ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Она с ним порвет, я уверена. Так что тебе надо
только чуть-чуть подождать. Терпение, Пауль, терпение. Нет, точно,
когда-нибудь я стану старой сводней!
За разговорами я не заметил, как мы отмахали весь путь и теперь входили в
знакомую аллею под сводами высоких мощных деревьев. Солнце пробивалось
сквозь крышу из плотных листьев, воздух светился и переливался, мы шли
словно по дну зеленого аквариума. Две желтые крупные бабочки мелькали перед
моими глазами, все было тихо, природу объял сладкий полуденный сон.
Мы с Эббой замедлили шаг, и остальные догнали нас. Карстен сказал:
- Вот здесь в прошлый раз наша лошадь перепугалась и встала!
- Значит, там твой дом?
Танкред обращался к Лиззи, но она не ответила.
- Господи! Опять этот тип! - прошептала Лиззи, встревоженно глядя вперед.
На крыльце мы увидели мужскую фигуру. Видимо, гость постучал в дверь и
теперь ждал, поглядывая на окна. Возможно, если бы не реакция Лиззи, я не
сразу узнал бы Рейна, но человек на крыльце обернулся в нашу сторону, и я,
как в бинокль, увидел его смазанные, мертвые глаза...
- Ну что ему нужно? - чуть слышно выдохнула Лиззи. - Мужа нет дома. Пусть
он уйдет!
- Но я бы хотел с ним поговорить! - сухо сказал Танкред и прибавил шагу.
- Пойдемте скорей! Ах, ты, черт!
К большой досаде Танкреда и к моей собственной радости, Рейн не стремился
общаться с нами. Он сразу же повернулся и быстро пошел в противоположную
сторону, когда мы подошли к крыльцу, он уже скрылся за углом.
- Этот господин держится подозрительно, - заметила Эбба, - отчего это он
удирает от людей? Ой, смотрите, кто там?
В кустах у дороги мелькнула тень: какой-то зверь выскочил на дорогу и
стремглав пересек ее.
- Кто это такой шустрый? Неужели собака? - спросил я.
- Какая собака - кошка? Большая кошка! Вон! Вон она! И Карстен взмахнул
рукой. Действительно, чуть подальше дорогу еще раз пересекла большая черная
кошка и помчалась вслед Рейну. Надо признать, она была очень большая и очень
пушистая, и я невольно вспомнил слова Арне, когда он описывал свою
неожиданную гостью в желтой комнате: "чудовищный зверь, огромный и косматый,
как медведь".
- Слушайте, - сказал я, - а это не тот ли котище, который является в
"пиратском гнезде"? Такая зверюга вполне могла справиться с маленьким псом.
Помнишь, Карстен, какие на нем были раны?
Карстен молча кивнул, а Танкред глубокомысленно заметил:
- Вполне возможно. Во всяком случае, роскошный экземпляр, и вполне
совпадает с описаниями очевидцев. В драме, которую мы наблюдаем, без черной
кошки никак не обойтись.
- Она явно побежала за Рейном, наверно, это его кошка?
- И это вполне вероятно. Почему бы и нет? Лиззи, а когда он являлся к вам
прежде, он тоже был с кошкой?
- Не знаю, я не видела... Разве кошек водят с собой? Это же не собака...
Не знаю.
Она открыла дверь, и мы вошли в дом. Лиззи провела нас в гостиную и
сказала:
- Подождите секундочку, я принесу лампу, а то там, наверху, наверное,
темно.
Пока она бегала за лампой, меня вновь охватило неприятное чувство. Было
просто ребячество, если не сказать наглость, являться вот так, в чужой дом,
и шпионить! Вторгаться в чужую частную жизнь, бессовестно вынюхивать... И в
то же время, нас попросила хозяйка дома. Попросила как об одолжении. И разве
я сам, по чести сказать, не видел, не чувствовал, что ей нужно помочь? Я сам
был свидетелем их отношений, ее противоестественной покорности... Моника
была права: Лиззи вела себя при нем, как под гипнозом. В его мягких манерах,
в его вкрадчивой любезности разве не мерещился мне своекорыстный, злой дух?
И в конце концов, женщина должна иметь право знать, чем занимается ее муж.
- Посмотрите, какая любопытная гравюра! - произнес Танкред. Он стоял в
углу комнаты и рассматривал небольшую, изрядно выцветшую гравюру. Она висела
в нише и не бросалась в глаза, так что в наш первый визит в этом доме ни я,
ни Карстен ее не заметили. Мы подошли поближе. Это был портрет человека в
одеянии священника, старинное изображение с рафинированной проработкой
деталей - подобную тщательность можно увидеть в работах немецкой школы. С
особым усердием художник занимался руками своей модели: сложенные на коленях
спокойные руки довольно правильной формы, с длинными, тонкими пальцами
производили, на редкость, тревожное и отталкивающее впечатление - что-то в
них было, как мне показалось, от насекомого. К несчастью, лицо на портрете
почти полностью покрывало безобразное коричневое пятно.
- Жаль, что она так попорчена, - заметил Танкред, - очень любопытно было
бы взглянуть на его лицо.
- Интересный портрет, - пробормотал Йерн, - весьма интересный...
Посмотрите на руки, мне кажется, они похожи...
- Извините, что я задержалась! - сказала Лиззи, появляясь с уже зажженной
лампой. - Мне пришлось заливать парафин.
- Не знаешь, чей это портрет? - Танкред кивком головы указал на гравюру.
- Это Йорген Улле, "пиратский пастырь", который выстроил этот дом. А на
заднем плане вы видите город Лиллезунд в одна тысяча восемьсот десятом
году... Но я не люблю эту гравюру... Ну, пойдем? Сходим быстренько наверх, а
потом выпьем кофе с ликером, я поставила воду.
Под предводительством Лиззи мы поднялись наверх по узкой деревянной
лестнице с выщербленными ступеньками и оказались на просторном чердаке.
Сквозь маленькое и грязное чердачное оконце пробивался узкий луч солнечного
света - по углам было вовсе темно. Огромная паутина свисала с верхнего угла
окошка. Она сверкала и переливалась на фоне темной стены, придавая окну
очарование романтической заброшенности. Запах пыли шибал в нос, и было очень
жарко.
Лиззи быстро прошла через освещенное пространство, в свете ее лампы всего
в нескольких метрах перед нами неожиданно обнаружилась стена и дверь. Дверь
была низенькая, с коваными петлями и уголками, на ней висел большой, ржавый
и тоже кованый замок. Лиззи поставила лампу на пол и достала из кармашка
передника огромный ключ, вставила его в замочную скважину, повернулась к нам
и сказала шепотом:
- Ну вот... Только я боюсь открывать! Может, кто-то из вас...
- Дай-ка мне! - завороженный этим замком и дверью, я поспешно шагнул
вперед.
Разумеется, я никогда не считал себя отчаянным смельчаком, но
любопытство, а возможно, и безнаказанность иной раз берут верх над моей
природной осторожностью, если не сказать - трусостью. Когда я был маленьким,
меня одолевала жажда приключений, опасных путешествий и смелых открытий, и я
обожал чердаки и подвалы. Особенно подвалы, потому что там было темно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58