Что касается последнего, он посещал кухню с черного входа, а на заставе появлялся только на вечернем построении. Хотя, по мнению большинства, его отсутствие было предпочтительнее присутствия. Слишком товарищ был вонюч. Он не был грязнулей и замарашкой. Его мундир, надеваемый раз в сутки на15 минут, что длился боевой расчет, был просто идеальным, даже для придирчивого взгляда прапорщика Ревы. Дело в другом. Уж слишком специфичен был контингент тех, с кем по долгу службы приходилось общаться Сайко, здоровенному, добродушному, не очень умному, но исполнительному казаху. «Глуп, но предан», - не раз говорил о нем капитан Бурдин, начальник заставы. И Сайко оправдывал эти слова, содержа свое непростое, а для городского человека и вовсе непосильное хозяйство, в идеальном состоянии.
У него во всем был порядок. Конюшня подметена, у свиней убрано. Лошадиные кормушки заполнены овсом, не привлеченные в наряд лошади, неторопливо жевали в стойлах, предложенное угощение. Пришедшим с наряда лошадям, полагалась двойная порция, которую они в полной мере и незамедлительно получали. Даже свинтусы, ненасытные хрюкающие и постоянно гадящие создания, были накормлены и напоены, и полеживали, похрюкивали в тепле.
В пристрое к конюшне, где располагался свинарник, отопления не было. Чтобы свиньи не замерзли зимой, в отведенных им помещениях были установлены печки-буржуйки, которые не требовали большого количества дров, чтобы в помещении было тепло. Главное вовремя растопить печурки и не забывать время от времени подбрасывать очередную порцию дров. У Сайко с этим был полный порядок. Живность, вверенная на его попечение, находилась в тепле, чистоте и сытости, благодаря неустанным стараниям конюха.
Каждый день он вывозил из конюшни и свинарника полную телегу навоза и свинячьего дерьма, что щедро выделяли за ночь его питомцы. Впрягшись в телегу, словно конь, затаскивал ее на середину моста, в десятке метров от парадного входа на заставу. Затем опрокидывал телегу набок, вываливая ее содержимое в бурные воды горной реки, несшей свои воды в сопредельное государство Китай. Вода вскипала, желтела дерьмом, но спустя считанные секунды, вновь была девственно чиста. Звериное дерьмо уносилось вдаль, растворяясь в тысячах кубометров воды. В паре десятков километров ниже по течению, китайский пограничник зачерпывал воду во фляжку и жадно пил, не находя в ее вкусе ничего необычного.
В результате подобной заботы о живности, обитающей на заставе, что несла службу наравне с людьми, кормила солдат мясом и поила молоком, он пропитался животным духом насквозь. До такой степени, что никакие шампуни, мыла и одеколоны, были не в состоянии перебить въевшийся запах. И корчили рожи, и отводили носы в сторону бойцы, стоящие в строю рядом с ним, согласно присвоенным номерам. Даже начальник заставы, зачитывающий график нарядов на день грядущий старался держаться подальше от пахучего бойца. И все вздыхали с облегчением, когда боевой расчет заканчивался и Сайко покидал казарму, оставляя на месте своего недолгого стояния стойкий запах, который не выветривался еще пару часов. Стоявшие рядом с Сайко бойцы, спешили ни улицу. Но вовсе не для того, чтобы проводить Сайко до конюшни и пожелать спокойной ночи. Выскакивали, чтобы проветриться, прогнать прочь въедливый запах свинарника.
Сайко покидал казарму, чтобы вернуться через сутки, в 19.00, специфическим ароматом напоминая всем о своем существовании. Спать вместе со всеми он давно перестал. С тех пор, как Лешка прибыл на заставу, он ни разу не видел ночующего там конюха. Похоже, уже давно, он получил от товарищей, соответствующие разъяснения. После одной ночи в подразделении, принесенное зловоние, пришлось бы выветривать неделями. Ночующим в спальном помещении обеспечена головная боль от вони, пропитавшей все вокруг.
Но Сайко не больно то рвался ночевать в казарму. Сложившееся положение его, выходца из бедной казахской семьи, всю жизнь проведшего в кочевье с лошадьми и баранами, с трудом окончившего школу, вполне устраивало. Он бы вообще не показывался там, если бы не необходимость посещать боевой расчет. Он так бы и просидел на конюшне все 2 года, чтобы, вернувшись на родину, вновь заняться баранами и лошадьми.
В конюшне Сайко очистил от мусора и хлама, одно из помещений. Обустроил, отмыл и очистил от грязи, придал ему жилой вид. Собственными руками смастерил стол и стулья, а также топчан, обитый кошмой. Вдоль одной из стен понаделал полок, куда складывал свои нехитрые богатства. Все, что нужно для жизни, у него было. Здесь он, спал, отдыхал в свободное от чистки конюшни и свинарника время, в перерывах между кормлением скотины.
Кормился он, как и все в солдатской столовой, хотя внутрь не заходил. В назначенное время, конюх подходил к служебному входу в столовую, и повар выдавал ему обед, или ужин. А иногда Сайко просто брал на кухне продукты и готовил себе сам, все в той же каморке, служившей и рабочей мастерской, и спальней. Для этого он приволок найденную на помойке и отремонтированную им плитку.
В ведении Сайко находилось два десятка местных лошадей и с десяток присланных к ним на зимовку с заставы «Каракоз», где не было обогреваемой, зимней конюшни. Но даже при таком обилии лошадей, конные наряды случались не каждый день. Необходимым условием для назначения конного наряда, было то, чтобы все бойцы оказались из первого, кавалерийского отделения. И хотя начальство старалось придерживаться этого принципа, не всегда это удавалось. Если же в наряд заступали бойцы из разных отделений, лошадям давался выходной день.
3.10. Особенности несения пограничной службы
Отправившимся в пеший дозор бойцам, предстояла прогулка длиною в несколько часов. Зимой из-за этого, никто особенно не переживал. Зимой лучше пройтись пешком, так, по крайней мере, не замерзнешь. Гораздо хуже летом, когда на улице невыносимая жара, переться куда-то на своих двоих, за десятки километров.
Помимо дозоров имелись и другие наряды, требующие терпения и выносливости. Самый нудный, что зимой, что летом, часовой заставы. На службу нужно выходить дважды в день, по 4 часа каждый раз, с перерывами между службой в 8 часов. Если у начальства в отношении бойца имелись определенные планы, то перерыв между нарядами мог быть и 4 часа, а время заступления на службу, самое что ни на есть препоганое. К примеру, выйти ночью с 24.00 до 04.00, а затем утром с 08.00 до 12.00.
Это был самый ненавистный наряд. По закону солдатский сон должен равняться в сутки 8 часам. А это значит, что, заступив в этот наряд, боец должен ложиться спать в 21.30 с тем, чтобы, проснувшись в 23.30, готовиться к заступлению на службу. Затем, по возвращении со службы, с 04.30 и до 07.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354