Жанна упала на живот, растянувшись во весь рост. Видя это, несколько ее соратников, еще сражавшихся вокруг, сдались. Было пять часов пополудни. Все было кончено…
Защитники Компьеня услышали издали радостные возгласы, которыми враги приветствовали это неожиданное пленение. Англичане и бургундцы даже надеяться не смели на подобную удачу! Филипп Добрый, сразу же предупрежденный о счастливом событии, прибыл на место и в порыве восторга на коленях возблагодарил Бога. Он удостоверился в том, что пленница находится в добром здравии, проверил охрану, потом отдал приказ сжечь ее знамя и развеять пепел по ветру – из страха перед колдовством, которое могло в нем заключаться.
***
Согласно законам войны пленница досталась Жану Люксембургскому, поскольку была захвачена его людьми. С ним и надлежало вести переговоры о выкупе.
Парижский университет отреагировал раньше других. Действуя в интересах англичан, которым был предан, он через день затребовал Девственницу от имени инквизиции. Целью было судить Жанну д'Арк, приговорить и сжечь на костре.
Именно Пьера Кошона, епископа Бове, бывшего ректора университета, избрал Бедфорд, чтобы успешно провернуть это дело. Тот, в свою очередь, окружил себя несколькими надежными помощниками. В их числе оказался и Иоганнес Берзениус, его бывший ученик.
Для участия в процессе требовалось, чтобы глава Интеллидженc сервис оставил свою должность, но Берзениус согласился на это без колебаний. Завладеть Жанной и выставить ее на судилище как колдунью было делом исключительной важности и возобладало над всем остальным. По его просьбе Бедфорд освободил Иоганнеса Берзениуса от прочих обязанностей.
Однако прежде чем покинуть Париж, ему предстояло исполнить одно последнее дело. Для этого он призвал в особняк Порк-Эпик Адама де Сомбренома. Объяснив ему мотивы принятого решения, жирный церковник перешел к сути.
– Я хочу доверить вам одно поручение, сир Адам. Поручение тайное и опасное. Только вам такое по плечу.
– Ваше доверие меня тронуло, мэтр Берзениус! Соглашаюсь заранее.
– Превосходно. Речь идет о том, чтобы убить Анна де Вивре.
Сир де Сомбреном вздрогнул.
– Вы шутите?
– Разве у меня такой вид и разве это в моих привычках?
– Но я же убил его под стенами Парижа!
– Нет, сир Адам. Вы убили его оруженосца, некоего Изидора Ланфана, который носил, не знаю почему, его герб. Анн де Вивре был лишен наследства своим прадедом Франсуа и взял герб своей матери, Анны де Невиль: золотой цикламор на лазоревом поле…
– Вы уверены?
– Мои шпионы никогда не ошибаются.
Адам задал вопрос лишь для формы, он был уверен в том, что дело обстоит именно так. Он вдруг понял то, что прежде оставалось для него необъяснимым: почему в Патейском лесу рыцарь с гербом «пасти и песок» пощадил его, сказав: «Не от моей руки ты умрешь». Теперь все становилось на свои места: оруженосец говорил о своем господине.
Но Адаму это было открыто и без логики; он знал о том, что Вивре жив, гораздо более глубоким знанием. Он и сам первым был удивлен, когда ему удалось уничтожить своего смертельного врага простым выстрелом из арбалета. Силы, избравшие их, Адама де Сомбренома и Анна де Вивре, для своего противоборства, были гораздо требовательнее. Победитель определится лишь на исходе настоящего поединка, один на один, лицом к лицу…
Адам спросил запальчиво:
– Где он?
– В Компьене. Его чуть не захватили вместе с Девственницей.
– Еду туда!
– Будьте осторожны! Это грозный противник.
Берзениус сделал шаг и сморщился от боли.
– Он это уже доказал…
– Я знаю, каков он, мэтр Берзениус, и не собираюсь недооценивать его. Потому-то я и буду победителем.
Адам вышел из особняка Порк-Эпик и направился во дворец Сент-Поль. Он хотел уехать немедленно, но ему требовалось для этого разрешение регента. А разрешения он не получил. Бедфорд не хотел, чтобы сир де Сомбреном покидал Париж. Адам гораздо нужнее регенту в столице, а не в армии при Компьене. Поэтому вплоть до новых распоряжений Адам останется здесь, среди офицеров гарнизона.
Адам де Сомбреном вышел из дворца в бешенстве и поднялся на городские стены, чтобы выплеснуть свою ярость потоком брани. Но, в конце концов, успокоился и даже улыбнулся… К чему такое нетерпение? Война продлится еще долго, и когда-нибудь, он был в этом уверен, судьба пошлет ему навстречу рыцаря с золотым цикламором на лазурном щите!
Глава 12
«ДЬЯВОЛЬСКИЙ ДОЖДЬ»
На Иоаннов день Анн по-прежнему оставался в Компьене и, когда настала ночь, не смог удержаться: поднялся на крепостные стены, чтобы поразмышлять. Там его встретил мягкий ветерок. Однако молодой человек знал, что прохладное дуновение принесет ему только ностальгию. Год назад он приходил в эти места, чтобы познать счастье; нынче его ожидало свидание лишь с горечью, тоской и одиночеством.
Под его ногами расстилался черный лес, такой манящий в эту первую летнюю ночь, но строго заповеданный ему. Повсеместно по-прежнему шли яростные бои с англичанами. Обойдя город кругом, Анн мог видеть огни их биваков, по-военному выстроенные рядами. Унылая замена традиционным праздничным кострам. Ни музыки, ни песен, ни смеха. Только хор лягушек звучал в ночи, да порой примешивался к нему собачий лай.
Анн напряг слух. Ему вдруг почудилось, что сквозь разноголосое тявканье донесся вой волка. Впечатление было недолгим. Наверняка он ослышался, но этого оказалось достаточно, чтобы к нему вернулся призрак Отсутствующей…
Боже, до чего же он любит Теодору! У него дрожали ноги, дыхания не хватало. Он видел ее – там, сидящей на зубце, как в Куссоне, когда она притворялась Альенорой Заморской. Слышал ее голос, шепчущий прямо в ухо: «Я – „волчья дама“, былая хозяйка Куссона. Я – Теодора. Двести лет я жду вас…»
Но Теодоры здесь нет, Теодора не придет, потому что кругом война. Где-то она сейчас? В каком лесу, в каком логове? Какой стае дарована благословенная радость принять ее? И надолго ли?.. В сердце Анна медленно поднялось отчаяние, и стало наполнять собой ночь…
В свете одного из английских костров угадывалась Уаза. Где-то там усадьба Лекюрель. Несколько дней назад Анн сражался в ее окрестностях и обнаружил, что она захвачена врагом. Что же стало с Сабиной? Неужели их с Изидором соединила смерть? Молодой человек снова вспомнил, как она принимала их обоих, когда они только-только приехали из армии. Вспомнил ее милую улыбку, которая их ослепила…
Две четы образовались тогда, для счастья и для несчастья. Год назад… Какая радость озаряла лицо Изидора, когда Анн встретил его 15 августа, близ Нонетты, в том несостоявшемся бою! Именно этот образ он должен сохранить, а не тот, другой, не белые губы, говорившие о Земле обетованной…
Об этой несостоявшейся битве, о бесконечном ожидании на жаре, в пыли, Анн сохранил и другое воспоминание:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Защитники Компьеня услышали издали радостные возгласы, которыми враги приветствовали это неожиданное пленение. Англичане и бургундцы даже надеяться не смели на подобную удачу! Филипп Добрый, сразу же предупрежденный о счастливом событии, прибыл на место и в порыве восторга на коленях возблагодарил Бога. Он удостоверился в том, что пленница находится в добром здравии, проверил охрану, потом отдал приказ сжечь ее знамя и развеять пепел по ветру – из страха перед колдовством, которое могло в нем заключаться.
***
Согласно законам войны пленница досталась Жану Люксембургскому, поскольку была захвачена его людьми. С ним и надлежало вести переговоры о выкупе.
Парижский университет отреагировал раньше других. Действуя в интересах англичан, которым был предан, он через день затребовал Девственницу от имени инквизиции. Целью было судить Жанну д'Арк, приговорить и сжечь на костре.
Именно Пьера Кошона, епископа Бове, бывшего ректора университета, избрал Бедфорд, чтобы успешно провернуть это дело. Тот, в свою очередь, окружил себя несколькими надежными помощниками. В их числе оказался и Иоганнес Берзениус, его бывший ученик.
Для участия в процессе требовалось, чтобы глава Интеллидженc сервис оставил свою должность, но Берзениус согласился на это без колебаний. Завладеть Жанной и выставить ее на судилище как колдунью было делом исключительной важности и возобладало над всем остальным. По его просьбе Бедфорд освободил Иоганнеса Берзениуса от прочих обязанностей.
Однако прежде чем покинуть Париж, ему предстояло исполнить одно последнее дело. Для этого он призвал в особняк Порк-Эпик Адама де Сомбренома. Объяснив ему мотивы принятого решения, жирный церковник перешел к сути.
– Я хочу доверить вам одно поручение, сир Адам. Поручение тайное и опасное. Только вам такое по плечу.
– Ваше доверие меня тронуло, мэтр Берзениус! Соглашаюсь заранее.
– Превосходно. Речь идет о том, чтобы убить Анна де Вивре.
Сир де Сомбреном вздрогнул.
– Вы шутите?
– Разве у меня такой вид и разве это в моих привычках?
– Но я же убил его под стенами Парижа!
– Нет, сир Адам. Вы убили его оруженосца, некоего Изидора Ланфана, который носил, не знаю почему, его герб. Анн де Вивре был лишен наследства своим прадедом Франсуа и взял герб своей матери, Анны де Невиль: золотой цикламор на лазоревом поле…
– Вы уверены?
– Мои шпионы никогда не ошибаются.
Адам задал вопрос лишь для формы, он был уверен в том, что дело обстоит именно так. Он вдруг понял то, что прежде оставалось для него необъяснимым: почему в Патейском лесу рыцарь с гербом «пасти и песок» пощадил его, сказав: «Не от моей руки ты умрешь». Теперь все становилось на свои места: оруженосец говорил о своем господине.
Но Адаму это было открыто и без логики; он знал о том, что Вивре жив, гораздо более глубоким знанием. Он и сам первым был удивлен, когда ему удалось уничтожить своего смертельного врага простым выстрелом из арбалета. Силы, избравшие их, Адама де Сомбренома и Анна де Вивре, для своего противоборства, были гораздо требовательнее. Победитель определится лишь на исходе настоящего поединка, один на один, лицом к лицу…
Адам спросил запальчиво:
– Где он?
– В Компьене. Его чуть не захватили вместе с Девственницей.
– Еду туда!
– Будьте осторожны! Это грозный противник.
Берзениус сделал шаг и сморщился от боли.
– Он это уже доказал…
– Я знаю, каков он, мэтр Берзениус, и не собираюсь недооценивать его. Потому-то я и буду победителем.
Адам вышел из особняка Порк-Эпик и направился во дворец Сент-Поль. Он хотел уехать немедленно, но ему требовалось для этого разрешение регента. А разрешения он не получил. Бедфорд не хотел, чтобы сир де Сомбреном покидал Париж. Адам гораздо нужнее регенту в столице, а не в армии при Компьене. Поэтому вплоть до новых распоряжений Адам останется здесь, среди офицеров гарнизона.
Адам де Сомбреном вышел из дворца в бешенстве и поднялся на городские стены, чтобы выплеснуть свою ярость потоком брани. Но, в конце концов, успокоился и даже улыбнулся… К чему такое нетерпение? Война продлится еще долго, и когда-нибудь, он был в этом уверен, судьба пошлет ему навстречу рыцаря с золотым цикламором на лазурном щите!
Глава 12
«ДЬЯВОЛЬСКИЙ ДОЖДЬ»
На Иоаннов день Анн по-прежнему оставался в Компьене и, когда настала ночь, не смог удержаться: поднялся на крепостные стены, чтобы поразмышлять. Там его встретил мягкий ветерок. Однако молодой человек знал, что прохладное дуновение принесет ему только ностальгию. Год назад он приходил в эти места, чтобы познать счастье; нынче его ожидало свидание лишь с горечью, тоской и одиночеством.
Под его ногами расстилался черный лес, такой манящий в эту первую летнюю ночь, но строго заповеданный ему. Повсеместно по-прежнему шли яростные бои с англичанами. Обойдя город кругом, Анн мог видеть огни их биваков, по-военному выстроенные рядами. Унылая замена традиционным праздничным кострам. Ни музыки, ни песен, ни смеха. Только хор лягушек звучал в ночи, да порой примешивался к нему собачий лай.
Анн напряг слух. Ему вдруг почудилось, что сквозь разноголосое тявканье донесся вой волка. Впечатление было недолгим. Наверняка он ослышался, но этого оказалось достаточно, чтобы к нему вернулся призрак Отсутствующей…
Боже, до чего же он любит Теодору! У него дрожали ноги, дыхания не хватало. Он видел ее – там, сидящей на зубце, как в Куссоне, когда она притворялась Альенорой Заморской. Слышал ее голос, шепчущий прямо в ухо: «Я – „волчья дама“, былая хозяйка Куссона. Я – Теодора. Двести лет я жду вас…»
Но Теодоры здесь нет, Теодора не придет, потому что кругом война. Где-то она сейчас? В каком лесу, в каком логове? Какой стае дарована благословенная радость принять ее? И надолго ли?.. В сердце Анна медленно поднялось отчаяние, и стало наполнять собой ночь…
В свете одного из английских костров угадывалась Уаза. Где-то там усадьба Лекюрель. Несколько дней назад Анн сражался в ее окрестностях и обнаружил, что она захвачена врагом. Что же стало с Сабиной? Неужели их с Изидором соединила смерть? Молодой человек снова вспомнил, как она принимала их обоих, когда они только-только приехали из армии. Вспомнил ее милую улыбку, которая их ослепила…
Две четы образовались тогда, для счастья и для несчастья. Год назад… Какая радость озаряла лицо Изидора, когда Анн встретил его 15 августа, близ Нонетты, в том несостоявшемся бою! Именно этот образ он должен сохранить, а не тот, другой, не белые губы, говорившие о Земле обетованной…
Об этой несостоявшейся битве, о бесконечном ожидании на жаре, в пыли, Анн сохранил и другое воспоминание:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166