Снаружи
ворвался сырой резкий ветер, небо было обложено, клочковатый туман наползал
с моря. Он разрывался у скал, на берегу, а в море стоял плотной густой
стеной. Снова донесся до меня вой далекого буя, то тише, то громче ~ унылый
звук, словно сама неживая природа жаловалась на отсутствие трепетной,
бессмертной души. Нет, несмотря ни на что, лучше в такую ночь быть в
человеческом доме, под крышей. Выше голову, Пауль!
Я еще раз проверил револьвер Арне и положил его на пол, рядом с кроватью,
чтобы не натыкаться на него руками во сне. Затем погасил лампу и забрался
под одеяло. Через несколько минут я крепко заснул. Так засыпают люди в
спокойной уверенности, что они в безопасности под кровом своих теплых домов,
не подозревая, что уже через час их поглотит землетрясение или сожжет удар
молнии. Если бы мы обладали способностью заглянуть в будущее, даже на пять
минут, мы погибли бы от бессонницы.
Не знаю, что меня разбудило - неясный неожиданный звук или смутная
инстинктивная тревога. Мое подсознание было встревожено, красный сигнал
опасности вспыхнул во сне: Пауль, проснись, проснись! Во сне я бежал по
темной подвальной лестнице, чтобы выбраться на свободу; я добрался до самого
выхода и в этот момент проснулся. Я немедленно открыл глаза и тупо
огляделся. Пару секунд я соображал, где нахожусь. Вспомнил и тут же
машинально повернулся к зеркалу.
Наверное луна пробивалась сквозь разрыв в облаках, поверхность зеркала
отсвечивала и кривилась в слабом молочном свете. Что это? Что это двигалось
там - стул? Или стол? Нет, вся поверхность высокого зеркала медленно
двинулась влево. Наконец-то я понял: открывается дверь! Скрипнуло дерево,
лязгнули старые шарниры. Темное отверстие расширялось.
Ужас парализовал меня. Словно связанный по рукам и ногам, я лежал на
спине, обливаясь холодным потом; в затылке, в позвоночнике, в пятках -
леденящий тяжелый свинец. Никогда в жизни, ни прежде, ни впоследствии, мне
не доводилось испытывать подобного страха. В дверном проеме возникла высокая
фигура и скользнула к моей кровати... прошуршал плащ. Появилась еще одна...
и еще... О великий Боже, целая процессия!
Я рванулся, преодолел отвратительный паралич, и сделал отчаянный бросок к
револьверу. Если бы мне удалось его схватить, я, не задумываясь, вслепую,
разрядил бы обойму вперед, в тишину, в шуршащие длинные плащи. Но мои пальцы
успели лишь нащупать холодную рукоятку, когда на голову обрушился мощный
удар, словно обвалилась стена, и я потерял сознание.
Невозможно сказать, сколько я был без памяти. Наверное, лишь несколько
минут. Потом я мало-мальски очухался. Это было неприятное состояние - между
сном и бодрствованием. Сильно, тупо болела голова, ее нельзя было оторвать
от подушки, и я потерял всякую власть над собственным телом; изо всех сил
стараясь приподнять руку или хотя бы пошевелить пальцем, я не видел
результата. Но я понимал, что случилось, я вполне осознавал себя. Мне
показалось, лунный свет стал ярче, и я мог наблюдать, что творилось в
комнате.
Я находился как бы на дне аквариума; силуэты колебались и слегка
расплывались перед моими глазами, и было очень тихо. По комнате двигалось не
менее пяти фигур, все они были в длинных матросских плащах и зюйдвестках, их
движения подчинялись общему замедленному ритму, как у ныряльщиков под водой.
Возможно, у меня был нарушен слух, впрочем, и зрение тоже: под черными
зюйдвестками я не мог различить лиц - черты сливались, образуя гладкую,
плоскую, светлую поверхность, как у надувного бычьего пузыря. Зеркальная
дверь была открыта, у зеркала стоял некто и загадочно жестикулировал; его
зеркальное отражение создавало иллюзию лишней пары рук. Другие проплывали в
открытую дверь в коридор. Кажется, они разбрелись по всему дому. Некоторые
плавно двигались вспять, исчезая в черной дыре за зеркалом. Мне показалось,
они что-то уносят. Потом у меня перед глазами поплыл серовато-сиреневый
туман, все смешалось. Я снова был в обмороке.
Теперь я, должно быть, провалился надолго. Мне представлялось, что я в
дыму. Я задыхался, я бежал от огня. Но откуда-то издали сквозь черный
клубящийся дым до меня доносился голос, какой-то человек шел мне на помощь,
он звал меня по имени: "Пауль! Пауль!" Это был голос Моники. Она задыхалась,
я должен был ей помочь, она без меня погибнет! Моника, где ты? Я бежал, как
безумный, кругом взрывалось пламя, с шумом и треском рушились деревья.
"Пауль! Пауль!"
Очнувшись, я прежде всего ощутил ту же тяжелую боль в голове. Болело все
тело и было трудно дышать. Потом я заметил, что комната на самом деле
наполняется дымом; он валил в распахнутую дверь и поднимался кверху из-под
пола. В комнате было светло, словно днем, но это не был ясный солнечный
свет, нет, это было желтое пламя! Мне стало жарко и я понял: в доме пожар!
Дом!... Внизу - огонь!
Я слушал сухой громкий треск, была страшная жара. Я попытался вскочить и
вскрикнул от боли, голова закружилась, мне пришлось снова сесть на кровать.
Я осторожно поднялся и, пошатываясь, добрался до двери. В коридоре горел
пол! Дым разъедал глаза. Я повернулся и побрел к зеркалу.
"Пауль! Пауль!"
Что это? Снова я брежу? Голос Моники. Надо попробовать поскорее выбраться
на воздух, пока я снова не рухнул. Зеркальная дверь была закрыта. Я с трудом
поднял руку и нащупал механизм в углу рамы. Господи! Он был разбит, словно
ударом тяжелого молотка... Меня качнуло, комната пошла вбок, пол накренился
и вздыбился. Вот теперь я пропал...
"Пауль!"
Нет. это не обморок, не игра воображения - я слышал крик Танкреда. Он
доносился снаружи! По стенке я добрался до окна. Окно было заперто. Целая
вечность прошла, пока мне удалось справиться с задвижкой. Я распахнув окно.
Внизу стояли Танкред и Моника. Увидев меня, они что-то закричали. Из-за
угла выскочила Эбба.
Я наклонился, высунулся в окно и дышал. Я чувствовал, что силы мои на
исходе. Было невыносимо жарко и кружилась голова. Вдруг снаружи в окно
уперлась лестница. По ней карабкался Танкред. Я услышал, как он кричит:
- Пауль! Спокойно! Я сейчас... Только не падай! Спасательная команда...
не бросит... друга в огне!
Он болтал без умолку. Я вывалился за подоконник, чуть не встал ему на
руки, и мы, мешая друг другу, поползли вниз. Моника с Эббой внизу держали
лестницу, она ходила ходуном. С моей пижамы сыпались искры.
А чуть позже я лежал в холодке, облаченный в длинные брюки Танкреда и в
его шерстяной свитер, моя бедная голова покоилась на коленях у Моники, а ее
дивные пальцы гладили мой гудящий лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
ворвался сырой резкий ветер, небо было обложено, клочковатый туман наползал
с моря. Он разрывался у скал, на берегу, а в море стоял плотной густой
стеной. Снова донесся до меня вой далекого буя, то тише, то громче ~ унылый
звук, словно сама неживая природа жаловалась на отсутствие трепетной,
бессмертной души. Нет, несмотря ни на что, лучше в такую ночь быть в
человеческом доме, под крышей. Выше голову, Пауль!
Я еще раз проверил револьвер Арне и положил его на пол, рядом с кроватью,
чтобы не натыкаться на него руками во сне. Затем погасил лампу и забрался
под одеяло. Через несколько минут я крепко заснул. Так засыпают люди в
спокойной уверенности, что они в безопасности под кровом своих теплых домов,
не подозревая, что уже через час их поглотит землетрясение или сожжет удар
молнии. Если бы мы обладали способностью заглянуть в будущее, даже на пять
минут, мы погибли бы от бессонницы.
Не знаю, что меня разбудило - неясный неожиданный звук или смутная
инстинктивная тревога. Мое подсознание было встревожено, красный сигнал
опасности вспыхнул во сне: Пауль, проснись, проснись! Во сне я бежал по
темной подвальной лестнице, чтобы выбраться на свободу; я добрался до самого
выхода и в этот момент проснулся. Я немедленно открыл глаза и тупо
огляделся. Пару секунд я соображал, где нахожусь. Вспомнил и тут же
машинально повернулся к зеркалу.
Наверное луна пробивалась сквозь разрыв в облаках, поверхность зеркала
отсвечивала и кривилась в слабом молочном свете. Что это? Что это двигалось
там - стул? Или стол? Нет, вся поверхность высокого зеркала медленно
двинулась влево. Наконец-то я понял: открывается дверь! Скрипнуло дерево,
лязгнули старые шарниры. Темное отверстие расширялось.
Ужас парализовал меня. Словно связанный по рукам и ногам, я лежал на
спине, обливаясь холодным потом; в затылке, в позвоночнике, в пятках -
леденящий тяжелый свинец. Никогда в жизни, ни прежде, ни впоследствии, мне
не доводилось испытывать подобного страха. В дверном проеме возникла высокая
фигура и скользнула к моей кровати... прошуршал плащ. Появилась еще одна...
и еще... О великий Боже, целая процессия!
Я рванулся, преодолел отвратительный паралич, и сделал отчаянный бросок к
револьверу. Если бы мне удалось его схватить, я, не задумываясь, вслепую,
разрядил бы обойму вперед, в тишину, в шуршащие длинные плащи. Но мои пальцы
успели лишь нащупать холодную рукоятку, когда на голову обрушился мощный
удар, словно обвалилась стена, и я потерял сознание.
Невозможно сказать, сколько я был без памяти. Наверное, лишь несколько
минут. Потом я мало-мальски очухался. Это было неприятное состояние - между
сном и бодрствованием. Сильно, тупо болела голова, ее нельзя было оторвать
от подушки, и я потерял всякую власть над собственным телом; изо всех сил
стараясь приподнять руку или хотя бы пошевелить пальцем, я не видел
результата. Но я понимал, что случилось, я вполне осознавал себя. Мне
показалось, лунный свет стал ярче, и я мог наблюдать, что творилось в
комнате.
Я находился как бы на дне аквариума; силуэты колебались и слегка
расплывались перед моими глазами, и было очень тихо. По комнате двигалось не
менее пяти фигур, все они были в длинных матросских плащах и зюйдвестках, их
движения подчинялись общему замедленному ритму, как у ныряльщиков под водой.
Возможно, у меня был нарушен слух, впрочем, и зрение тоже: под черными
зюйдвестками я не мог различить лиц - черты сливались, образуя гладкую,
плоскую, светлую поверхность, как у надувного бычьего пузыря. Зеркальная
дверь была открыта, у зеркала стоял некто и загадочно жестикулировал; его
зеркальное отражение создавало иллюзию лишней пары рук. Другие проплывали в
открытую дверь в коридор. Кажется, они разбрелись по всему дому. Некоторые
плавно двигались вспять, исчезая в черной дыре за зеркалом. Мне показалось,
они что-то уносят. Потом у меня перед глазами поплыл серовато-сиреневый
туман, все смешалось. Я снова был в обмороке.
Теперь я, должно быть, провалился надолго. Мне представлялось, что я в
дыму. Я задыхался, я бежал от огня. Но откуда-то издали сквозь черный
клубящийся дым до меня доносился голос, какой-то человек шел мне на помощь,
он звал меня по имени: "Пауль! Пауль!" Это был голос Моники. Она задыхалась,
я должен был ей помочь, она без меня погибнет! Моника, где ты? Я бежал, как
безумный, кругом взрывалось пламя, с шумом и треском рушились деревья.
"Пауль! Пауль!"
Очнувшись, я прежде всего ощутил ту же тяжелую боль в голове. Болело все
тело и было трудно дышать. Потом я заметил, что комната на самом деле
наполняется дымом; он валил в распахнутую дверь и поднимался кверху из-под
пола. В комнате было светло, словно днем, но это не был ясный солнечный
свет, нет, это было желтое пламя! Мне стало жарко и я понял: в доме пожар!
Дом!... Внизу - огонь!
Я слушал сухой громкий треск, была страшная жара. Я попытался вскочить и
вскрикнул от боли, голова закружилась, мне пришлось снова сесть на кровать.
Я осторожно поднялся и, пошатываясь, добрался до двери. В коридоре горел
пол! Дым разъедал глаза. Я повернулся и побрел к зеркалу.
"Пауль! Пауль!"
Что это? Снова я брежу? Голос Моники. Надо попробовать поскорее выбраться
на воздух, пока я снова не рухнул. Зеркальная дверь была закрыта. Я с трудом
поднял руку и нащупал механизм в углу рамы. Господи! Он был разбит, словно
ударом тяжелого молотка... Меня качнуло, комната пошла вбок, пол накренился
и вздыбился. Вот теперь я пропал...
"Пауль!"
Нет. это не обморок, не игра воображения - я слышал крик Танкреда. Он
доносился снаружи! По стенке я добрался до окна. Окно было заперто. Целая
вечность прошла, пока мне удалось справиться с задвижкой. Я распахнув окно.
Внизу стояли Танкред и Моника. Увидев меня, они что-то закричали. Из-за
угла выскочила Эбба.
Я наклонился, высунулся в окно и дышал. Я чувствовал, что силы мои на
исходе. Было невыносимо жарко и кружилась голова. Вдруг снаружи в окно
уперлась лестница. По ней карабкался Танкред. Я услышал, как он кричит:
- Пауль! Спокойно! Я сейчас... Только не падай! Спасательная команда...
не бросит... друга в огне!
Он болтал без умолку. Я вывалился за подоконник, чуть не встал ему на
руки, и мы, мешая друг другу, поползли вниз. Моника с Эббой внизу держали
лестницу, она ходила ходуном. С моей пижамы сыпались искры.
А чуть позже я лежал в холодке, облаченный в длинные брюки Танкреда и в
его шерстяной свитер, моя бедная голова покоилась на коленях у Моники, а ее
дивные пальцы гладили мой гудящий лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58