У него были такие же тонкие черты лица, как у неё. Девушка его представила: — Это мой брат, мистер…
— Роу.
— Кто-то приходил к мистеру Роу справляться насчёт кекса. Я не совсем понимаю, в чем дело. Мистер Роу выиграл этот кекс на благотворительном базаре.
— Давайте подумаем, кто бы это мог быть? — Молодой человек великолепно говорил по-английски, только чрезмерная правильность речи выдавала в нем иностранца. Казалось, он был из семьи старого закала, где принято говорить отчётливо и точно употреблять слова, — некоторый педантизм придавал его речи даже прелесть. Он стоял, ласково положив руки сестре на плечи, вдвоём они напоминали семейный дагерротип.
— Этот человек ваш соотечественник, мистер Роу? Видите ли, большинство нас в конторе — иностранцы. — Он с доверчивой улыбкой пояснил: — Если здоровье или национальность не позволяют нам за вас сражаться, мы стараемся хоть чем-то помочь. Моя сестра и я — по паспорту австрийцы.
— Тот человек был англичанин.
— Он, должно быть, из наших добровольцев. У нас так много охотников помочь… Я не знаю и половины по фамилиям. Вы хотите вернуть приз, не так ли? Кекс?
Роу осторожно сказал:
— Я хотел кое-что разузнать.
— На вашем месте, мистер Роу, я бы не проявлял излишней щепетильности. Я, как говорят, вцепился бы в этот кекс «руками и ногами». — Когда он употреблял разговорный оборот, вы слышали, как он застенчиво помещает его в кавычки.
— Беда в том, — сказал Роу, — что кекса больше нет. Мой дом вчера разбомбили.
— Очень жаль. Я хочу сказать, мне жаль ваш дом. После этого история с кексом, право же, кажется не такой важной!
Оба они были милые и, очевидно, порядочные люди, но сразу же изобличили его в непоследовательности.
— На вашем месте, — сказала девушка, — я бы не стала этим заниматься.
Роу заколебался. Однако нельзя же прожить жизнь, никому не доверяя, запереть себя в худшую из тюрем, какая может быть, — в самого себя. Вот уже больше года Роу жил в такой тюрьме, в одной и той же камере, лишённый даже прогулок на тюремном дворе, не общаясь даже с надзирателем, чтобы скрасить однообразие одиночного заключения. Наступает такая минута, когда человеку надо вырваться из тюрьмы, чем бы это ему ни грозило. И вот он отважился несмело выйти на свободу. Эти двое тоже пережили всякие страхи, но они сумели пройти через них, не покалечив души.
— В сущности, меня беспокоит не самый кекс, — заявил он.
Они смотрели на него с явным дружелюбием и любопытством; видно было, что с них ещё не сошёл налёт юности, они все ещё надеялись, что жизнь пошлёт им не одни страдания, скуку, недоверие или вражду. Молодой человек предложил:
— Может, вы присядете и расскажете нам?
Они напоминали ему детей, которые любят, когда им рассказывают сказки. У них обоих накопилось жизненного опыта лет на пятьдесят, не больше. Рядом с ними он чувствовал себя стариком.
— У меня создалось впечатление, что тот, кто хотел заполучить этот кекс, готов был… пойти даже на насилие. — Он рассказал им о приходе незнакомца, о его настойчивости, о странном привкусе чая.
Светло-голубые глаза юноши горели любопытством.
— Какая увлекательная история! — сказал он. — А как вы думаете, кто — или что — за этим кроется? Какое отношение имеет к нему миссис Беллэйрс.
Он теперь жалел, что обратился к мистеру Ренниту. Вот какие союзники ему нужны, а не оборванный Джонс и его недоверчивый хозяин!
— Миссис Беллэйрс гадала мне на благотворительном базаре и подсказала вес кекса, а вес был неправильный.
— Поразительно! — сияя, воскликнул юноша.
— Какая бессмыслица! — сказала девушка и добавила, почти слово в слово повторяя фразу мистера Реннита: — Тут, видимо, какое-то недоразумение.
— Недоразумение? — воскликнул брат и мысленно заключил в кавычки старую поговорку: «Держи карман шире!» Он с жаром заявил Роу: — Можете считать, что это общество, хотя бы в лице его секретаря, к вашим услугам. Как интересно! — Он протянул Роу руку: — Моя, то есть наша фамилия — Хильфе. С чего мы начнём?
Девушка сидела молча. Роу сказал:
— Ваша сестра с вами, кажется, не согласна?
— Ничего, потом согласится. В конце концов, она всегда соглашается. Она считает меня романтиком. Ей слишком часто приходилось выручать меня из беды. — На минуту тон его стал серьёзным: — Она вывезла меня из Австрии. — Но ничто не могло его надолго привести в уныние: — Ну, это старая история. Начнём с миссис Беллэйрс? У вас есть какие-нибудь подозрения, «где зарыта собака»? Я сейчас натравлю на её след нашу угрюмую патронессу из соседней комнаты. — Открыв дверь, он крикнул: — Миссис Дермоди, дорогая, не сможете ли вы разыскать адрес одной из наших дам, некой миссис Беллэйрс? — Он объявил Роу: — Трудность заключается в том, что она, наверно, подруга какой-нибудь подруги, а не постоянная наша сотрудница. Попытайтесь узнать у каноника Толлинга, — посоветовал он миссис Дермоди.
Чем больше жара проявлял молодой человек, тем неправдоподобнее казалась эта история. Роу начал смотреть на неё глазами Реннита, особенно когда в неё оказались замешаны миссис Дермоди и каноник Топлинг.
— А если все-таки права ваша сестра?
Но молодой Хильфе и слушать ничего не хотел;
— Может, она и права. Но как это скучно, если она права! Уж лучше я буду думать, что где-то готовится грандиозный заговор…
Миссис Дермоди просунула голову в дверь и сообщила:
— Каноник Топлинг дал мне адрес: Парк Кресчент, пять.
— Если она приятельница каноника… — начал было Роу и поймал взгляд мисс Хильфе. Она тайком кивнула ему, словно говоря: вот теперь вы ведёте себя правильно.
— Да, но давайте «возьмём на мушку» незнакомца, — сказал Хильфе.
— Тут могла быть сотня разных причин, — сказала мисс Хильфе.
— Ну уж, Анна, никак не сотня, — пошутил брат. — Мистер Роу, может быть, вы припомните ещё что-нибудь, чтобы её убедить? — Его пыл куда больше расхолаживал Роу, чем её скептицизм. Все превращалось в игру, к которой нельзя было относиться серьёзно.
— Не могу, — сказал Роу. Хильфе смотрел в окно:
— Подойдите сюда на минуту. Видите того человека в старой коричневой шляпе? Он появился вслед за вами и все время здесь торчит… Видите, прохаживается по тротуару. Делает вид, что закуривает. И вот снова покупает вечернюю газету. Ни разу не остановился прямо против дома. Ей-богу, похоже, за вами следят.
— Я его знаю, — сказал Роу. — Это частный сыщик. Ему платят за то, что он за мной следит.
— Клянусь богом, — воскликнул Хильфе, даже божился он как-то старомодно, — вы, видно, взялись за это дело всерьёз! Но мы же теперь союзники, надеюсь, вы от нас «не таитесь»?
— Есть одна вещь, о которой я не сказал…
— Да? — Молодой человек быстро отошёл от окна и, положив руку на плечо сестры, с явным беспокойством ждал ответа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Роу.
— Кто-то приходил к мистеру Роу справляться насчёт кекса. Я не совсем понимаю, в чем дело. Мистер Роу выиграл этот кекс на благотворительном базаре.
— Давайте подумаем, кто бы это мог быть? — Молодой человек великолепно говорил по-английски, только чрезмерная правильность речи выдавала в нем иностранца. Казалось, он был из семьи старого закала, где принято говорить отчётливо и точно употреблять слова, — некоторый педантизм придавал его речи даже прелесть. Он стоял, ласково положив руки сестре на плечи, вдвоём они напоминали семейный дагерротип.
— Этот человек ваш соотечественник, мистер Роу? Видите ли, большинство нас в конторе — иностранцы. — Он с доверчивой улыбкой пояснил: — Если здоровье или национальность не позволяют нам за вас сражаться, мы стараемся хоть чем-то помочь. Моя сестра и я — по паспорту австрийцы.
— Тот человек был англичанин.
— Он, должно быть, из наших добровольцев. У нас так много охотников помочь… Я не знаю и половины по фамилиям. Вы хотите вернуть приз, не так ли? Кекс?
Роу осторожно сказал:
— Я хотел кое-что разузнать.
— На вашем месте, мистер Роу, я бы не проявлял излишней щепетильности. Я, как говорят, вцепился бы в этот кекс «руками и ногами». — Когда он употреблял разговорный оборот, вы слышали, как он застенчиво помещает его в кавычки.
— Беда в том, — сказал Роу, — что кекса больше нет. Мой дом вчера разбомбили.
— Очень жаль. Я хочу сказать, мне жаль ваш дом. После этого история с кексом, право же, кажется не такой важной!
Оба они были милые и, очевидно, порядочные люди, но сразу же изобличили его в непоследовательности.
— На вашем месте, — сказала девушка, — я бы не стала этим заниматься.
Роу заколебался. Однако нельзя же прожить жизнь, никому не доверяя, запереть себя в худшую из тюрем, какая может быть, — в самого себя. Вот уже больше года Роу жил в такой тюрьме, в одной и той же камере, лишённый даже прогулок на тюремном дворе, не общаясь даже с надзирателем, чтобы скрасить однообразие одиночного заключения. Наступает такая минута, когда человеку надо вырваться из тюрьмы, чем бы это ему ни грозило. И вот он отважился несмело выйти на свободу. Эти двое тоже пережили всякие страхи, но они сумели пройти через них, не покалечив души.
— В сущности, меня беспокоит не самый кекс, — заявил он.
Они смотрели на него с явным дружелюбием и любопытством; видно было, что с них ещё не сошёл налёт юности, они все ещё надеялись, что жизнь пошлёт им не одни страдания, скуку, недоверие или вражду. Молодой человек предложил:
— Может, вы присядете и расскажете нам?
Они напоминали ему детей, которые любят, когда им рассказывают сказки. У них обоих накопилось жизненного опыта лет на пятьдесят, не больше. Рядом с ними он чувствовал себя стариком.
— У меня создалось впечатление, что тот, кто хотел заполучить этот кекс, готов был… пойти даже на насилие. — Он рассказал им о приходе незнакомца, о его настойчивости, о странном привкусе чая.
Светло-голубые глаза юноши горели любопытством.
— Какая увлекательная история! — сказал он. — А как вы думаете, кто — или что — за этим кроется? Какое отношение имеет к нему миссис Беллэйрс.
Он теперь жалел, что обратился к мистеру Ренниту. Вот какие союзники ему нужны, а не оборванный Джонс и его недоверчивый хозяин!
— Миссис Беллэйрс гадала мне на благотворительном базаре и подсказала вес кекса, а вес был неправильный.
— Поразительно! — сияя, воскликнул юноша.
— Какая бессмыслица! — сказала девушка и добавила, почти слово в слово повторяя фразу мистера Реннита: — Тут, видимо, какое-то недоразумение.
— Недоразумение? — воскликнул брат и мысленно заключил в кавычки старую поговорку: «Держи карман шире!» Он с жаром заявил Роу: — Можете считать, что это общество, хотя бы в лице его секретаря, к вашим услугам. Как интересно! — Он протянул Роу руку: — Моя, то есть наша фамилия — Хильфе. С чего мы начнём?
Девушка сидела молча. Роу сказал:
— Ваша сестра с вами, кажется, не согласна?
— Ничего, потом согласится. В конце концов, она всегда соглашается. Она считает меня романтиком. Ей слишком часто приходилось выручать меня из беды. — На минуту тон его стал серьёзным: — Она вывезла меня из Австрии. — Но ничто не могло его надолго привести в уныние: — Ну, это старая история. Начнём с миссис Беллэйрс? У вас есть какие-нибудь подозрения, «где зарыта собака»? Я сейчас натравлю на её след нашу угрюмую патронессу из соседней комнаты. — Открыв дверь, он крикнул: — Миссис Дермоди, дорогая, не сможете ли вы разыскать адрес одной из наших дам, некой миссис Беллэйрс? — Он объявил Роу: — Трудность заключается в том, что она, наверно, подруга какой-нибудь подруги, а не постоянная наша сотрудница. Попытайтесь узнать у каноника Толлинга, — посоветовал он миссис Дермоди.
Чем больше жара проявлял молодой человек, тем неправдоподобнее казалась эта история. Роу начал смотреть на неё глазами Реннита, особенно когда в неё оказались замешаны миссис Дермоди и каноник Топлинг.
— А если все-таки права ваша сестра?
Но молодой Хильфе и слушать ничего не хотел;
— Может, она и права. Но как это скучно, если она права! Уж лучше я буду думать, что где-то готовится грандиозный заговор…
Миссис Дермоди просунула голову в дверь и сообщила:
— Каноник Топлинг дал мне адрес: Парк Кресчент, пять.
— Если она приятельница каноника… — начал было Роу и поймал взгляд мисс Хильфе. Она тайком кивнула ему, словно говоря: вот теперь вы ведёте себя правильно.
— Да, но давайте «возьмём на мушку» незнакомца, — сказал Хильфе.
— Тут могла быть сотня разных причин, — сказала мисс Хильфе.
— Ну уж, Анна, никак не сотня, — пошутил брат. — Мистер Роу, может быть, вы припомните ещё что-нибудь, чтобы её убедить? — Его пыл куда больше расхолаживал Роу, чем её скептицизм. Все превращалось в игру, к которой нельзя было относиться серьёзно.
— Не могу, — сказал Роу. Хильфе смотрел в окно:
— Подойдите сюда на минуту. Видите того человека в старой коричневой шляпе? Он появился вслед за вами и все время здесь торчит… Видите, прохаживается по тротуару. Делает вид, что закуривает. И вот снова покупает вечернюю газету. Ни разу не остановился прямо против дома. Ей-богу, похоже, за вами следят.
— Я его знаю, — сказал Роу. — Это частный сыщик. Ему платят за то, что он за мной следит.
— Клянусь богом, — воскликнул Хильфе, даже божился он как-то старомодно, — вы, видно, взялись за это дело всерьёз! Но мы же теперь союзники, надеюсь, вы от нас «не таитесь»?
— Есть одна вещь, о которой я не сказал…
— Да? — Молодой человек быстро отошёл от окна и, положив руку на плечо сестры, с явным беспокойством ждал ответа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55