– Она криво усмехнулась. – Это да еще управление поместьем – вот и все, чему я научилась в жизни. А купить новое поместье мне, конечно, не по средствам. – Она внимательно посмотрела на Андре. – Вы можете назвать какой-нибудь подходящий город, Андре? Где-нибудь подальше от Уильямсберга.
Андре подумал немного и пожал плечами.
– Насколько мне известно, в Бостоне множество постоялых дворов. Бостон находится в Массачусетсе. И это достаточно далеко, certainement.
– Значит, Бостон, – сказала Ханна и добавила, обращаясь к Джону: – Выедешь на дорогу, поверни на север, Джон.
Андре помог ей сесть в экипаж, Джон негромко щелкнул языком, и экипаж двинулся.
Ханна покидала «Малверн», и, судя по всему, ей никогда уже больше не увидеть его.
Когда они выехали на дорогу, Ханна в последний раз вернулась. Господский дом купался в неярком свете утра. Она смотрела на него до тех пор, пока он навсегда не отпечатался в ее памяти, и с трудом сдерживала слезы.
Потом решительно обратила взгляд вперед, навстречу будущему.
Выждав два дня после того, как убил раба, Сайлас Квинт осмелился вновь появиться в «Малверне». Эти два дня он опасливо прислушивался, не идут ли за ним, но поскольку все было спокойно, он решил, что его никто ни в чем не заподозрил.
Квинт все еще ездил на своей жалкой кляче, но остаток от выданных Ханной двадцати фунтов истратил на новую одежду. А на этот раз он твердо решил получить с нее столько денег, чтобы хватило на покупку приличной лошади.
Он смело проехал к коновязи, спешился и привязал лошадь. По пути он отметил, что в поместье стоит странная тишина, по не стал об этом задумываться, поскольку был весьма озабочен предстоящей встречей с Ханной.
Квинт постоял немного у дверей, приглаживая рукава нового камзола. Панталоны на нем были бархатные, чулки белые, башмаки красные, с медными пряжками. Квинт в жизни не тратил столько денег на одежду; и теперь не сделал бы этого, не рассчитывай он на то, что уедет отсюда сегодня с полными карманами.
Он надеялся, что ее сиятельство оцепит роскошный костюм, на который пошли ее деньги. Расправил плечи, изобразил на лице улыбку превосходства и властно постучал в дверь. Он был уверен, что в доме послышались шаги, но дверь не открылась. Квинт снова постучал. Ответа не последовало. Он хотел было сам отворить дверь и смело войти в дом, однако это, пожалуй, было уж чересчур.
Квинт постучал в третий раз. Когда дверь не отворилась, он пробормотал ругательство и пустился в обход дома. Не успел он еще дойти до угла, когда из дверей вышел чернокожий и направился к Квинту.
Негр встретил его взгляд равнодушно, но в глазах его читалась плохо скрытая враждебность.
– Я приехал с визитом к Ханне Вернер, – надменно проговорил Сайлас.
– Миссис здесь нет. Она уехать.
– Уехала? Куда уехала? В Уильямсберг?
– Она уехать вообще, уехать навсегда. А куда, она мне не сказать.
Квинт в изумлении смотрел на негра.
– Уехала навсегда! Я тебе не верю! Ты врешь! Эта сучка велела обмануть меня! Но так дело не пойдет, знаю, что она здесь!
– Миссис Вернер не велеть Генри лгать. Она уехать в экипаже на рассвете два дня назад.
У Квинта в голове все смешалось. Он был так ошеломлен, что прислонился к стене, чтобы не упасть.
– С чего это я должен верить на слово рабу?
– Я не раб. Я свободный человек. Меня звать Генри. – И надсмотрщик гордо выпрямился. – Миссис оставить меня управлять поместьем, пока не возвращаться маста Майкл. А вы уходить, Сайлас Квинт. Вас никто не ждать в «Малверне».
И, повернувшись спиной к незваному гостю. Генри зашел за угол и исчез из виду.
Квинт, охваченный яростью и отчаянием, колотил кулаками по стене до тех пор, пока не разбил их до крови. Злобно выругавшись, он повернулся и заковылял, шатаясь, точно пьяный, к лошади. Чего бы он сейчас не отдал за глоток рома! А в кармане нет ни гроша!
Что же ему делать?
Будущее еще недавно представлялось ему прекрасным, и вот теперь он оказался в таком положении, что хуже не бывает. Он никогда не получит денег от этой сучки! Уехала, видите ли, навсегда!
Квинт уселся в седло и пустил лошадь идти как ей вздумается. Ехал он, понурив голову и погрузившись в невеселые мысли.
Когда лошадь выехала за ворота, Квинт оглянулся на дом. И тут его осенило.
Железная коробка! Коробка, из которой его падчерица достала двадцать фунтов! Ханна должна была, уезжая, оставить какие-то деньги этому наглому черному ублюдку на расходы.
Квинт ехал по направлению к Уильямсбергу, пока его кто-то мог видеть из господского дома, потом направил лошадь в рощу при дороге и спешился.
Старый пьяница сел, прислонился спиной к дереву. Ждать придется долго. Ждать, пока не стемнеет, пока все не улягутся спать. Эх, была бы у него бутылка рома для компании!
И он принялся мечтать обо всех бутылках рома, которые можно будет купить, когда железная коробка окажется в его руках.
Глава 20
Новый Орлеан 1719 года вызывал у Майкла Вернера ассоциацию с крикливым младенцем, родившимся от совокупления каторжника и шлюхи.
Это и на самом деле было недалеко от истины. Город, основанный год назад, насчитывал всего несколько тысяч жителей, и в основном то были преступники, высланные из Франции в Новый Свет, и гулящие женщины, отправленные сюда же для их обслуживания.
Город был неказист и примитивен, узкие улицы завалены нечистотами. Тут расплодились все мыслимые виды насекомых; городок частенько заливали воды текущей поблизости Миссисипи. Еще будучи в Уильямсберге, Майкл прочел в одной французской газете исполненное энтузиазма письмо некоего падре Дюваля, в котором тот утверждал, что Новый Орлеан – это «очаровательное место с постоянно растущим населением… застроенное домами простыми, но красивыми… В окружности город достигает одного лье… местность богата золотом, серебром, медью и кое-где свинцом…»
Именно этот восторженный рассказ о красотах Нового Орлеана и богатствах, которые там можно раздобыть, привлек туда Майкла. Он не знал, откуда добрый пастырь добыл сведения насчет богатых людей Нового Орлеана, поскольку не обнаружил таковых вообще. Что же до залежей ископаемых, их тоже не оказалось.
И жара… В Виргинии Майкл привык к летней жаре, но такого влажного зноя, как в Новом Орлеане, он еще не знал.
Горожане обитали по большей части в убогих хибарах. Те немногие приличные строения, которые стояли в центре города, имели двускатные крыши с широкими навесами, под которыми шли крытые галереи. Потолки в комнатах были высокие, окна – от пола до потолка, чтобы помещение лучше продувалось ветром. И большая часть хороших домов возвышалась над землей на столбах, опять же для того, чтобы в комнаты проникало любое, даже легчайшее дуновение воздуха, а также во избежание последствий периодически случающихся наводнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Андре подумал немного и пожал плечами.
– Насколько мне известно, в Бостоне множество постоялых дворов. Бостон находится в Массачусетсе. И это достаточно далеко, certainement.
– Значит, Бостон, – сказала Ханна и добавила, обращаясь к Джону: – Выедешь на дорогу, поверни на север, Джон.
Андре помог ей сесть в экипаж, Джон негромко щелкнул языком, и экипаж двинулся.
Ханна покидала «Малверн», и, судя по всему, ей никогда уже больше не увидеть его.
Когда они выехали на дорогу, Ханна в последний раз вернулась. Господский дом купался в неярком свете утра. Она смотрела на него до тех пор, пока он навсегда не отпечатался в ее памяти, и с трудом сдерживала слезы.
Потом решительно обратила взгляд вперед, навстречу будущему.
Выждав два дня после того, как убил раба, Сайлас Квинт осмелился вновь появиться в «Малверне». Эти два дня он опасливо прислушивался, не идут ли за ним, но поскольку все было спокойно, он решил, что его никто ни в чем не заподозрил.
Квинт все еще ездил на своей жалкой кляче, но остаток от выданных Ханной двадцати фунтов истратил на новую одежду. А на этот раз он твердо решил получить с нее столько денег, чтобы хватило на покупку приличной лошади.
Он смело проехал к коновязи, спешился и привязал лошадь. По пути он отметил, что в поместье стоит странная тишина, по не стал об этом задумываться, поскольку был весьма озабочен предстоящей встречей с Ханной.
Квинт постоял немного у дверей, приглаживая рукава нового камзола. Панталоны на нем были бархатные, чулки белые, башмаки красные, с медными пряжками. Квинт в жизни не тратил столько денег на одежду; и теперь не сделал бы этого, не рассчитывай он на то, что уедет отсюда сегодня с полными карманами.
Он надеялся, что ее сиятельство оцепит роскошный костюм, на который пошли ее деньги. Расправил плечи, изобразил на лице улыбку превосходства и властно постучал в дверь. Он был уверен, что в доме послышались шаги, но дверь не открылась. Квинт снова постучал. Ответа не последовало. Он хотел было сам отворить дверь и смело войти в дом, однако это, пожалуй, было уж чересчур.
Квинт постучал в третий раз. Когда дверь не отворилась, он пробормотал ругательство и пустился в обход дома. Не успел он еще дойти до угла, когда из дверей вышел чернокожий и направился к Квинту.
Негр встретил его взгляд равнодушно, но в глазах его читалась плохо скрытая враждебность.
– Я приехал с визитом к Ханне Вернер, – надменно проговорил Сайлас.
– Миссис здесь нет. Она уехать.
– Уехала? Куда уехала? В Уильямсберг?
– Она уехать вообще, уехать навсегда. А куда, она мне не сказать.
Квинт в изумлении смотрел на негра.
– Уехала навсегда! Я тебе не верю! Ты врешь! Эта сучка велела обмануть меня! Но так дело не пойдет, знаю, что она здесь!
– Миссис Вернер не велеть Генри лгать. Она уехать в экипаже на рассвете два дня назад.
У Квинта в голове все смешалось. Он был так ошеломлен, что прислонился к стене, чтобы не упасть.
– С чего это я должен верить на слово рабу?
– Я не раб. Я свободный человек. Меня звать Генри. – И надсмотрщик гордо выпрямился. – Миссис оставить меня управлять поместьем, пока не возвращаться маста Майкл. А вы уходить, Сайлас Квинт. Вас никто не ждать в «Малверне».
И, повернувшись спиной к незваному гостю. Генри зашел за угол и исчез из виду.
Квинт, охваченный яростью и отчаянием, колотил кулаками по стене до тех пор, пока не разбил их до крови. Злобно выругавшись, он повернулся и заковылял, шатаясь, точно пьяный, к лошади. Чего бы он сейчас не отдал за глоток рома! А в кармане нет ни гроша!
Что же ему делать?
Будущее еще недавно представлялось ему прекрасным, и вот теперь он оказался в таком положении, что хуже не бывает. Он никогда не получит денег от этой сучки! Уехала, видите ли, навсегда!
Квинт уселся в седло и пустил лошадь идти как ей вздумается. Ехал он, понурив голову и погрузившись в невеселые мысли.
Когда лошадь выехала за ворота, Квинт оглянулся на дом. И тут его осенило.
Железная коробка! Коробка, из которой его падчерица достала двадцать фунтов! Ханна должна была, уезжая, оставить какие-то деньги этому наглому черному ублюдку на расходы.
Квинт ехал по направлению к Уильямсбергу, пока его кто-то мог видеть из господского дома, потом направил лошадь в рощу при дороге и спешился.
Старый пьяница сел, прислонился спиной к дереву. Ждать придется долго. Ждать, пока не стемнеет, пока все не улягутся спать. Эх, была бы у него бутылка рома для компании!
И он принялся мечтать обо всех бутылках рома, которые можно будет купить, когда железная коробка окажется в его руках.
Глава 20
Новый Орлеан 1719 года вызывал у Майкла Вернера ассоциацию с крикливым младенцем, родившимся от совокупления каторжника и шлюхи.
Это и на самом деле было недалеко от истины. Город, основанный год назад, насчитывал всего несколько тысяч жителей, и в основном то были преступники, высланные из Франции в Новый Свет, и гулящие женщины, отправленные сюда же для их обслуживания.
Город был неказист и примитивен, узкие улицы завалены нечистотами. Тут расплодились все мыслимые виды насекомых; городок частенько заливали воды текущей поблизости Миссисипи. Еще будучи в Уильямсберге, Майкл прочел в одной французской газете исполненное энтузиазма письмо некоего падре Дюваля, в котором тот утверждал, что Новый Орлеан – это «очаровательное место с постоянно растущим населением… застроенное домами простыми, но красивыми… В окружности город достигает одного лье… местность богата золотом, серебром, медью и кое-где свинцом…»
Именно этот восторженный рассказ о красотах Нового Орлеана и богатствах, которые там можно раздобыть, привлек туда Майкла. Он не знал, откуда добрый пастырь добыл сведения насчет богатых людей Нового Орлеана, поскольку не обнаружил таковых вообще. Что же до залежей ископаемых, их тоже не оказалось.
И жара… В Виргинии Майкл привык к летней жаре, но такого влажного зноя, как в Новом Орлеане, он еще не знал.
Горожане обитали по большей части в убогих хибарах. Те немногие приличные строения, которые стояли в центре города, имели двускатные крыши с широкими навесами, под которыми шли крытые галереи. Потолки в комнатах были высокие, окна – от пола до потолка, чтобы помещение лучше продувалось ветром. И большая часть хороших домов возвышалась над землей на столбах, опять же для того, чтобы в комнаты проникало любое, даже легчайшее дуновение воздуха, а также во избежание последствий периодически случающихся наводнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107