Кто-то медленно проходил совсем рядом с мельницей — всего лишь ярдах в пятидесяти от меня. Дерн на вершине холма был сухой и твердый, так что я отчетливо слышал хруст под ногами прохожего. Это были тяжелые, уверенные шаги.
Одним прыжком я очутился около двери и осторожно выглянул наружу. К мельнице медленно приближалась освещенная лунным светом фигура. Человек шел оттуда же, откуда пришел я,— с северо-запада. И я почему-то решил, что это незнакомец с пэтворф-ского кладбища, который бродил по округе, что-то разыскивая. Во всяком случае, приближавшийся человек был очень похож на него.
У меня было всего несколько секунд, чтобы обдумать положение. Хотел ли я встретить этого человека снова, да особенно в этом старом ветряке? Я ведь ничего не знал о нем и не был уверен, что он захочет увидеть меня снова. Тогда он говорил, что отдал бы многое, лишь бы найти эту мельницу. Возможно, теперь ему не понравится, что я, сам того не желая, опередил его. Снова, как и при первой встрече в Пэтворфе, у меня появилась мысль, что он, быть может, не совсем нормален. А если к тому же у него случайно окажется оружие, то он совершенно спокойно избавится от моего присутствия не самым приятным для меня способом.
Пока я размышлял, человек подходил все ближе и ближе. И тут мой взгляд случайно упал на лестницу, ведущую на второй этаж. Быстро и бесшумно я взлетел по ней и через люк, который, к счастью, оказался открыт, выбрался на чердак. Здесь царила темнота, хотя большой пролом в стене был ярко освещен луной. Я затаился, прижавшись спиной к стене, и, стараясь не издавать ни звука, стал наблюдать за пришельцем. Вот он появился в дверном проеме, и лунный свет упал на его лицо. Я увидел,что это не «моряк» из Пэтворфа.
Ощущение, надо сказать, было не из приятных. Не знаю, правильно ли я сделал, что взобрался наверх, не попытавшись как-нибудь выбраться наружу. Незнакомец почему-то не спешил входить. Он стоял на пороге и обшаривал нижний этаж лучом фонаря. При этом, дважды случайно осветив свое лицо, он дал мне возможность хорошенько рассмотреть его. Фигурой он был очень похож на моего случайного знакомого. Оба они были небольшого роста, плотного телосложения, но если мой пэтворфский собеседник зарос по самые
глаза густой щетиной, то лицо этого человека было гладко выбрито, если не считать ярко-рыжей бородки клинышком.Это лицо напоминало хищную лисью морду и придавало всей фигуре зловещий и странный вид. Мне захотелось оказаться в эту минуту где угодно, только не здесь.
Я проклинал себя снова и снова. Каким же я был идиотом, что забрался сюда!Когда этот человек вошел, сразу стало ясно, что он собирается остаться здесь на всю ночь. Незнакомец поместил свой фонарь на выступе расположенного посреди комнаты постава и, сняв с плеч рюкзак, достал оттуда пакет с едой и большую бутылку, наполненную доверху какой-то мутной жидкостью. Это наверняка был джин, возможно, слегка разбавленный водой.
Вдруг он, бросив приготовления, торопливо вышел наружу. Вероятно, хотел убедиться, что там никого нет.Как только он вышел, я поспешно соорудил себе постель из груды старых мешков, валявшихся рядом на полу. Теперь я лежал около люка, через который когда-то с помощью мощных цепей передавали вверх и вниз грузы, и у меня была прекрасная возможность наблюдать за своим соседом, оставаясь незамеченным. По крайней мере до тех пор, пока он не вздумает полезть наверх. Я решил, что, если он сделает это, я проломлю ему голову дубовой тростью — подарком мистера Макферсона. Этот удар заставит моего нового приятеля увидеть гораздо больше звезд, чем те, что уже появились на небе.
Вернувшись, незнакомец устроился поудобнее на груде каких-то обломков и .ветоши и продолжил приготовление ужина. Он достал из сумки кусок мяса и хлеб с маслом. Нож у этого человека был самый страшный из всех, какие я когда-либо видел, и незнакомец умело орудовал им. С жадностью он ел и пил, не обращая внимания на отвратительный запах из бутылки, который я ощущал даже у себя наверху. Да, отсутствием аппетита мой ночной гость явно не страдал!
Наевшись, он убрал оставшиеся мясо и хлеб в пакет. Все пока шло хорошо, и я приготовился смотреть, что же будет дальше. Он достал трубку, табак, спички и с наслаждением закурил. Я сделал вывод, что он чувствует себя, как Робинзон Крузо на своем необитаемом острове. До появления людоедов, конечно.
В этот момент меня беспокоили только две мысли. Первая заключалась в том, что моему новому приятелю с козлиной бородкой может прийти в голову подняться наверх с фонарем. Вторая — что он, закончив курить трубку и осушив бутылку, отправится спать, что было тоже очень вероятно и в такой же степени нежелательно.
Некоторое время незнакомец сидел, сложив руки на груди, и о чем-то размышлял. Он был сыт, но бутылка по-прежнему оказывала на него магическое действие: его блуждающий взгляд периодически падал на нее и он, вытащив зубами пробку, делал очередной глоток.
Уже не надеясь на его уход, я думал, что сейчас он вытряхнет пепел из трубки и уляжется спать, но вместо этого он поставил бутылку рядом с собой, повернул фонарь, чтобы свет падал на постав, заменивший ему стол, и, засунув руку во внутренний карман пиджака, вытащил квадратный пакет, завернутый в светло-коричневую оберточную бумагу.
Я внимательно наблюдал за пришельцем с того самого момента, как он появился в моем убежище. Но после того как я увидел пакет, незваный гость еще больше заинтересовал меня. Все мои домыслы относительно причин его появления разбивались об этот пакет, как о гранитную скалу. Что-то в нем было чрезвычайно таинственное, и я старался не упустить ни одной детали из того, что происходило внизу.
Итак, незнакомец развернул первый слой оберточной бумаги — в такую бумагу мне не раз приходилось упаковывать покупки. Следующий слой обертки был из хорошей писчей бумаги. Под ней обнаружился кусок парусины, и, наконец, я увидел промасленный шелк. Хозяин свертка очень осторожно снял эту последнюю обертку и извлек на свет Божий, а точнее на свет своего фонаря, сложенный в несколько раз лист бумаги. С еще большими предосторожностями он разложил этот листок на своем импровизированном столе так, чтобы луч света падал прямо на него. Я сразу понял, что это карта.
Но не такая, какую и вы, и я привыкли видеть в школе — аккуратно расчерченную и раскрашенную,— это скорее был план местности или обрывок лоции. К сожалению, со своего места я не мог хорошо различить, что там было нарисовано, хотя и лежал прямо над головой владельца бумаги. Хорошо я видел только отчетливую черную точку, нарисованную в самом центре плана, некоторые линии и пометки и, наконец, крест, начерченный так же отчетливо, как и точка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Одним прыжком я очутился около двери и осторожно выглянул наружу. К мельнице медленно приближалась освещенная лунным светом фигура. Человек шел оттуда же, откуда пришел я,— с северо-запада. И я почему-то решил, что это незнакомец с пэтворф-ского кладбища, который бродил по округе, что-то разыскивая. Во всяком случае, приближавшийся человек был очень похож на него.
У меня было всего несколько секунд, чтобы обдумать положение. Хотел ли я встретить этого человека снова, да особенно в этом старом ветряке? Я ведь ничего не знал о нем и не был уверен, что он захочет увидеть меня снова. Тогда он говорил, что отдал бы многое, лишь бы найти эту мельницу. Возможно, теперь ему не понравится, что я, сам того не желая, опередил его. Снова, как и при первой встрече в Пэтворфе, у меня появилась мысль, что он, быть может, не совсем нормален. А если к тому же у него случайно окажется оружие, то он совершенно спокойно избавится от моего присутствия не самым приятным для меня способом.
Пока я размышлял, человек подходил все ближе и ближе. И тут мой взгляд случайно упал на лестницу, ведущую на второй этаж. Быстро и бесшумно я взлетел по ней и через люк, который, к счастью, оказался открыт, выбрался на чердак. Здесь царила темнота, хотя большой пролом в стене был ярко освещен луной. Я затаился, прижавшись спиной к стене, и, стараясь не издавать ни звука, стал наблюдать за пришельцем. Вот он появился в дверном проеме, и лунный свет упал на его лицо. Я увидел,что это не «моряк» из Пэтворфа.
Ощущение, надо сказать, было не из приятных. Не знаю, правильно ли я сделал, что взобрался наверх, не попытавшись как-нибудь выбраться наружу. Незнакомец почему-то не спешил входить. Он стоял на пороге и обшаривал нижний этаж лучом фонаря. При этом, дважды случайно осветив свое лицо, он дал мне возможность хорошенько рассмотреть его. Фигурой он был очень похож на моего случайного знакомого. Оба они были небольшого роста, плотного телосложения, но если мой пэтворфский собеседник зарос по самые
глаза густой щетиной, то лицо этого человека было гладко выбрито, если не считать ярко-рыжей бородки клинышком.Это лицо напоминало хищную лисью морду и придавало всей фигуре зловещий и странный вид. Мне захотелось оказаться в эту минуту где угодно, только не здесь.
Я проклинал себя снова и снова. Каким же я был идиотом, что забрался сюда!Когда этот человек вошел, сразу стало ясно, что он собирается остаться здесь на всю ночь. Незнакомец поместил свой фонарь на выступе расположенного посреди комнаты постава и, сняв с плеч рюкзак, достал оттуда пакет с едой и большую бутылку, наполненную доверху какой-то мутной жидкостью. Это наверняка был джин, возможно, слегка разбавленный водой.
Вдруг он, бросив приготовления, торопливо вышел наружу. Вероятно, хотел убедиться, что там никого нет.Как только он вышел, я поспешно соорудил себе постель из груды старых мешков, валявшихся рядом на полу. Теперь я лежал около люка, через который когда-то с помощью мощных цепей передавали вверх и вниз грузы, и у меня была прекрасная возможность наблюдать за своим соседом, оставаясь незамеченным. По крайней мере до тех пор, пока он не вздумает полезть наверх. Я решил, что, если он сделает это, я проломлю ему голову дубовой тростью — подарком мистера Макферсона. Этот удар заставит моего нового приятеля увидеть гораздо больше звезд, чем те, что уже появились на небе.
Вернувшись, незнакомец устроился поудобнее на груде каких-то обломков и .ветоши и продолжил приготовление ужина. Он достал из сумки кусок мяса и хлеб с маслом. Нож у этого человека был самый страшный из всех, какие я когда-либо видел, и незнакомец умело орудовал им. С жадностью он ел и пил, не обращая внимания на отвратительный запах из бутылки, который я ощущал даже у себя наверху. Да, отсутствием аппетита мой ночной гость явно не страдал!
Наевшись, он убрал оставшиеся мясо и хлеб в пакет. Все пока шло хорошо, и я приготовился смотреть, что же будет дальше. Он достал трубку, табак, спички и с наслаждением закурил. Я сделал вывод, что он чувствует себя, как Робинзон Крузо на своем необитаемом острове. До появления людоедов, конечно.
В этот момент меня беспокоили только две мысли. Первая заключалась в том, что моему новому приятелю с козлиной бородкой может прийти в голову подняться наверх с фонарем. Вторая — что он, закончив курить трубку и осушив бутылку, отправится спать, что было тоже очень вероятно и в такой же степени нежелательно.
Некоторое время незнакомец сидел, сложив руки на груди, и о чем-то размышлял. Он был сыт, но бутылка по-прежнему оказывала на него магическое действие: его блуждающий взгляд периодически падал на нее и он, вытащив зубами пробку, делал очередной глоток.
Уже не надеясь на его уход, я думал, что сейчас он вытряхнет пепел из трубки и уляжется спать, но вместо этого он поставил бутылку рядом с собой, повернул фонарь, чтобы свет падал на постав, заменивший ему стол, и, засунув руку во внутренний карман пиджака, вытащил квадратный пакет, завернутый в светло-коричневую оберточную бумагу.
Я внимательно наблюдал за пришельцем с того самого момента, как он появился в моем убежище. Но после того как я увидел пакет, незваный гость еще больше заинтересовал меня. Все мои домыслы относительно причин его появления разбивались об этот пакет, как о гранитную скалу. Что-то в нем было чрезвычайно таинственное, и я старался не упустить ни одной детали из того, что происходило внизу.
Итак, незнакомец развернул первый слой оберточной бумаги — в такую бумагу мне не раз приходилось упаковывать покупки. Следующий слой обертки был из хорошей писчей бумаги. Под ней обнаружился кусок парусины, и, наконец, я увидел промасленный шелк. Хозяин свертка очень осторожно снял эту последнюю обертку и извлек на свет Божий, а точнее на свет своего фонаря, сложенный в несколько раз лист бумаги. С еще большими предосторожностями он разложил этот листок на своем импровизированном столе так, чтобы луч света падал прямо на него. Я сразу понял, что это карта.
Но не такая, какую и вы, и я привыкли видеть в школе — аккуратно расчерченную и раскрашенную,— это скорее был план местности или обрывок лоции. К сожалению, со своего места я не мог хорошо различить, что там было нарисовано, хотя и лежал прямо над головой владельца бумаги. Хорошо я видел только отчетливую черную точку, нарисованную в самом центре плана, некоторые линии и пометки и, наконец, крест, начерченный так же отчетливо, как и точка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53