— Не знаю, и мне все равно, — сказал Роу. — Но я очень обозлился.
— Ну а что вы все-таки предполагаете? — спросил Хильфе. — Насчёт кекса?
— Там могло быть спрятано какое-нибудь сообщение.
Брат и сестра помолчали, словно им хотелось получше обдумать эту мысль. Потом Хильфе сказал:
— Я пойду с вами к миссис Беллэйрс.
— Ты не можешь бросить контору, Вилли. Лучше я пойду с мистером Роу. У тебя назначено свидание.
— Чепуха, это всего-навсего Тренч. Ты сама сумеешь с ним договориться, Анна. А тут дело поважней. Мало ли что может случиться, — сказал он с восторгом.
— Вам бы стоило взять с собой сыщика, мистер Роу.
— И сразу спугнуть даму. От него же пахнет сыщиком за километр. Нет, — сказал Хильфе, — мы должны деликатно от него отделаться. Я умею увиливать от шпиков. Таким вещам нетрудно было научиться с тридцать третьего года.
— Но я не знаю, что сказать мистеру Тренчу.
— Потяни его за нос. Скажи, что мы рассчитаемся в начале месяца. Простите, мистер Роу, что мы вынуждены при вас говорить о делах.
— А почему бы мистеру Роу не пойти одному? («Видно, она все же допускает, что тут что-то есть, — подумал Роу. — И боится за брата…») Зачем вам вдвоём ставить себя в глупое положение?
Но Хильфе оставил слова сестры без внимания. Исчезая за ширмой, он сказал Роу:
— Минутку, я только напишу записочку Тренчу. Вышли они из конторы через другую дверь — вот и все, что потребовалось, чтобы скрыться от Джонса: разве он подозревал, что его наниматель постарается от него увильнуть? Хильфе подозвал такси, и, когда они проезжали мимо, Роу увидел, как несёт свою вахту этот маленький обтрёпанный сыщик: Джонс закурил новую сигарету, исподтишка поглядывая на огромный, пышный подъезд, как верный пёс, который неусыпно охраняет дверь хозяина.
— Надо было его предупредить, — пожалел Роу.
— Нельзя. Мы захватим его с собой потом. Мы же скоро вернёмся. — Такси завернуло за угол, и фигура сыщика скрылась из виду; он потерялся среди автобусов и велосипедов, его поглотила толпа таких же слоняющихся полуголодных лондонцев, и те, кто его знал, уже никогда его не увидят.

Глава четвёртая
ВЕЧЕР У МИССИС БЕЛЛЭЙРС
Тут и там были злые драконы, такие же ядовитые, как и в моих Сагах.
«Маленький герцог»
I
Дом миссис Беллэйрс мог похвастаться своеобразием: это был старый дом на склоне Кэмпден-хилла, который не гонялся за модой и гордо высился в глубине маленького палисадника, заросшего сухой травой между вывесками «Сдаётся внаём». К тощей колючей живой изгороди прислонилась статуя, она была такая потрескавшаяся и серая от недосмотра, что напоминала большой обломок пемзы. Когда вы нажимали звонок под маленьким портиком, казалось, что его треньканье спугнёт обитателей дома и все, что там есть живого, собьётся в кучу где-то в дальних коридорах.
Поэтому белоснежный передник и белоснежные нарукавники отворившей дверь горничной были для Роу неожиданностью. Она следила за своей внешностью, чего нельзя было сказать о доме, хотя по годам они выглядели ровесниками. Лицо её было напудрено тальком, покрыто морщинами и сурово, как лицо монашки. Хильфе спросил:
— Миссис Беллэйрс дома?
Старая горничная смотрела на них с проницательностью, которой учит жизнь в монастыре:
— А вы договорились заранее?
— Да нет, — сказал Хильфе. — Мы просто хотим её повидать. Я приятель каноника Топлинга.
— Видите ли, — пояснила горничная, — сегодня у неё вечер.
— Да?
— И если вы не входите в их компанию…
По дорожке приближался пожилой человек с очень благородной внешностью и густой седой шевелюрой.
— Добрый вечер, сэр, — встретила его горничная. — Прошу вас, пройдите. — Он был явно из «их компании», потому что она впустила его в комнату направо, и Роу с Хильфе слушали, как она доложила: — Доктор Форестер. — Потом она вернулась охранять вход. Хильфе предложил:
— Если вы сообщите миссис Беллэйрс, кто её спрашивает, может, нас и примут в компанию. Моя фамилия Хильфе, я друг каноника Топлинга.
— Я, конечно, спрошу… — неуверенно пообещала горничная.
Но все кончилось благополучно. Миссис Беллэйрс самолично выплыла в тесную, захламлённую переднюю. На ней было платье из переливчатого шелка либерти и тюрбан. Она простёрла к ним руки в знак приветствия:
— Друзья каноника Топлинга… — сказала она.
— Моя фамилия Хильфе. Из общества Помощи матерям свободных наций. А это мистер Роу.
Роу следил, не покажет ли она как-нибудь, что узнала его, но ничего не заметил. Её большое белое лицо, казалось, было обращено в потусторонние миры.
— Если вы хотите вступить в нашу компанию, — начала она, — мы всегда рады новичкам. При условии, что у вас нет никакой предубеждённости.
— Ничуть! Что вы! — воскликнул Хильфе,
Она проплыла, как статуя на носу корабля, в гостиную с оранжевыми занавесками и синими диванными подушками по моде двадцатых годов. Чёрные колпаки на лампах для светомаскировки придавали комнате сходство с полутёмным восточным кафе. Пепельницы и маленькие столики свидетельствовали о том, что часть медных изделий Бенареса попала на благотворительный базар из дома миссис Беллэйрс.
В комнате находилось человек шесть; один из них — высокий, плотный, черноволосый — сразу привлёк внимание Роу. Сначала он не понимал, в чем дело, потом сообразил, что человек выделялся своей обыденностью,
— Мистер Кост, — представила его миссис Беллэйрс, — а это мистер…
— Роу, — подсказал Хильфе, и гости были церемонно представлены друг другу.
Роу не мог понять, как он очутился в обществе доктора Форестера с его благородной внешностью и безвольным ртом, мисс Пэнтил — темноволосой женщины неопределённого возраста с чёрными бусами и голодным взглядом, мистера Ньюи (мистера Фредерика Ньюи, с гордостью подчеркнула миссис Беллэйрс), чьи босые ноги были обуты в сандалии, а голова покрыта копной седых волос, мистера Мода — близорукого юноши, ни на шаг не отступавшего от мистера Ньюи и преданно кормившего его тонкими ломтиками хлеба с маслом, и Кольера, явно принадлежавшего к другому классу и втершегося сюда не без труда. С ним обращались покровительственно, но тем не менее им восхищались. Он принёс с собой дыхание большого мира, и все смотрели на него с интересом. Он успел побывать и официантом, и бродягой, и кочегаром, а потом (все это миссис Беллэйрс шёпотом сообщила Роу) написал книгу замечательных стихов — грубоватых, но в высшей степени одухотворённых.
— Он пользуется словами, каких никогда не употребляют в поэзии, — рассказывала миссис Беллэйрс. Между ним и мистером Ньюи шла какая-то вражда.
Со всем этим обществом Роу познакомился за очень жидким китайским чаем, которым гостей обносила суровая горничная.
— А чем занимаетесь вы, мистер Роу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55