвы и отправился сюда, чтобы вопросить оракула. Вернувшись к армии, он привез с собой свою дочь Герилейн, которой тогда было шестнадцать лет. Следуя словам оракула, царь передал ей власть перед измученными воинами и вручил корону и меч.
Агажар, рассказывавший об этом Айе, говорил, что генералы с сомнением отнеслись к решению царя. Однако с самого начала девушка обнаружила дарованный богами дар полководца и за год добилась победы, собственноручно убив пленимарского Верховного Владыку в битве при Исиле. В мирные дни Герилейн оказалась такой же умелой правительницей, как и во время войны, и царствовала почти пятьдесят лет. Агажар был среди тех, кто оплакал ее смерть.
— Такие знаки раньше стояли по всей Скале, верно? — спросил Аркониэль.
— Да, на всех перекрестках. Ты был еще совсем младенцем, когда царь Эриус приказал их снести. — Айя спешилась и с благоговением коснулась стелы. Камень, хоть и раскалился на солнце, оставался таким же гладким, как в тот день, когда покинул мастерскую камнереза. — Однако даже Эриус не осмелился коснуться этого.
— Почему?
— Когда он прислал приказ уничтожить стелу, жрецы отказались. Чтобы добиться своего силой, пришлось бы захватить Афру, самое священное место в Скале. Так что Эриус великодушно уступил и ограничился тем, что утопил все остальные в море. Была еще и золотая доска с той же надписью в тронном зале Старого дворца… Интересно, что с ней сталось?
Однако молодого мага больше интересовали другие проблемы. Он из-под руки рассматривал скалы.
— А где же храм оракула?
— В глубине расселины. Напейся вдоволь… дальше нам предстоит идти пешком.
Оставив коней в гостинице, Айя и Аркониэль двинулись по дороге с глубокими колеями в глубь ущелья. С каждым шагом склон становился все круче, идти было все труднее. Кругом не было ни деревца, бросающего благословенную тень, ни ручейка, лишь белая пыль висела в неподвижном горячем воздухе. Скоро дорога превратилась в еле заметную тропу, петляющую между камнями, во многих местах ноги бесчисленных паломников сделали поверхность скалы гладкой и предательски скользкой.
Они повстречали две группы верующих, идущих от храма. Несколько молодых солдат, смеясь и громко переговариваясь, направлялись к гостинице, и лишь один отстал от товарищей: на лице его отчетливо читался страх смерти. Вторая группа окружала пожилую женщину, по виду богатую торговку, тихо плакавшую, опираясь на руку одного из сопровождающих.
Аркониэль с тревогой смотрел на путников. Айя дождалась, пока те скрылись за поворотом, потом присела на камень отдохнуть. Тропа в этом месте была так узка, что двоим людям было бы трудно разминуться, а нависающие стены ущелья делали неподвижный воздух горячим, как в печи. Айя глотнула воды из бурдюка, который Аркониэль наполнил у источника. Вода все еще была такой холодной, что у старой женщины заломило зубы.
— Далеко нам еще? — спросил Аркониэль.
— Совсем близко. — Айя, мысленно пообещав себе холодную ванну по возвращении в гостиницу, встала и пошла дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
— Но откуда я узнаю, кого выбрать?
Агажар улыбнулся и стиснул руку Айи, как тогда, при первой встрече на рынке.
— Положись на милость Светоносного. Ты будешь знать.
Так и случилось.
Сначала Айя не могла удержаться от того, чтобы не допытываться: где Агажар нашел чашу, кто ее сделал и зачем, но старый волшебник оставался непреклонным.
— Потерпи. Придет время тебе взять на себя долг Хранительницы, тогда я и расскажу тебе все, что мне известно.
К несчастью, очередь Айи хранить чашу наступила неожиданно для них обоих. Айя еще только вступила в свое второе столетие, когда погожим весенним днем Агажар упал мертвым на улице Эро. Только что он обсуждал с Айей достоинства нового заклинания превращения, которое недавно создал, как вдруг рухнул на землю, прижав руку к груди, в мертвых глазах застыло выражение легкого удивления.
Так и случилось, что молодая по меркам волшебников — едва перевалившая за сотню — Айя стала Хранительницей, не знающей, ни что она хранит, ни зачем. Она сдержала клятву, данную Агажару, и стала ждать, когда Светоносный укажет ей на преемника. Сменилось два поколения, через руки Айи прошло много талантливых учеников, но ни одному из них она и словом не обмолвилась о чаше.
Сбылось и предсказание Агажара: Айя с первого взгляда узнала в Аркониэле будущего Хранителя, увидев играющего в саду родительского дома мальчика. Тогда, пятнадцать лет назад, еще ничему не обученный Аркониэль уже мог заставить яблоко висеть в воздухе и гасил свечу усилием мысли.
Как ни молод был тогда Аркониэль, Айя рассказала ему то немногое, что знала о чаше, сразу же после обряда, связавшего их как наставницу и подмастерье, и обучила охранным заклинаниям. Тем не менее, как и велел ей Агажар, пока она сама несла груз ответственности.
За прошедшие годы Айя стала смотреть на чашу как на обузу, хотя и священную, все изменилось месяц назад, когда зловещий предмет стал преследовать ее во сне. Жуткие запутанные кошмары, более яркие, чем обычные сновидения, наконец вынудили Айю отправиться в Афру. В кошмарах она постоянно видела чашу, которую высоко над полем боя несла устрашающая черная фигура, имени которой Айя не знала.
— Айя! Айя, ты хорошо себя чувствуешь?
Айя стряхнула задумчивость и ободряюще улыбнулась Аркониэлю.
— Ну вот мы и добрались!
Скрытая в глубокой расселине горы, Афра едва ли могла быть названа даже деревней, она существовала исключительно для того, чтобы паломникам, ищущим совета оракула, было где остановиться. Гостиница и жилища жрецов лепились, как гнезда ласточек, к отвесным скалам, окружающим небольшую мощеную площадь. Колонны у дверей и прорубленные в толстых стенах узкие окна зданий были украшены древней резьбой. Площадь оказалась безлюдна, но из окон путникам махали жители.
В самом центре площади высилась яшмовая стела, у подножия которой журчал родник, наполняя небольшой каменный бассейн и поилку для лошадей рядом.
— Клянусь Светоносным! — воскликнул Аркониэль. Спешившись, он подвел своего коня к поилке, а сам подошел к стеле. Проведя ладонью по высеченным в камне буквам надписи на четырех языках, он прочел пророчество, три столетия назад изменившее историю Скалы.
— «До тех пор, пока дочь, наследница Фелатимоса, сражается и побеждает, Скала никогда не будет покорена». — Аркониэль изумленно покачал головой. — Это ведь оригинал, верно?
Айя печально кивнула.
— Царица Герилейн — ее тогда называли Предсказанная царица — сама установила эту стелу в благодарность оракулу после войны.
В самые тяжелые дни противостояния, когда казалось, что Пленимар захватит земли Скалы и Майсены, скаланский царь Фелатимос покинул поле битвы и отправился сюда, чтобы вопросить оракула. Вернувшись к армии, он привез с собой свою дочь Герилейн, которой тогда было шестнадцать лет. Следуя словам оракула, царь передал ей власть перед измученными воинами и вручил корону и меч.
Агажар, рассказывавший об этом Айе, говорил, что генералы с сомнением отнеслись к решению царя. Однако с самого начала девушка обнаружила дарованный богами дар полководца и за год добилась победы, собственноручно убив пленимарского Верховного Владыку в битве при Исиле. В мирные дни Герилейн оказалась такой же умелой правительницей, как и во время войны, и царствовала почти пятьдесят лет. Агажар был среди тех, кто оплакал ее смерть.
— Такие знаки раньше стояли по всей Скале, верно? — спросил Аркониэль.
— Да, на всех перекрестках. Ты был еще совсем младенцем, когда царь Эриус приказал их снести. — Айя спешилась и с благоговением коснулась стелы. Камень, хоть и раскалился на солнце, оставался таким же гладким, как в тот день, когда покинул мастерскую камнереза. — Однако даже Эриус не осмелился коснуться этого.
— Почему?
— Когда он прислал приказ уничтожить стелу, жрецы отказались. Чтобы добиться своего силой, пришлось бы захватить Афру, самое священное место в Скале. Так что Эриус великодушно уступил и ограничился тем, что утопил все остальные в море. Была еще и золотая доска с той же надписью в тронном зале Старого дворца… Интересно, что с ней сталось?
Однако молодого мага больше интересовали другие проблемы. Он из-под руки рассматривал скалы.
— А где же храм оракула?
— В глубине расселины. Напейся вдоволь… дальше нам предстоит идти пешком.
Оставив коней в гостинице, Айя и Аркониэль двинулись по дороге с глубокими колеями в глубь ущелья. С каждым шагом склон становился все круче, идти было все труднее. Кругом не было ни деревца, бросающего благословенную тень, ни ручейка, лишь белая пыль висела в неподвижном горячем воздухе. Скоро дорога превратилась в еле заметную тропу, петляющую между камнями, во многих местах ноги бесчисленных паломников сделали поверхность скалы гладкой и предательски скользкой.
Они повстречали две группы верующих, идущих от храма. Несколько молодых солдат, смеясь и громко переговариваясь, направлялись к гостинице, и лишь один отстал от товарищей: на лице его отчетливо читался страх смерти. Вторая группа окружала пожилую женщину, по виду богатую торговку, тихо плакавшую, опираясь на руку одного из сопровождающих.
Аркониэль с тревогой смотрел на путников. Айя дождалась, пока те скрылись за поворотом, потом присела на камень отдохнуть. Тропа в этом месте была так узка, что двоим людям было бы трудно разминуться, а нависающие стены ущелья делали неподвижный воздух горячим, как в печи. Айя глотнула воды из бурдюка, который Аркониэль наполнил у источника. Вода все еще была такой холодной, что у старой женщины заломило зубы.
— Далеко нам еще? — спросил Аркониэль.
— Совсем близко. — Айя, мысленно пообещав себе холодную ванну по возвращении в гостиницу, встала и пошла дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136