На множестве находившихся здесь
каталок лежали взволнованные пациенты в ожидании своей очереди на
операцию. В конце этого большого помещения длинный стационарно
закрепленный белый стол охранял вход в тридцать операционных и в
послеоперационные палаты. Три сестры в зеленых хирургических одеждах
хлопотали за ним, обеспечивая попадание нужных пациентов в нужные
операционные для проведения нужных операций. Если учесть, что каждые сутки
здесь проводится около двухсот операций, заняты они были постоянно.
- Кто-нибудь может мне сказать о пациенте Маннергейма? - спросил
Филипс, склонившись к столу.
Все три сестры подняли головы и заговорили одновременно. Мартин как
один из немногих неженатых докторов всегда был в Хирургии желанным гостем.
Осознав происшедшее, сестры рассмеялись и стали церемонно уступать друг
другу.
- Я, пожалуй, спрошу еще кого-нибудь, - сказал Филипс, делая вид, что
уходит.
- Ой, нет! - вымолвила блондинка.
- Мы можем обсудить это в бельевой, - предложила брюнетка.
Операционный участок был тем единственным местом госпиталя, где условности
не имели обычной силы. Здесь царила совершенно особая атмосфера. Филипсу
подумалось, что это как-то связано с ношением одинаковой для всех
пижамоподобной одежды, а также с обстановкой потенциального кризиса, в
которой намеки сексуального характера служили некоторой отдушиной. Как бы
то ни было, Филипс очень хорошо это помнил. До решения пойти в радиологию
он в течение года был здесь хирургом-стажером.
- Какой пациент Маннергейма вас интересует? - спросила блондинка. -
Марино?
- Совершенно верно, - ответил Филипс.
- Она как раз у вас за спиной, - сообщила блондинка.
Филипс обернулся. В нескольких метрах от него на каталке лежала
женщина двадцати одного года, прикрытая простыней. Очевидно, сквозь туман
предоперационных медикаментов она услышала свое имя, и голова ее медленно
повернулась к Филипсу. Перед операцией ей наголо обрили череп и видом
своим она напомнила Филипсу маленькую певчую птичку, лишенную перьев. Он
дважды мельком видел ее при проведении предоперационного рентгеновского
обследования и теперь был потрясен тем, насколько она сейчас изменилась.
Он не представлял, как она мала и тонка. Глаза ее смотрели умоляюще, как у
покинутого ребенка, и Филипсу оставалось только отвернуться, вновь обратив
внимание на сестер. Одной из причин его перехода из Хирургии в Радиологию
было осознание того, что он не может удержаться от сопереживания с
некоторыми пациентами.
- Почему ее не взяли? - спросил он сестру, возмущенный тем, что
больную оставили наедине с ее страхами.
- Маннергейм ждет специальные электроды из Гибсоновского
мемориального госпиталя, - сказала блондинка. - Он хочет записать сигналы
из той части мозга, которую собирается удалить.
- Ясно... - произнес Филипс, пытаясь составить план на утро.
Маннергейм имел обыкновение расстраивать все планы.
- У Маннергейма два визитера из Японии, - добавила блондинка, - и он
на этой неделе устраивает большое представление. Но они должны начать
буквально через пару минут. Нам просто некого было с ней послать.
- О'кей, - произнес Филипс, уже двинувшись обратно через
предоперационное помещение. - Когда Маннергейму потребуются
локализационные снимки, звоните прямо мне в кабинет. Это сэкономит
несколько минут.
На обратном пути Мартин вспомнил, что нужно еще побриться, и
направился в комнату отдыха хирургов. В 8.10 она была почти пустынна,
поскольку операции, начавшиеся в 7.30, были в самом разгаре, а до
следующих оставалось еще довольно много времени. Лишь один хирург
разговаривал по телефону со своим биржевым маклером и рассеянно
почесывался. Филипс прошел в раздевалку и покрутил цифровой замок узкого
шкафчика, оставленного в его пользовании стариком Тони, который занимался
хозяйством хирургического отделения.
Не успел Филипс как следует намылить лицо, как его заставил
вздрогнуть сигнал аппарата персонального вызова. Он и не подозревал, как
напряжены у него нервы. Мартин взял трубку висящего на стене телефона,
стараясь не касаться ею крема. Вызывала Хелен Уокер, его секретарша - она
сообщила, что Вильям Майклз появился и ждет его в кабинете.
Филипс взялся за бритье с новой энергией. На него вновь нахлынуло
возбуждение по поводу обещанного Вильямом сюрприза. Он протер лицо
одеколоном и натянул свое длинное белое пальто. Проходя через комнату
отдыха, он обратил внимание, что хирург все еще разговаривает со своим
брокером.
На подходе к кабинету Мартин уже почти бежал. Хелен Уокер испуганно
подняла голову от машинки, когда мимо пронеслась стремительная фигура
шефа. Она привстала и потянулась за кипой писем и телефонных сообщений, но
передумала, когда дверь кабинета Филипса захлопнулась. Пожав плечами, она
продолжила печатание.
Филипс, тяжело дыша, привалился к двери. Майклз рассеянно листал один
из радиологических журналов Филипса.
- Ну? - проговорил Филипс возбужденно. На Майклзе был обычный, плохо
на нем сидящий, слегка поношенный твидовый пиджак, который он купил во
время учебы на третьем курсе МТИ. В свои тридцать он выглядел
двадцатилетним; у него были такие светлые волосы, что рядом с ним Филипс
казался шатеном. Он улыбнулся, при этом его небольшой рот выразил озорное
удовлетворение, а бледно-голубые глаза заблестели.
- Что такое? - поинтересовался он и сделал вид, что вновь углубляется
в журнал.
- Перестань, - ответил Филипс, - я знаю, ты просто хочешь поиграть у
меня на нервах. Беда в том, что тебе это хорошо удалось.
- Не знаю, что... - начал Майклз, но продолжить не смог. Одним
быстрым движением Филипс пересек комнату и вырвал у него журнал.
- Не валяй дурака, - произнес Филипс. - Ты знал, что, сказав Хелен о
сюрпризе, сведешь меня с ума. Я почти готов был позвонить тебе прошлой
ночью в четыре часа. Теперь жалею, что не позвонил. Думаю, ты этого
заслуживаешь.
- Ах да, сюрприз, - поддразнил Майклз. - Чуть было не забыл. - Он
нагнулся и стал рыться в кейсе. Через минуту он извлек небольшой сверток в
темно-зеленой бумаге, перевязанный толстой желтой тесьмой.
У Мартина вытянулось лицо.
- Что это такое?
Он ожидал увидеть листы бумаги, скорее всего машинные распечатки,
отражающие какой-то успех в их исследовании. Никакого подарка в обычном
смысле он не предполагал.
- Это сюрприз, - сказал Майклз, протягивая сверток Филипсу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
каталок лежали взволнованные пациенты в ожидании своей очереди на
операцию. В конце этого большого помещения длинный стационарно
закрепленный белый стол охранял вход в тридцать операционных и в
послеоперационные палаты. Три сестры в зеленых хирургических одеждах
хлопотали за ним, обеспечивая попадание нужных пациентов в нужные
операционные для проведения нужных операций. Если учесть, что каждые сутки
здесь проводится около двухсот операций, заняты они были постоянно.
- Кто-нибудь может мне сказать о пациенте Маннергейма? - спросил
Филипс, склонившись к столу.
Все три сестры подняли головы и заговорили одновременно. Мартин как
один из немногих неженатых докторов всегда был в Хирургии желанным гостем.
Осознав происшедшее, сестры рассмеялись и стали церемонно уступать друг
другу.
- Я, пожалуй, спрошу еще кого-нибудь, - сказал Филипс, делая вид, что
уходит.
- Ой, нет! - вымолвила блондинка.
- Мы можем обсудить это в бельевой, - предложила брюнетка.
Операционный участок был тем единственным местом госпиталя, где условности
не имели обычной силы. Здесь царила совершенно особая атмосфера. Филипсу
подумалось, что это как-то связано с ношением одинаковой для всех
пижамоподобной одежды, а также с обстановкой потенциального кризиса, в
которой намеки сексуального характера служили некоторой отдушиной. Как бы
то ни было, Филипс очень хорошо это помнил. До решения пойти в радиологию
он в течение года был здесь хирургом-стажером.
- Какой пациент Маннергейма вас интересует? - спросила блондинка. -
Марино?
- Совершенно верно, - ответил Филипс.
- Она как раз у вас за спиной, - сообщила блондинка.
Филипс обернулся. В нескольких метрах от него на каталке лежала
женщина двадцати одного года, прикрытая простыней. Очевидно, сквозь туман
предоперационных медикаментов она услышала свое имя, и голова ее медленно
повернулась к Филипсу. Перед операцией ей наголо обрили череп и видом
своим она напомнила Филипсу маленькую певчую птичку, лишенную перьев. Он
дважды мельком видел ее при проведении предоперационного рентгеновского
обследования и теперь был потрясен тем, насколько она сейчас изменилась.
Он не представлял, как она мала и тонка. Глаза ее смотрели умоляюще, как у
покинутого ребенка, и Филипсу оставалось только отвернуться, вновь обратив
внимание на сестер. Одной из причин его перехода из Хирургии в Радиологию
было осознание того, что он не может удержаться от сопереживания с
некоторыми пациентами.
- Почему ее не взяли? - спросил он сестру, возмущенный тем, что
больную оставили наедине с ее страхами.
- Маннергейм ждет специальные электроды из Гибсоновского
мемориального госпиталя, - сказала блондинка. - Он хочет записать сигналы
из той части мозга, которую собирается удалить.
- Ясно... - произнес Филипс, пытаясь составить план на утро.
Маннергейм имел обыкновение расстраивать все планы.
- У Маннергейма два визитера из Японии, - добавила блондинка, - и он
на этой неделе устраивает большое представление. Но они должны начать
буквально через пару минут. Нам просто некого было с ней послать.
- О'кей, - произнес Филипс, уже двинувшись обратно через
предоперационное помещение. - Когда Маннергейму потребуются
локализационные снимки, звоните прямо мне в кабинет. Это сэкономит
несколько минут.
На обратном пути Мартин вспомнил, что нужно еще побриться, и
направился в комнату отдыха хирургов. В 8.10 она была почти пустынна,
поскольку операции, начавшиеся в 7.30, были в самом разгаре, а до
следующих оставалось еще довольно много времени. Лишь один хирург
разговаривал по телефону со своим биржевым маклером и рассеянно
почесывался. Филипс прошел в раздевалку и покрутил цифровой замок узкого
шкафчика, оставленного в его пользовании стариком Тони, который занимался
хозяйством хирургического отделения.
Не успел Филипс как следует намылить лицо, как его заставил
вздрогнуть сигнал аппарата персонального вызова. Он и не подозревал, как
напряжены у него нервы. Мартин взял трубку висящего на стене телефона,
стараясь не касаться ею крема. Вызывала Хелен Уокер, его секретарша - она
сообщила, что Вильям Майклз появился и ждет его в кабинете.
Филипс взялся за бритье с новой энергией. На него вновь нахлынуло
возбуждение по поводу обещанного Вильямом сюрприза. Он протер лицо
одеколоном и натянул свое длинное белое пальто. Проходя через комнату
отдыха, он обратил внимание, что хирург все еще разговаривает со своим
брокером.
На подходе к кабинету Мартин уже почти бежал. Хелен Уокер испуганно
подняла голову от машинки, когда мимо пронеслась стремительная фигура
шефа. Она привстала и потянулась за кипой писем и телефонных сообщений, но
передумала, когда дверь кабинета Филипса захлопнулась. Пожав плечами, она
продолжила печатание.
Филипс, тяжело дыша, привалился к двери. Майклз рассеянно листал один
из радиологических журналов Филипса.
- Ну? - проговорил Филипс возбужденно. На Майклзе был обычный, плохо
на нем сидящий, слегка поношенный твидовый пиджак, который он купил во
время учебы на третьем курсе МТИ. В свои тридцать он выглядел
двадцатилетним; у него были такие светлые волосы, что рядом с ним Филипс
казался шатеном. Он улыбнулся, при этом его небольшой рот выразил озорное
удовлетворение, а бледно-голубые глаза заблестели.
- Что такое? - поинтересовался он и сделал вид, что вновь углубляется
в журнал.
- Перестань, - ответил Филипс, - я знаю, ты просто хочешь поиграть у
меня на нервах. Беда в том, что тебе это хорошо удалось.
- Не знаю, что... - начал Майклз, но продолжить не смог. Одним
быстрым движением Филипс пересек комнату и вырвал у него журнал.
- Не валяй дурака, - произнес Филипс. - Ты знал, что, сказав Хелен о
сюрпризе, сведешь меня с ума. Я почти готов был позвонить тебе прошлой
ночью в четыре часа. Теперь жалею, что не позвонил. Думаю, ты этого
заслуживаешь.
- Ах да, сюрприз, - поддразнил Майклз. - Чуть было не забыл. - Он
нагнулся и стал рыться в кейсе. Через минуту он извлек небольшой сверток в
темно-зеленой бумаге, перевязанный толстой желтой тесьмой.
У Мартина вытянулось лицо.
- Что это такое?
Он ожидал увидеть листы бумаги, скорее всего машинные распечатки,
отражающие какой-то успех в их исследовании. Никакого подарка в обычном
смысле он не предполагал.
- Это сюрприз, - сказал Майклз, протягивая сверток Филипсу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66