Сюзи поскользнулась в грязь около их костра и уронила в него свою вечернюю еду. Она безутешно плакала, и хотя остальные быстро поделились с ней своей рыбой, она не перестала плакать.
Когда Кэри обнаружила, что крошечная щель в крыше превратила ее папоротниковую подушку в кучу слякоти, она села на землю и завыла, как собака, хотя остальные женщины быстро поделились с ней своим папоротником.
Когда Анни с жуткой головной болью не смогла больше выцарапать из пустого флакона с опиумным бальзамом ни капли, она вдруг почувствовала себя совершенно отрезанной от цивилизации и, несмотря на дождь, помчалась в лес на свое молитвенное место, бухнулась прямо в грязь и молила Бога о помощи.
Эти женщины были морально не подготовлены для большого разочарования. Их загнали в джунгли — и на этот раз мужчина, на которого они надеялись, был не в состоянии руководить ими и ободрить их. Они, как дети, полагались на него и доверяли ему, но неожиданно он стал дополнительной проблемой, новым малоприятным источником беспокойства.
Их неудовлетворенность и разочарование перешли в депрессию и апатию.
Хуже всего было днем, когда лил дождь. Усталые от работы и истощенные, Эти женщины до последнего времени подавляли свои чувства, поскольку понимали, что слезы были заразительны и задерживали работу… Но сейчас, когда у них появились свободные часы, которые надо было чем-то заполнять, в их сознании всплыли образы мужчин, которых они потеряли, детей, родственников и друзей, по которым они так скучали и которых они, возможно, никогда больше не увидят. Они молча лежали на своих бамбуковых кроватях, уставившись в крышу хижины из тускло-зеленых листьев бегонии, и чувствовали себя обессиленными и убитыми горем.
Малейшее движение требовало от них огромных усилий, как будто они находились под водой и боролись с приливной волной.
А в своей собственной черной яме одиночества и отчаяния каждая из женщин испытывала сожаление. Споры Кэри с Эдом всегда были частью их интимной жизни и их любезные перепалки не угрожали их отношениям, но сейчас Кэри хотела, чтобы их не было. Сильвана сожалела о каждой минуте, которую она не провела с Лоренцей, когда та была ребенком, всех тех роскошных отпусках, когда Лоренцу оставляли дома одну с Неллой, поскольку яхта в Монте-Карло — не место для маленькой девочки. Пэтти хотелось быть со своей матерью более терпеливой; ей нужно было радоваться чему угодно, что помогало ее матери после того, как умер ее отец. Сейчас Пэтти хотелось — как ей хотелось! — чтобы она не была такой нетерпеливой с ней и не кричала на нее.
Сюзи поклялась себе, что, если только Бог поможет ей выбраться отсюда, она будет ласковее с Бреттом; больше она никогда не скажет ему «нет»…
Ждать было очень тяжело. Они все апатично лежали на своих бамбуковых кроватях, наблюдая, как с деревьев капает вода, ожидая, когда дождь прекратится. Как узники, они вели счет неделям, дням, часам и минутам до своего освобождения, понимая, что каждая неделя выживания и борьбы со скукой и депрессией увеличивала их шансы вернуться к своим семьям.
Каждая из женщин, не только Сильвана, сейчас ощущала и отсутствие уединения. Они оказались в странной ситуации, когда каждая стремилась к уединению, но боялась остаться одна и чувствовала себя одиноко все время, несмотря на то, что никогда не оставалась одна.
Пытаться не наступить кому-то на «любимую мозоль» было их постоянной заботой. Когда пар приподнял крышку эмоционального котла, неудовлетворенность и скрытый гнев, которые были результатом их плена, вели к препираниям и угрозам из уст всех, кроме Анни, которую Кэри в течение двух дней называла Поллианной, — само по себе это раздражало.
Кэри визжала, если кто-то задевал ее кровать. Сюзи, которая спала очень чутко, кричала ночью на каждого, кто ощупью выбирался из хижины в туалет. Сильвана кричала на любого, кто воровал пищу с кухни, поскольку это было негигиенично, а она с величайшей тщательностью следила за тем, чтобы ее пища была чистой и без муравьев. Пэтти кричала на любого, кто кричал.
В целом в такой стрессовой ситуации трезвая рассудительность Кэри оказалась более полезной, чем слабый протест Анни или усталая пассивность Сильваны. Кэри была особенно полезна, чтобы удерживать порознь Пэтти и Сюзи — они обе были очень вспыльчивы.
Иногда антагонизм этой группы неожиданно направлялся лишь на одну из женщин — Сильвану, за то, что брала на себя минимум обязанностей и готовила невкусную еду; на Кэри, за то, что зажигала в хижине еще одну скверно пахнувшую сигарету из скрученного листа; на Сюзи, за какую-то детскую ленивость, например за нежелание собирать дрова, когда была ее очередь; на Анни, за то что та была такой до противности долготерпеливой и праведной.
Постепенно они все, за исключением Пэтти, стали меньше бояться. Пока снаружи хижины неумолимо лил дождь, Пэтти сидела, наблюдая за тем, как Анни подрезает Сюзи волосы, и снова почувствовала как по спине побежали мурашки. Она понимала, что если бы она упомянула про это, то вызвала бы этим раздражение у других женщин, но она была уверена в том, что за ними наблюдают. Она чувствовала спиной чьи-то скрытые глаза. Вдруг она ощутила стеснение в грудной клетке и почувствовала, что ей трудно дышать… Нет, она должна была предупредить их!
Тщательно контролируя голос, Пэтти сказала:
— Кэри, я в самом деле уверена, что за нами кто-то следит.
Кэри раздраженно села на свою кровать.
— Ну почему ты не оставишь эту свою паранойю? Мы уже здесь три недели, и если кто собирался нападать на нас, он давно бы уже это сделал. Ты не прекратишь поднимать ложную тревогу? — Она вычесала из своих волос папоротник и добавила: — Предположим, что ты действительно что-то услышала. Сюзи на это просто зевнет и скажет:
«Это опять у Пэтти нервы». — Никто не обратит на это внимания.
— У нас и без твоих чертовых выдуманных проблем хватает настоящих, — добавила Сюзи.
У всех было подавленное и деморализованное настроение.
Когда Анни начала подрезать Пэтти волосы, она спросила вслух:
— Интересно, а как же солдаты, которые сражаются в джунглях, справляются с депрессией и пораженчеством?
— Иногда они не справляются, — сказала Кэри. — Я читала, что во Вьетнаме некоторые солдаты просто садились у обочины дороги и отказывались от всякой надежды. Так они умирали.
ПОНЕДЕЛЬНИК, 10 ДЕКАБРЯ 1984 ГОДА
Сквозь длинные черные ресницы Сюзи смотрела на желтовато-зеленую воду лагуны, на белую линию барашков около рифа и желтовато-лиловый океан, блестевший за ним под утренним солнцем.
— Ой! — вскрикнула она и выронила полузаполненное ведро с рыбой, которое, к счастью, не пролилось.
— Опять твое плечо? — спросила Пэтти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191