Папа не прислал своего легата. Архиепископ Санский, которому подчинялось Парижское епископство, тоже не приехал. Не присутствовал ни один из пэров Франции, как церковных, так и светских, начиная с герцога Бургундского. Пэров заменили герольдами с их гербами.
Впрочем, французской знати вообще было очень мало. К тому же ее, как и во время шествия, оттеснили в последние ряды. Генриха VI окружали одни только лорды.
Богослужение проводил Генри Бофорт, кардинал Англии, в обход епископа Парижского Жака дю Шателье, который и не пытался скрыть свое дурное настроение. Впрочем, особенно досадовать ему было не на что. Не только английский кардинал не имел права совершать это богослужение, но также и он сам. Ибо не в Париже короновались французские короли, хоть он и столица, а в Реймсе!
Нынешняя коронация – подделка, маскарад, и каждый здесь прекрасно сознавал это. Кардинал Бофорт мог сколько угодно произносить ритуальные формулы, ему не хватало главного: Святого Сосуда с освященным елеем для миропомазания королей Франции, доверенного монахам аббатства Сен-Реми папской буллой от 1179 года. Сосуда, который должен быть доставлен в собор под охраной четырех «заложников» верхом на конях.
Бедфорд старается напрасно: во Франции по-прежнему только один король. Церемония, состоявшаяся под сводами парижского собора, не только ничего не значит – она недалека от кощунства…
По крайней мере, каждый надеялся, что хоть обещанный пир удастся на славу, но вышло еще хуже! Огромная толпа набилась во дворец Сите, где было приготовлено угощение. Сначала случилась всеобщая давка под смех и радостные крики. Добравшись, наконец, до столов, все внезапно застыли в молчании.
В отличие от французов англичане придавали еде весьма небольшое значение. Они подали мясо, зажаренное еще в прошлый четверг, лишь разогрев его. Результат получился попросту тошнотворный. Даже больные приюта Отель-Дье, приглашенные из сострадания, – и те отказались прикоснуться к зловонному угощению. Толпа удалилась, ворча. Все, и буржуа, и простонародье, чувствовали себя оскорбленными, униженными.
Чтобы довести пренебрежение к французам до предела, Уорвик тотчас же увез юного Генриха VI. Кроме того, в честь радостного события не помиловали узников, не раздали деньги бедным…
Неудавшаяся коронация была самой серьезной политической ошибкой Бедфорда. Англичане показали, что они здесь – истинные хозяева, а французы – всего лишь оккупированный народ. Тем самым английские власти еще больше восстановили против себя покоренную страну…
***
На следующий день Лилит отправилась в особняк Порк-Эпик на встречу с Берзениусом. Тот пребывал в весьма дурном расположении духа. Он-то прекрасно видел психологический просчет регента и здраво оценивал последствия. Впервые обществу его дорогой Евы не удалось развеять угрюмость жирного церковника. Приветствовав ее, он мрачно вопросил:
– Как себя чувствует сир де Сомбреном?
– Довольно плохо, по вашей милости!
– Он пострадал, выполняя опасное задание. Я тут ни при чем. Идет война.
Молодая женщина посмотрела на него в упор.
– Как случилось, что Анн де Вивре едва не убил моего мужа? Вы что, не смогли избавиться от него? Ваша шпионка при дворе герцога Бретонского не сумела женить его на себе?
Берзениус смущенно поморщился.
– Она-то сумела, да Франсуа де Вивре опередил нас: лишил своего правнука наследства.
В нескольких словах Берзениус поведал о бурной жизни юноши после встречи с Альенорой д'Утремер.
– Но успокойтесь, – ухмыльнулся под конец церковник. – На сей раз он от нас не ускользнет: с прошлого лета он в плену. Если я еще ничего не предпринял, то потому лишь, что он долго находился между жизнью и смертью. Теперь он вне опасности, так что я собираюсь действовать.
Раздражение Лилит сняло как рукой. Она внимательно слушала своего обожателя с тонзурой. А тот успел вернуть себе самодовольный вид.
– Я отправлю гонца, чтобы от имени англичан заплатить выкуп за Анна де Вивре. В этом деле у меня есть некоторый опыт. Я ведь из тех, кто вел переговоры о выдаче Девственницы.
– Но существует же еще его прадед, Франсуа…
– Имущество Франсуа де Вивре принадлежит отныне герцогу Бретонскому, который никогда не захочет платить за Анна.
Лилит приблизилась к начальнику Интеллидженс сервис и послала ему свою самую обольстительную улыбку.
– Мэтр Берзениус, сделайте так, чтобы этим посланцем стала я. Я хочу отомстить ему.
– И почему же я должен выбрать именно вас?
– Потому что вы питаете ко мне дружеские чувства.
– Более чем дружеские, моя дорогая Ева, вы это прекрасно знаете. Подарите мне то, что уже дарили однажды, и станете моей посланницей.
Лилит надменно выпрямилась.
– Предаваться с вами утехам – в то время как мой муж при смерти? Он пострадал из-за вас! А вы не думаете…
Берзениус прервал свою пылкую собеседницу, тронув за запястье.
– Наоборот, только об этом и думаю. Следуйте за мной!
Он заставил ее спуститься по лестнице, и они оказались в подвалах. Толкнув одну из дверей, Берзениус показал ей пыточную камеру, снабженную изощреннейшими инструментами.
Лилит содрогнулась. Здесь она находилась в полной его власти. Неужели он?.. Но – нет… Напротив, Берзениус заговорил весьма вкрадчиво:
– Полюбуйтесь, моя дражайшая Ева! Если вы доставите ко мне Анна де Вивре, я отдам его вам. И здесь вы сделаете с ним все, что захотите… Ну так каков ваш ответ?
Лилит подошла к Берзениусу, подставив губы. Тот блаженно осклабился.
– Сами видите, меня вы тоже чуточку любите. А может быть, ненавидите Анна слишком сильно!
***
Вернувшись в дом Вивре, Лилит обнаружила Адама в гораздо лучшем состоянии. Впрочем, он по-прежнему не способен был встать на ноги. Она решила не сообщать мужу о своей миссии, чтобы уберечь от любого волнения, которое могло бы вызвать возврат болезни.
– Мне придется съездить в Сомбреном. Похоже, герцог решил посетить нас нынешней зимой. Как по-твоему, ты сможешь обойтись без мня?
– Мне гораздо лучше.
Из тех же соображений Лилит умолчала и о недуге Филиппа. О том, чтобы оставить ребенка с калекой, который не сможет уследить за лунатиком, и речи быть не могло.
– Нашего сына я заберу с собой. Я нахожу, что климат Парижа ему не на пользу.
Покуда супруги беседовали, мальчик заперся в своей комнате на последнем этаже, где, по своему обыкновению, просиживал целыми днями в полном одиночестве.
Адам недовольно вздохнул.
– Собственно, тебе вообще не надо было привозить его сюда!
– Ты же знаешь, что я не могу с ним разлучиться.
– Да, но в этом доме… Я ведь убил здесь его родителей… у него на глазах.
– Он спал…
– Откуда тебе знать?
– Неужели ты думаешь, что иначе он остался бы с нами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Впрочем, французской знати вообще было очень мало. К тому же ее, как и во время шествия, оттеснили в последние ряды. Генриха VI окружали одни только лорды.
Богослужение проводил Генри Бофорт, кардинал Англии, в обход епископа Парижского Жака дю Шателье, который и не пытался скрыть свое дурное настроение. Впрочем, особенно досадовать ему было не на что. Не только английский кардинал не имел права совершать это богослужение, но также и он сам. Ибо не в Париже короновались французские короли, хоть он и столица, а в Реймсе!
Нынешняя коронация – подделка, маскарад, и каждый здесь прекрасно сознавал это. Кардинал Бофорт мог сколько угодно произносить ритуальные формулы, ему не хватало главного: Святого Сосуда с освященным елеем для миропомазания королей Франции, доверенного монахам аббатства Сен-Реми папской буллой от 1179 года. Сосуда, который должен быть доставлен в собор под охраной четырех «заложников» верхом на конях.
Бедфорд старается напрасно: во Франции по-прежнему только один король. Церемония, состоявшаяся под сводами парижского собора, не только ничего не значит – она недалека от кощунства…
По крайней мере, каждый надеялся, что хоть обещанный пир удастся на славу, но вышло еще хуже! Огромная толпа набилась во дворец Сите, где было приготовлено угощение. Сначала случилась всеобщая давка под смех и радостные крики. Добравшись, наконец, до столов, все внезапно застыли в молчании.
В отличие от французов англичане придавали еде весьма небольшое значение. Они подали мясо, зажаренное еще в прошлый четверг, лишь разогрев его. Результат получился попросту тошнотворный. Даже больные приюта Отель-Дье, приглашенные из сострадания, – и те отказались прикоснуться к зловонному угощению. Толпа удалилась, ворча. Все, и буржуа, и простонародье, чувствовали себя оскорбленными, униженными.
Чтобы довести пренебрежение к французам до предела, Уорвик тотчас же увез юного Генриха VI. Кроме того, в честь радостного события не помиловали узников, не раздали деньги бедным…
Неудавшаяся коронация была самой серьезной политической ошибкой Бедфорда. Англичане показали, что они здесь – истинные хозяева, а французы – всего лишь оккупированный народ. Тем самым английские власти еще больше восстановили против себя покоренную страну…
***
На следующий день Лилит отправилась в особняк Порк-Эпик на встречу с Берзениусом. Тот пребывал в весьма дурном расположении духа. Он-то прекрасно видел психологический просчет регента и здраво оценивал последствия. Впервые обществу его дорогой Евы не удалось развеять угрюмость жирного церковника. Приветствовав ее, он мрачно вопросил:
– Как себя чувствует сир де Сомбреном?
– Довольно плохо, по вашей милости!
– Он пострадал, выполняя опасное задание. Я тут ни при чем. Идет война.
Молодая женщина посмотрела на него в упор.
– Как случилось, что Анн де Вивре едва не убил моего мужа? Вы что, не смогли избавиться от него? Ваша шпионка при дворе герцога Бретонского не сумела женить его на себе?
Берзениус смущенно поморщился.
– Она-то сумела, да Франсуа де Вивре опередил нас: лишил своего правнука наследства.
В нескольких словах Берзениус поведал о бурной жизни юноши после встречи с Альенорой д'Утремер.
– Но успокойтесь, – ухмыльнулся под конец церковник. – На сей раз он от нас не ускользнет: с прошлого лета он в плену. Если я еще ничего не предпринял, то потому лишь, что он долго находился между жизнью и смертью. Теперь он вне опасности, так что я собираюсь действовать.
Раздражение Лилит сняло как рукой. Она внимательно слушала своего обожателя с тонзурой. А тот успел вернуть себе самодовольный вид.
– Я отправлю гонца, чтобы от имени англичан заплатить выкуп за Анна де Вивре. В этом деле у меня есть некоторый опыт. Я ведь из тех, кто вел переговоры о выдаче Девственницы.
– Но существует же еще его прадед, Франсуа…
– Имущество Франсуа де Вивре принадлежит отныне герцогу Бретонскому, который никогда не захочет платить за Анна.
Лилит приблизилась к начальнику Интеллидженс сервис и послала ему свою самую обольстительную улыбку.
– Мэтр Берзениус, сделайте так, чтобы этим посланцем стала я. Я хочу отомстить ему.
– И почему же я должен выбрать именно вас?
– Потому что вы питаете ко мне дружеские чувства.
– Более чем дружеские, моя дорогая Ева, вы это прекрасно знаете. Подарите мне то, что уже дарили однажды, и станете моей посланницей.
Лилит надменно выпрямилась.
– Предаваться с вами утехам – в то время как мой муж при смерти? Он пострадал из-за вас! А вы не думаете…
Берзениус прервал свою пылкую собеседницу, тронув за запястье.
– Наоборот, только об этом и думаю. Следуйте за мной!
Он заставил ее спуститься по лестнице, и они оказались в подвалах. Толкнув одну из дверей, Берзениус показал ей пыточную камеру, снабженную изощреннейшими инструментами.
Лилит содрогнулась. Здесь она находилась в полной его власти. Неужели он?.. Но – нет… Напротив, Берзениус заговорил весьма вкрадчиво:
– Полюбуйтесь, моя дражайшая Ева! Если вы доставите ко мне Анна де Вивре, я отдам его вам. И здесь вы сделаете с ним все, что захотите… Ну так каков ваш ответ?
Лилит подошла к Берзениусу, подставив губы. Тот блаженно осклабился.
– Сами видите, меня вы тоже чуточку любите. А может быть, ненавидите Анна слишком сильно!
***
Вернувшись в дом Вивре, Лилит обнаружила Адама в гораздо лучшем состоянии. Впрочем, он по-прежнему не способен был встать на ноги. Она решила не сообщать мужу о своей миссии, чтобы уберечь от любого волнения, которое могло бы вызвать возврат болезни.
– Мне придется съездить в Сомбреном. Похоже, герцог решил посетить нас нынешней зимой. Как по-твоему, ты сможешь обойтись без мня?
– Мне гораздо лучше.
Из тех же соображений Лилит умолчала и о недуге Филиппа. О том, чтобы оставить ребенка с калекой, который не сможет уследить за лунатиком, и речи быть не могло.
– Нашего сына я заберу с собой. Я нахожу, что климат Парижа ему не на пользу.
Покуда супруги беседовали, мальчик заперся в своей комнате на последнем этаже, где, по своему обыкновению, просиживал целыми днями в полном одиночестве.
Адам недовольно вздохнул.
– Собственно, тебе вообще не надо было привозить его сюда!
– Ты же знаешь, что я не могу с ним разлучиться.
– Да, но в этом доме… Я ведь убил здесь его родителей… у него на глазах.
– Он спал…
– Откуда тебе знать?
– Неужели ты думаешь, что иначе он остался бы с нами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166