– Ну, спокойной ночи, Сэм. Хорошую ты сказал молитву.
– Спокойной ночи, Энди.
– Спокойной ночи, Джем.
Джем молчал.
– Да не принимай ты этого так близко к сердцу. Не хочет он быть здесь. Никто его не прогонял, он сам ушел, по своей доброй воле, – сказал Сэм.
Какое-то время в комнате стояла тишина, и наконец Джемми сказал: «Доброй ночи». Теперь черта была подведена. Ветер, по всей вероятности, стих, потому что дерево не скрипело и полосы лунного света, проникавшего в комнату, лишь изредка чуть передвигались. Много спустя – Эндрью и сам не знал, как много, – он шепотом окликнул брата:
– Сэм! Ты не спишь?
– Нет.
– Я тоже, – откликнулся Джем.
Только Йэн, молчаливый, вкрадчивый Йэн, этакий хорек в их семье, видно, спал. А может, не спал? У Йэна никогда не поймешь.
– Все мне здесь какое-то чужое.
– Ничего, привыкнем.
– Такое у меня чувство, что не место нам здесь.
– У меня тоже, – сказал Джемми. – Не хотят они, чтобы мы здесь жили. Не ихнего мы геста.
– Я тоже чудно себя здесь чувствую. Точно нельзя встать во весь рост, а надо на коленках ползать, – сказал Йэн. Значит, он все-таки не спал.
– Низовики низовиками и должны быть, – сказал Джемми. – Не хотят они нас тут.
– Нам здесь не место, – сказал Энди.
Они услышали на лестнице легкие стремительные шаги, и вот она уже стояла в дверях, глядя на них сверху вниз. Им не видно было ее лица при свете лупы, но они чувствовали ее злость – такую же холодную, как воздух в комнате.
– Нет, вам здесь место, поняли? Именно здесь. Наверху. А не там, внизу, с теми.
Они видели, как с каждым быстро произнесенным, жестким словом изо рта ее вырывается белое облачко пара.
– А теперь слушайте меня и на всю жизнь запомните то, что услышите. В нашей семье есть замки, – спросите-ка, есть замки у них?… В нашей семье есть бароны, графы, и полководцы, и лорды хранители печати Шотландии, – спросите-ка, есть такие у них?… Мы не чумазые и не покореженные, как они. Взгляните на нас и взгляните на них. – Голос у нее сначала был сердитый, а сейчас в нем появились победоносные нотки, он зазвенел от волнения: – Вот что я вам скажу, и вбейте себе это в башку. Мы никому не станем кланяться. НИКОМУ.
В холодном свете луны видно было, как маленькие облачка пара вырывались из ее рта. За стеной Эмили испуганно вскрикнула.
– Камероны ни у кого не одалживаются.
Она произнесла это глухо, точно сообщила некую истину, передаваемую из поколения в поколение. Они смутились и в то же время преисполнились страха и трепета – с такою страстью она говорила. Она пригнулась к ним; глаза ее горели как угли, и скрыться от них было некуда.
– Надо бы сделать такую надпись на семейном знамени, – заметил Сэм.
– Камероны ни у кого не одалживаются, – повторила она на этот раз с вызовом и пошла вниз.
Они лежали на спине и смотрели, как вместе с дыханием тихо выходит воздух у них изо рта – белесый, холодный и дрожащий, как все у них внутри.
– Если бы только не была она такой жесткой, – сказал наконец Сэм. Что-то надо было сказать, прежде чем они заснут.
Да, подумал Эндрью, быть Камероном – это совсем не легко.
11
Теперь вся семья волновалась – волновалась до исступления – по поводу того, кто первым переступит их порог. Это был один из немногих предрассудков, который разделяла вся семья, ибо они не раз наблюдали, как он подтверждался жизнью. В Питманго, да и во многих других местах Шотландии, люди верят, что первый гость, переступающий порог нового дома, должен быть красивым, ладно скроенным, смуглым мужчиной, с темными волосами и темными глазами, или же красивой светловолосой женщиной, и тогда обитателям нового дома обеспечено здоровье и благополучие. Больше того, человек должен прийти не с пустыми руками, а с подарком или с подношением, иначе на дом обрушатся напасти – голод и даже смерть. Те из жителей Питманго, у которых не было достаточно красивого или достаточно смуглого друга на счастье, нанимали кого-нибудь, чтобы человек этот зашел к ним в первый день нового года или после переезда и вручил кулек с апельсинами или бутылку виски, которые они сами же и покупали.
Однако к Камеронам на Тошманговской террасе не приходил никто. Каждое утро, съев бутерброды с беконом – новшество, появившееся в их доме вместе с переездом наверх, – они гуськом выходили из двери, получали свои ведерки с завтраком от Сары и, напомнив остававшимся в доме женщинам, чтобы они внимательно следили, не появится ли красивый смуглый человек, который мог бы сыграть нужную роль, шагали по улице тесной группкой, потому как никто не присоединялся к ним, – такие ладные, что даже Мэгги вынуждена была это признать. И каждый вечер они прежде всего спрашивали про первого гостя. Когда же он наконец явился, все произошло совсем не так, как они надеялись.
Cаpa находилась в передней комнате – кипятила одежду в котле, когда в дверь постучали. Перед ней стоял молодой человек, белокожий и светловолосый, высокий и совсем не красивый. Он был плотный по питманговоким понятиям – упитанный крепыш и гладкий в лучшем смысле этого слова, с хорошей, чистой, чуть ли не глянцевитой кожей.
– Ну? – сказал он.
Она не поняла.
– Что люди делают, когда к ним стучатся в дверь?
– Не знаю, – сказала Сара, – к нам никто не заходит.
– Обычно приглашают войти, – сказал он.
– Угу, конечно. Заходите же. – Ее смущало то, что у нее такие красные руки и влажные пряди волос свисают вдоль лица, и она;на минутку выскочила в заднюю комнату, чтобы зашпилить волосы. Когда она вернулась, он все еще стоял у порога, и вдруг она с ужасом поняла – ее обуял такой страх, что она не могла шагу сделать, – что, если он переступит порог, это и будет их первый гость. А он никак не подходил для этой роли – коренастый, светловолосый; правда, у него было что-то в руках. Нет, это принесет несчастье семье, может, даже серьезное – какую-то беду: увечье, смерть.
– Придется вам помочь мне перейти через порог, – сказал он. – Я сам не могу.
Он протянул к ней руки, и ей ничего не оставалось, как подойти к этому человеку и помочь ему. Она чувствовала себя глубоко несчастной: ведь она не только пригласила беду к себе в дом, но еще сама и втянула эту беду. Руки у Сары опустились, и он, не ожидая этого, пошатнулся, пришлось ей подхватить его и прижать к себе, так что она сама едва не упала, и какое-то томительное мгновение они стояли так, обнявшись, не в силах оторваться друг от друга, ощущая всем телом другое тело, пока она не пришла в себя – и не почувствовала, что твердо стоит на ногах.
– А у калек все-таки есть какое-то преимущество, – сказал он. Он передвигался достаточно хорошо с помощью двух палок, но, когда сел, Сара увидела, что над сапогами у него две деревяшки, а настоящих ног нет, и тут поняла, что это Сэнди Боун, только он стал старше и изменился со времени того несчастного случая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140