Леон уже исчез – незаметно, как привидение, через заднюю дверь.
Опять раздался голос Ханны:
– Бесс!
Бесс выбежала из кухни.
– Господи, золотко, что с тобой приключиться?
– Пойдем, Бесс, пойдем скорее! – воскликнула молодая женщина.
В этот вечер Ханна и Малкольм рано ушли к себе. Ханна взяла с собой книгу из библиотеки. Прежде чем подняться наверх, молодая женщина сделала крюк и подошла к кабинету Вернера.
– Малкольм, я ложусь, – сказала она, постучавшись в дверь.
Вернер ответил не сразу.
– Я скоро приду, дорогая.
Поднявшись наверх, Ханна в нерешительности постояла у двери в спальню мужа. Вот уже целый месяц она спала по большей части в своей прежней комнате. Так предложил Малкольм.
– Тебе там будет, без сомнения, спокойнее, Ханна. Я часто просиживаю за книгами допоздна и только бужу тебя своим приходом.
Ханна понимала, что это верно только отчасти. Малкольм опять запил – хотя и не так сильно, как было до их свадьбы, но, когда он поднимался наверх, от него почти всегда пахло бренди. Он приходил к ней один или два раза в неделю, но, как правило, эти посещения оканчивались полным разочарованием для них обоих, а для Малкольма – Ханна была в этом уверена – еще и унижением.
И, тяжело вздохнув, Ханна пошла по коридору в свою комнату.
Она готовилась ко сну при свече, горящей в подсвечнике, укрепленном на столбике кровати. Потом, подложив подушки под спину, принялась за чтение. Это стало у нее привычным занятием перед сном.
Наряду со многими вещами Андре занимался также ее образованием. Он ввел ее в мир книг, которых в библиотеке Малкольма было очень много. Андре сам отбирал для нее книги; среди них были романы, но по большей части то были книги, обучающие общественным добродетелям и предназначенные для того, чтобы воспитывать образцовых благородных леди. Ханна даже могла уже разобрать несколько фраз по-французски – на этом языке было издано много романов. Слова и предложения, которые она не понимала, молодая женщина подчеркивала, а на другой день просила Андре перевести их.
В определенной степени романы обескураживали Ханну. Действие их, как правило, происходило в высшем свете, рассказывали они о бессмертной любви отважных героев и прекрасных молодых дам. Ханна читала и вздыхала. Сколько бы она ни училась, каким бы хорошим преподавателем ни был Андре, ей никогда не стать похожей на тех дам, о которых пишутся подобные книги.
Почитав около часа, Ханна захотела спать. Она скользнула под одеяло, задула свечу и погрузилась в дремоту. Погода стояла холодная, и Ханна знала, что в течение ночи служанка будет потихоньку заходить в комнату, чтобы поддерживать в камине огонь, и утром, когда Ханна проснется, у нее будет тепло.
Она проснулась внезапно, потому что кровать кто-то толкнул. Первое, что она почувствовала, был крепкий запах бренди.
– Малкольм?
– Д-д-а-а, дорогая моя Ханна. Твой преданный муз… муж.
Он был пьян, пьян в стельку. На мгновение Ханну охватило отвращение, и ей захотелось прогнать его. Неужели она кажется ему настолько отталкивающей, что нужно как следует накачаться, чтобы прийти к ней? Однако она не стала сопротивляться и лежала неподвижно. Ей было понятно, что на самом деле причина совсем в другом, и ее охватила жалость.
Немолодое тело Малкольма было обнажено, и Ханна едва удержалась, чтобы не отпрянуть. На этот раз он ласкал ее недолго, неловко, причиняя боль. В его поведении была пьяная назойливость.
Ханне захотелось, чтобы все поскорее закончилось. Она протянула руку вниз и обнаружила, что Малкольм еще совсем не готов.
– Сэр, вы уверены, что это необходимо? Вы слишком много выпили…
– Вы моя жена. – Он уже лег на нее. – Вы обещали перед Богом и людьми подчиняться моим требованиям.
Она вспомнила пьяного пирата, и ей стало противно.
Малкольм пытался овладеть ею, но у него ничего не получалось. Однако нижняя часть его тела двигалась так, словно он совокуплялся с ней.
Вдруг он издал хриплый стон, напрягся, пальцы его больно впились в ее плечи. Потом он обмяк.
Ханна какое-то время лежала неподвижно, полагая, что он, наверное, все же испытал какое-то удовольствие. Она ждала, когда он пошевелится. Но Малкольм так и не шелохнулся. Может, он уснул? В последнее время так бывало часто. Правда, в таких случаях он почти сразу же начинал храпеть.
Охваченная смутной тревогой, Ханна позвала его:
– Малкольм!
Ответа не было, не было и намека на какое-либо движение. Ханне пришлось сталкивать его с себя. Ей всегда казалось, что ее муж очень легок, но теперь он стал необыкновенно тяжел. Ее охватил панический страх. Собравшись с силами, она одним толчком сбросила его с себя.
Ханна встала, вынула свечу из подсвечника, дрожащими руками зажгла ее от огня в камине. Вставила свечу обратно в подсвечник; только после этого она повернулась к Малкольму и внимательно рассмотрела его. Он лежал на спине, руки его были раскинуты, широко раскрытые глаза смотрели не мигая.
Молодая женщина опустилась перед ним на колени и схватила его за плечи.
– Малкольм, проснитесь!
Он не пошевелился, не издал ни звука, и Ханна в ужасе отпрянула. Вскочив с пола, она схватила пеньюар, набросила на себя и, босая, выбежала из комнаты, громко крича.
Она сбежала вниз по лестнице, промчалась через буфетную. Ханна смутно видела служанок, в изумлении смотревших на нее. Но в голове у нее была только одна мысль – Бесс. Она была уже на середине крытого прохода, когда увидела стряпуху, выходящую из кухни.
– Господи, золотко, что с тобой приключиться?
– Пойдем, Бесс, пойдем скорее! Что-то случилось с Малкольмом!
– Успокойся, детка, – Бесс погладила ее по плечу. – Сейчас посмотреть.
Ханна быстро пошла в дом, останавливаясь то и дело, чтобы подождать Бесс, которая поспешала за ней, тяжело дыша. На лестнице ей пришлось останавливаться несколько раз и торопить стряпуху.
Когда Бесс подошла к кровати и бросила взгляд на обнаженное тело Малкольма, она произнесла лишь:
– Господи Боже! – Затем быстро повернулась к Ханне. – Дать мне зеркало, детка. Мигом!
Ханна подбежала к туалетному столику и подала Бесс ручное зеркальце. Та приложила его к открытому рту Малкольма, подержала с минуту, потом внимательно посмотрела на его поверхность.
– Похоже, это удар, – тяжело вздохнула Бесс.
– Может, послать в Уильямсберг за кем-нибудь? – в отчаянии спросила Ханна. – А разве ты, Бесс, ничего не можешь сделать?
– А тут нечего делать, золотко, – ласково ответила Бесс. – Он уже на небесах.
Ханна не сразу осознала, что это значит. Она стояла, похолодев, не сводя глаз с неподвижного тела на кровати. И только когда Бесс, осторожно потянув одеяло, закрыла тело и лицо Малкольма, Ханна поняла все. И заплакала, всем телом сотрясаясь от рыданий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Опять раздался голос Ханны:
– Бесс!
Бесс выбежала из кухни.
– Господи, золотко, что с тобой приключиться?
– Пойдем, Бесс, пойдем скорее! – воскликнула молодая женщина.
В этот вечер Ханна и Малкольм рано ушли к себе. Ханна взяла с собой книгу из библиотеки. Прежде чем подняться наверх, молодая женщина сделала крюк и подошла к кабинету Вернера.
– Малкольм, я ложусь, – сказала она, постучавшись в дверь.
Вернер ответил не сразу.
– Я скоро приду, дорогая.
Поднявшись наверх, Ханна в нерешительности постояла у двери в спальню мужа. Вот уже целый месяц она спала по большей части в своей прежней комнате. Так предложил Малкольм.
– Тебе там будет, без сомнения, спокойнее, Ханна. Я часто просиживаю за книгами допоздна и только бужу тебя своим приходом.
Ханна понимала, что это верно только отчасти. Малкольм опять запил – хотя и не так сильно, как было до их свадьбы, но, когда он поднимался наверх, от него почти всегда пахло бренди. Он приходил к ней один или два раза в неделю, но, как правило, эти посещения оканчивались полным разочарованием для них обоих, а для Малкольма – Ханна была в этом уверена – еще и унижением.
И, тяжело вздохнув, Ханна пошла по коридору в свою комнату.
Она готовилась ко сну при свече, горящей в подсвечнике, укрепленном на столбике кровати. Потом, подложив подушки под спину, принялась за чтение. Это стало у нее привычным занятием перед сном.
Наряду со многими вещами Андре занимался также ее образованием. Он ввел ее в мир книг, которых в библиотеке Малкольма было очень много. Андре сам отбирал для нее книги; среди них были романы, но по большей части то были книги, обучающие общественным добродетелям и предназначенные для того, чтобы воспитывать образцовых благородных леди. Ханна даже могла уже разобрать несколько фраз по-французски – на этом языке было издано много романов. Слова и предложения, которые она не понимала, молодая женщина подчеркивала, а на другой день просила Андре перевести их.
В определенной степени романы обескураживали Ханну. Действие их, как правило, происходило в высшем свете, рассказывали они о бессмертной любви отважных героев и прекрасных молодых дам. Ханна читала и вздыхала. Сколько бы она ни училась, каким бы хорошим преподавателем ни был Андре, ей никогда не стать похожей на тех дам, о которых пишутся подобные книги.
Почитав около часа, Ханна захотела спать. Она скользнула под одеяло, задула свечу и погрузилась в дремоту. Погода стояла холодная, и Ханна знала, что в течение ночи служанка будет потихоньку заходить в комнату, чтобы поддерживать в камине огонь, и утром, когда Ханна проснется, у нее будет тепло.
Она проснулась внезапно, потому что кровать кто-то толкнул. Первое, что она почувствовала, был крепкий запах бренди.
– Малкольм?
– Д-д-а-а, дорогая моя Ханна. Твой преданный муз… муж.
Он был пьян, пьян в стельку. На мгновение Ханну охватило отвращение, и ей захотелось прогнать его. Неужели она кажется ему настолько отталкивающей, что нужно как следует накачаться, чтобы прийти к ней? Однако она не стала сопротивляться и лежала неподвижно. Ей было понятно, что на самом деле причина совсем в другом, и ее охватила жалость.
Немолодое тело Малкольма было обнажено, и Ханна едва удержалась, чтобы не отпрянуть. На этот раз он ласкал ее недолго, неловко, причиняя боль. В его поведении была пьяная назойливость.
Ханне захотелось, чтобы все поскорее закончилось. Она протянула руку вниз и обнаружила, что Малкольм еще совсем не готов.
– Сэр, вы уверены, что это необходимо? Вы слишком много выпили…
– Вы моя жена. – Он уже лег на нее. – Вы обещали перед Богом и людьми подчиняться моим требованиям.
Она вспомнила пьяного пирата, и ей стало противно.
Малкольм пытался овладеть ею, но у него ничего не получалось. Однако нижняя часть его тела двигалась так, словно он совокуплялся с ней.
Вдруг он издал хриплый стон, напрягся, пальцы его больно впились в ее плечи. Потом он обмяк.
Ханна какое-то время лежала неподвижно, полагая, что он, наверное, все же испытал какое-то удовольствие. Она ждала, когда он пошевелится. Но Малкольм так и не шелохнулся. Может, он уснул? В последнее время так бывало часто. Правда, в таких случаях он почти сразу же начинал храпеть.
Охваченная смутной тревогой, Ханна позвала его:
– Малкольм!
Ответа не было, не было и намека на какое-либо движение. Ханне пришлось сталкивать его с себя. Ей всегда казалось, что ее муж очень легок, но теперь он стал необыкновенно тяжел. Ее охватил панический страх. Собравшись с силами, она одним толчком сбросила его с себя.
Ханна встала, вынула свечу из подсвечника, дрожащими руками зажгла ее от огня в камине. Вставила свечу обратно в подсвечник; только после этого она повернулась к Малкольму и внимательно рассмотрела его. Он лежал на спине, руки его были раскинуты, широко раскрытые глаза смотрели не мигая.
Молодая женщина опустилась перед ним на колени и схватила его за плечи.
– Малкольм, проснитесь!
Он не пошевелился, не издал ни звука, и Ханна в ужасе отпрянула. Вскочив с пола, она схватила пеньюар, набросила на себя и, босая, выбежала из комнаты, громко крича.
Она сбежала вниз по лестнице, промчалась через буфетную. Ханна смутно видела служанок, в изумлении смотревших на нее. Но в голове у нее была только одна мысль – Бесс. Она была уже на середине крытого прохода, когда увидела стряпуху, выходящую из кухни.
– Господи, золотко, что с тобой приключиться?
– Пойдем, Бесс, пойдем скорее! Что-то случилось с Малкольмом!
– Успокойся, детка, – Бесс погладила ее по плечу. – Сейчас посмотреть.
Ханна быстро пошла в дом, останавливаясь то и дело, чтобы подождать Бесс, которая поспешала за ней, тяжело дыша. На лестнице ей пришлось останавливаться несколько раз и торопить стряпуху.
Когда Бесс подошла к кровати и бросила взгляд на обнаженное тело Малкольма, она произнесла лишь:
– Господи Боже! – Затем быстро повернулась к Ханне. – Дать мне зеркало, детка. Мигом!
Ханна подбежала к туалетному столику и подала Бесс ручное зеркальце. Та приложила его к открытому рту Малкольма, подержала с минуту, потом внимательно посмотрела на его поверхность.
– Похоже, это удар, – тяжело вздохнула Бесс.
– Может, послать в Уильямсберг за кем-нибудь? – в отчаянии спросила Ханна. – А разве ты, Бесс, ничего не можешь сделать?
– А тут нечего делать, золотко, – ласково ответила Бесс. – Он уже на небесах.
Ханна не сразу осознала, что это значит. Она стояла, похолодев, не сводя глаз с неподвижного тела на кровати. И только когда Бесс, осторожно потянув одеяло, закрыла тело и лицо Малкольма, Ханна поняла все. И заплакала, всем телом сотрясаясь от рыданий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107