Та не противилась, только не отвечала
и ни за что не хотела отпустить руку мужа.
- Не дергайте нас, - сказал Танкред. - Моника, приготовь пожалуйста,
горячую ванну.
* * *
Около часа спустя Эбба, в теплых носках, в брюках, в большом вязаном
свитере, причесанная и подкрашенная, сидела с нами в просторной гостиной у
самого камина, и готовилась поведать историю своих приключений в доме Пале.
Самообладание полностью вернулось к ней, и она была склонна воспринимать
происшествие и свою роль в нем скорее с юмористической стороны. Арне
соорудил нам по роскошному коктейлю; было очень приятно, что этот нехороший
день заканчивается благодушно и мирно.
- Жалко, что Карстена нет, - сказала Эбба, попивая коктейль. - Я сейчас
вам такое расскажу!.. Ему было бы тоже интересно...
- Не слишком увлекайся алкоголем! - с добродушной улыбкой заметил
Танкред. - Не то ты сейчас такое наговоришь, что мы не поймем, где кончается
правда и начинается полет фантазии.
- Ну, давай, дорогая, рассказывай! - произнес Арне. - Мы тут все
переволновались, а я уж, грешным делом, подумал, что Пале тебя насилует.
- Самое смешное, что ты не так уж далек от истины! - весело заявила Эбба.
- Но я буду рассказывать по порядку, а вы не перебивайте. Значит, дело было
так...
Я подошла к дому около трех. И честно говоря, пока я шла, мое боевое
настроение почти улетучилось. Просто смешно, настолько отрезвляет
обыкновенная прогулка под холодным дождем! "Так Трусами нас делает
раздумье", - сказал Гамлет, и я с ним согласна. Если бы я не боялась ваших
насмешек, то просто вернулась бы домой. Но самолюбие - о! И поэтому я взяла
себя в руки и постучала.
Дверь открыл Пале. Я подумала: ну, держись! Надулась, напыжилась и
промаршировала в дом, словно инспектор полиции. И сообщаю: мне нужно
поговорить с Лиззи. А он со своей мерзкой улыбочкой отвечает: она больна и
ей, дескать, нужно пару дней полежать в постели, и лучше бы поберечь ее
сейчас от серьезных разговоров, поскольку она нуждается в покое и отдыхе...
Старая свинья! Начинает мне, короче, пудрить мозги. И тут я взрываюсь и
выкладываю ему в соответствующих выражениях все, что я о нем думаю. Я
сообщаю ему, что это неслыханная наглость - вот так прийти и увести человека
из дома, куда он сам пришел за помощью! Говорю, что он самый настоящий
садист, что он не имеет никакого права так измываться над молодой, слабой
женщиной, которая ему в дочки годится и которая ему даже не жена - ни перед
Богом, ни перед людьми. И если он думает, что с человеком можно обращаться,
как с подопытным кроликом, то он глубоко заблуждается! И что я не уйду из
этого дома без Лиззи.
И что вы думаете? Все это он, разумеется, пропускает мимо ушей. Как о
стену горох! Он улыбается еще слаще прежнего и говорит: "Милая фру
Каппелен-Йенсен! Боюсь, вы не вполне разобрались в ситуации. У Лиззи было не
очень счастливое детство, и вот, как издержки дурного воспитания - девушка
выросла очень нервозной, с крайне неустойчивой психикой (это он мне-то,
психологу, говорит!) и она страдает некоторыми навязчивыми идеями, и
сегодня, по всей вероятности, с ней случился такой срыв, но если вы, милая
фру, непременно желаете с ней переговорить, то ради Бога!" И пусть, дескать,
Лиззи сама разъяснит мне, что это всего лишь недоразумение. И он,
представьте, отвел меня к Лиззи в спальню и оставил там с ней наедине. И
даже не подслушивал за дверью, я в этом лично убедилась...
Лиззи лежала в постели, вялая, апатичная, с самым отсутствующим и
равнодушным видом... Знаете, на что это похоже? Да, я видела таких
наркоманов! Увидела меня и слабо так улыбнулась. Я пыталась ее поднять,
говорю:
Я пришла за тобой, пойдем, тебя ждут, он тебя отпустит со мной! Все без
толку... Она вяло так машет рукой и бормочет, что у нее был истерический
припадок. И что она наговорила нам всякую чушь, и чтобы мы ее простили, это
все неправда, потому что она живет в мире грез и фантазий, и что с ней
бывают такие припадки, когда она болтает Бог знает что. И что Пале ее муж, и
что ей хорошо с ним и ничего не надо, только бы немного поспать, потому что
она очень устала. Я изо всех сил старалась ее растормошить, но она как
пьяная. Я пыталась ей объяснить, что на самом деле, все наоборот; это он ей
внушает, будто у нее истерия, а она совершенно здоровая, нормальная женщина,
что все будет хорошо, она будет жить у нас с Танкредом, пойдет работать,
выйдет замуж за нормального молодого человека, родит детей... Все без толку!
Мне, говорит, и так хорошо, только дай мне поспать, и буквально засыпает у
меня на руках... Ну, что тут делать?
Я спустилась в гостиную. Пале с самым невинным видом предлагает присесть
на минутку, чтобы просохнуть и выпить с ним рюмочку превосходного ликера. Я
была в такой ярости, что больше всего на свете хотела бы отвесить ему
хорошую оплеуху! Моя миссия позорно провалилась! Ну, думаю, ладно, я с тобой
присяду и послушаю, что ты мне наболтаешь, грязный ублюдок! Не идти же домой
с пустыми руками! Ты, думаю, сейчас будешь пить, язык у тебя развяжется, и я
уж задам тебе парочку интересных вопросов на засыпку, ты у меня еще
расколешься!
Он ведь не знает, какая у меня специальность! Ну, я улыбаюсь, изображаю
большое смущение и сажусь. Наливает он мне какой-то зеленый ликер. Вкус
необычный, с горчинкой. Объясняет, что настоящий старинный абсент. И
начинает болтать без умолку. Про свою интереснейшую работу, про Йоргена
Улле, потом про сатанизм и про всякие культы...
- Это его конек! - не выдержал я. - Точно с таким же докладом он выступал
перед нами.
- Я так и поняла, - сказала Эбба. - Я помню, как вы рассказывали. Так
вот, я уверена: это выступление у него отработано, как у актера. Наверно,
упражнялся перед зеркалом...
Но надо отдать ему должное - выступил он прекрасно. Я бы сказала: он не
только мастерски владеет материалом, но у него приемы превосходного лектора
- при всей логике, речь красочная, образная, то он цитирует старинные книги,
то припоминает забавный анекдотец... Параллели тоже очень любопытные. У него
получается, что тайные оккультные общества имеют большую власть и оказывают
влияние на определенные исторические события. В этом с ним трудно спорить. И
еще он вполне убедительно доказывает, что черный культ всегда имел большую
привлекательность для человеческой души. Ладно, это все, так сказать, из
области рассудочной. Но интересно другое: чем больше он говорил, тем больше
меня это захватывало. Я, пожалуй, могу понять, в чем его обаяние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58