Эти визиты очень обрадовали ее, хотя, конечно, многие явились в «Малверн» разведать, нет ли здесь Майкла, или разузнать о нем что-нибудь новенькое.
Накануне все в поместье гудело от бурной деятельности и предвкушения праздника. Бесс засадила за работу всех, потому что этот бал должен был стать самым великолепным балом года и запомниться всем на много лет. Наверху, в швейной, радостно напевая что-то себе под нос, Андре придумывал и сооружал новое платье для Ханны.
– Это будет самое великолепное платье из всех, когда-либо существовавших, дорогая леди. Вся Виргиния будет говорить о нем, потому что оно подчеркнет вашу замечательную красоту и при этом скандализирует всех!
И в тот вечер, когда состоялся бал, Ханна была более чем удовлетворена тем, как гости реагировали на ее появление. Она вошла в зал одна, поскольку Андре строго запретил ей появляться до того, как съедутся все или по крайней мере большая часть гостей. Одного из слуг он одел в превосходную ливрею и велел ему объявлять имена прибывших. При появлении каждого гостя слуга ударял в серебряный колокол и громко произносил имена тех, кто входил в гостиную.
Когда же наверху лестницы появилась Ханна, слуга ударил в колокол с удвоенной силой и провозгласил голосом таким громким, что он перекрыл шум голосов собравшихся:
– Миссис Ханна Вернер!
Ханна грациозно спускалась вниз по широкой лестнице, а по толпе, ожидавшей внизу, пронесся изумленный вздох. Ее тяжелые рыже-золотые волосы не были покрыты пудрой, их искусно зачесали и уложили в прическу, очень шедшую ее красивому лицу. Несколько длинных локонов падали на спину и плечи, подчеркивая белизну кожи, оттененную роскошным зеленым цветом платья.
Ради нынешнего бала Ханна согласилась надеть корсет и кринолин. Именно потому, что корсет, сшитый по чертежу Андре, оказался гораздо удобнее жутких решеток, стискивающих ребра. Впереди он был сделан необычно – приподнимал грудь и в то же время оставлял ее открытой, что имело важное значение для фасона платья.
На платье пошло много ярдов изумрудно-зеленого шелка. Оно было с пышными рукавами до локтя, с вызывающе низким вырезом на спине, пока еще не заметным гостям. Юбка на кринолине подчеркивала тонкую талию Ханны.
Однако присутствующие мужчины глаз не могли отвести именно от лифа платья – истинного шедевра Андре. Дорогой зеленый шелк был вырезан спереди почти до самой талии, а пышный бюст Ханны прикрывало лишь тонкое кружево телесного цвета. И если пристально всмотреться, можно было различить сквозь это кружево обнаженные груди молодой женщины. И конечно же, все мужчины, да и многие женщины, всматривались весьма пристально.
Андре также убедил Ханну, что к платью необходимо купить новые драгоценности.
– Вы достойны этого, дорогая леди. Вы получили хорошую прибыль в нынешнем году и вполне заслужили награду. Драгоценности, подаренные вам дорогим Малкольмом, превосходны, но к такому платью требуется нечто совсем иное.
Поэтому на шее молодой женщины сверкало ожерелье из изумрудов. А в ушах на фоне волос цвета меди зеленели серьги – тоже изумрудные.
Гости потрясение зашептались, кое-кто шумно вздохнул, и трудно было определить – от злости это или от восхищения.
Андре подошел к подножию лестницы и взял Ханну за руку. Потом объявил, как бы объясняя:
– Последняя новинка из Парижа, леди и джентльмены. Насколько мне известно, у придворных дам эта новая мода пользуется большим успехом.
После чего он предложил Ханне опереться на его руку.
– Видите? – прошептал он ей на ухо. – Вы королева 6ала, дорогая леди.
Не обращая внимания на шепот и косые взгляды, Ханна шла, высоко подняв голову. Едва они вошли в залу, музыканты, которые, очевидно, заранее получили указания от Андре, заиграли. Ханна узнала мелодию той песенки, которую ей пел отец.
Она одарила Андре благодарной улыбкой, шагнула к нему, и они открыли бал. Поначалу танцевали только они одни, но потом к ним начали присоединяться все новые и новые пары, и вскоре зала заполнилась танцующими.
Как раз перед тем как музыка смолкла, Андре тихонько проговорил:
– Вне всяких сомнений, это мой последний танец с вами в этот вечер. Вы будете нарасхват.
И он оказался прав. Когда музыка смолкла и Андре, поклонившись, отошел от Ханны, тут же к ней подскочил кто-то из молодых людей и пригласил на танец.
И вечер превратился в непрерывный поток музыки, сияния свечей, вращения в танце. И у Ханны кружилась голова. Все кавалеры ухаживали за ней. Она кокетничала, парируя не такие уж невинные намеки, смехом отвечая на их лесть, – на самом же деле их слова почти не проникали в ее сознание.
Именно о таком вечере она всегда мечтала. Бал удался на славу, в этом уже можно было не сомневаться. Разгоряченная от танцев, от внимания мужчин, Ханна помнила о том, что произошло на двух предыдущих балах, и почти не прикасалась к вину – делала лишь один-два глотка из тех бокалов, что подносили ей кавалеры.
Весь вечер Ханна искала глазами Джейми Фолкерка, но не находила. Приглашения ему она не посылала, и, судя по всему, он решил, что она не желает его видеть…
Время шло к полуночи, когда музыканты внезапно прекратили игру на середине пьесы. В зале наступила странная тишина. Ханна, не понимая в чем дело, отступила от партнера и оглянулась. И увидела его.
Майкл Вернер стоял в дверях залы, взгляды всех присутствующих впились в него. Он был элегантен – камлотовый камзол, из-под рукавов которого свисали кружевные манжеты рубашки, панталоны из дорогого бархата оливкового цвета, черные чулки, черные башмаки с серебряными пряжками. Его сверкающие темные глаза встретились с ее глазами, и он прошел через зал прямо к ней; танцующие расступились, давая ему дорогу. Молодой человек шел, не обращая внимания на удивленные взгляды и шепотки, шелестевшие, как осенние листья. Он был без парика, да и не нуждался в нем – так хороши были его длинные черные, блестящие волосы. Один завиток упал на лоб.
Подойдя к Ханне, он насмешливо поклонился, прижав руку к груди, словно держа в ней несуществующую шляпу, снятую для приветствия. Выпрямившись, он слегка покачнулся, и Ханна уловила запах бренди.
– Мадам, могу я пригласить вас на следующий танец?
И прежде чем молодая женщина успела ответить или хотя бы пошевелиться, Майкл сделал знак оркестрантам, и музыка зазвучала вновь.
Майкл закружил Ханну по паркету, и она проговорила разъяренно:
– Как вы смели явиться сюда, сэр! Вас не приглашали!
– Да мне и не нужно приглашения, – ответил он нарочито дерзко. – «Малверн» – мой дом, и я могу являться сюда, когда мне заблагорассудится.
– И к тому же вы пьяны! От вас разит бренди!
– А почему это беспокоит вас, мадам? Будучи служанкой в трактире, вы, вероятно, подавали спиртное гораздо более пьяным клиентам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Накануне все в поместье гудело от бурной деятельности и предвкушения праздника. Бесс засадила за работу всех, потому что этот бал должен был стать самым великолепным балом года и запомниться всем на много лет. Наверху, в швейной, радостно напевая что-то себе под нос, Андре придумывал и сооружал новое платье для Ханны.
– Это будет самое великолепное платье из всех, когда-либо существовавших, дорогая леди. Вся Виргиния будет говорить о нем, потому что оно подчеркнет вашу замечательную красоту и при этом скандализирует всех!
И в тот вечер, когда состоялся бал, Ханна была более чем удовлетворена тем, как гости реагировали на ее появление. Она вошла в зал одна, поскольку Андре строго запретил ей появляться до того, как съедутся все или по крайней мере большая часть гостей. Одного из слуг он одел в превосходную ливрею и велел ему объявлять имена прибывших. При появлении каждого гостя слуга ударял в серебряный колокол и громко произносил имена тех, кто входил в гостиную.
Когда же наверху лестницы появилась Ханна, слуга ударил в колокол с удвоенной силой и провозгласил голосом таким громким, что он перекрыл шум голосов собравшихся:
– Миссис Ханна Вернер!
Ханна грациозно спускалась вниз по широкой лестнице, а по толпе, ожидавшей внизу, пронесся изумленный вздох. Ее тяжелые рыже-золотые волосы не были покрыты пудрой, их искусно зачесали и уложили в прическу, очень шедшую ее красивому лицу. Несколько длинных локонов падали на спину и плечи, подчеркивая белизну кожи, оттененную роскошным зеленым цветом платья.
Ради нынешнего бала Ханна согласилась надеть корсет и кринолин. Именно потому, что корсет, сшитый по чертежу Андре, оказался гораздо удобнее жутких решеток, стискивающих ребра. Впереди он был сделан необычно – приподнимал грудь и в то же время оставлял ее открытой, что имело важное значение для фасона платья.
На платье пошло много ярдов изумрудно-зеленого шелка. Оно было с пышными рукавами до локтя, с вызывающе низким вырезом на спине, пока еще не заметным гостям. Юбка на кринолине подчеркивала тонкую талию Ханны.
Однако присутствующие мужчины глаз не могли отвести именно от лифа платья – истинного шедевра Андре. Дорогой зеленый шелк был вырезан спереди почти до самой талии, а пышный бюст Ханны прикрывало лишь тонкое кружево телесного цвета. И если пристально всмотреться, можно было различить сквозь это кружево обнаженные груди молодой женщины. И конечно же, все мужчины, да и многие женщины, всматривались весьма пристально.
Андре также убедил Ханну, что к платью необходимо купить новые драгоценности.
– Вы достойны этого, дорогая леди. Вы получили хорошую прибыль в нынешнем году и вполне заслужили награду. Драгоценности, подаренные вам дорогим Малкольмом, превосходны, но к такому платью требуется нечто совсем иное.
Поэтому на шее молодой женщины сверкало ожерелье из изумрудов. А в ушах на фоне волос цвета меди зеленели серьги – тоже изумрудные.
Гости потрясение зашептались, кое-кто шумно вздохнул, и трудно было определить – от злости это или от восхищения.
Андре подошел к подножию лестницы и взял Ханну за руку. Потом объявил, как бы объясняя:
– Последняя новинка из Парижа, леди и джентльмены. Насколько мне известно, у придворных дам эта новая мода пользуется большим успехом.
После чего он предложил Ханне опереться на его руку.
– Видите? – прошептал он ей на ухо. – Вы королева 6ала, дорогая леди.
Не обращая внимания на шепот и косые взгляды, Ханна шла, высоко подняв голову. Едва они вошли в залу, музыканты, которые, очевидно, заранее получили указания от Андре, заиграли. Ханна узнала мелодию той песенки, которую ей пел отец.
Она одарила Андре благодарной улыбкой, шагнула к нему, и они открыли бал. Поначалу танцевали только они одни, но потом к ним начали присоединяться все новые и новые пары, и вскоре зала заполнилась танцующими.
Как раз перед тем как музыка смолкла, Андре тихонько проговорил:
– Вне всяких сомнений, это мой последний танец с вами в этот вечер. Вы будете нарасхват.
И он оказался прав. Когда музыка смолкла и Андре, поклонившись, отошел от Ханны, тут же к ней подскочил кто-то из молодых людей и пригласил на танец.
И вечер превратился в непрерывный поток музыки, сияния свечей, вращения в танце. И у Ханны кружилась голова. Все кавалеры ухаживали за ней. Она кокетничала, парируя не такие уж невинные намеки, смехом отвечая на их лесть, – на самом же деле их слова почти не проникали в ее сознание.
Именно о таком вечере она всегда мечтала. Бал удался на славу, в этом уже можно было не сомневаться. Разгоряченная от танцев, от внимания мужчин, Ханна помнила о том, что произошло на двух предыдущих балах, и почти не прикасалась к вину – делала лишь один-два глотка из тех бокалов, что подносили ей кавалеры.
Весь вечер Ханна искала глазами Джейми Фолкерка, но не находила. Приглашения ему она не посылала, и, судя по всему, он решил, что она не желает его видеть…
Время шло к полуночи, когда музыканты внезапно прекратили игру на середине пьесы. В зале наступила странная тишина. Ханна, не понимая в чем дело, отступила от партнера и оглянулась. И увидела его.
Майкл Вернер стоял в дверях залы, взгляды всех присутствующих впились в него. Он был элегантен – камлотовый камзол, из-под рукавов которого свисали кружевные манжеты рубашки, панталоны из дорогого бархата оливкового цвета, черные чулки, черные башмаки с серебряными пряжками. Его сверкающие темные глаза встретились с ее глазами, и он прошел через зал прямо к ней; танцующие расступились, давая ему дорогу. Молодой человек шел, не обращая внимания на удивленные взгляды и шепотки, шелестевшие, как осенние листья. Он был без парика, да и не нуждался в нем – так хороши были его длинные черные, блестящие волосы. Один завиток упал на лоб.
Подойдя к Ханне, он насмешливо поклонился, прижав руку к груди, словно держа в ней несуществующую шляпу, снятую для приветствия. Выпрямившись, он слегка покачнулся, и Ханна уловила запах бренди.
– Мадам, могу я пригласить вас на следующий танец?
И прежде чем молодая женщина успела ответить или хотя бы пошевелиться, Майкл сделал знак оркестрантам, и музыка зазвучала вновь.
Майкл закружил Ханну по паркету, и она проговорила разъяренно:
– Как вы смели явиться сюда, сэр! Вас не приглашали!
– Да мне и не нужно приглашения, – ответил он нарочито дерзко. – «Малверн» – мой дом, и я могу являться сюда, когда мне заблагорассудится.
– И к тому же вы пьяны! От вас разит бренди!
– А почему это беспокоит вас, мадам? Будучи служанкой в трактире, вы, вероятно, подавали спиртное гораздо более пьяным клиентам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107