И все это время он не переставал удивляться про себя, насколько раньше был глуп, что пренебрегал этим заведением, и презирал его посетителей, которые на деле оказались порядочными и приветливыми людьми.
Незаметно, за разговорами, за бесконечной сменой бутылок и нехитрой закуски, подкрался вечер. Никанорыч не помнил, как свалился с ног, когда смолк его заплетающийся язык, а седая и плешивая голова коснулась стола, мгновенно уплыв в царство пьяных грез. Алкогольное забытье плавно покачивало его на своих волнах, унося все дальше и дальше. Не видел он того, как хозяйка заведения стала выгонять засидевшихся допоздна посетителей, закрывая лавочку. Руки собутыльников заботливо подхватили и Никанорыча, и стоявший перед ним памятным трофеем, гравированный в его честь, поблескивающий медными боками самовар. Они подхватили его и понесли. Куда, зачем, никому не было до этого дела и в первую очередь самому Никанору, пребывающему в глубокой отключке.
Он спал, его мозг блуждал в неведомых, навеянных алкогольным дурманом мирах, в то время как ноги жили самостоятельной жизнью, неся бездыханное тело в неведомое, направляемые твердыми руками собутыльников. Они куда-то шли, спотыкались и падали. Так продолжалось бесконечно долго, казалось этому движению, бесполезному и бессмысленному, вовек не будет конца. Но по прошествии времени, движение кончилось и тело Никанора опустилось пусть и на жесткую, но такую неподвижную поверхность. Он не заметил, как чьи-то руки скользнули по руке, отстегивая браслет с золотыми, именными часами, не чувствовал как эти же руки ловко прошлись по карманам, выгребая оттуда остатки премии. Не видел, да и не мог он видеть того, как самовар, блеснув на прощание отполированным до зеркального блеска боком, ушел вслед за часами. А затем распрощались с Никанорычем новая форменная шинель, и ботинки.
А потом было пробуждение. Холодное, серое утро, небо затянутое свинцовыми тучами и начавший накрапывать дождь. И самочувствие, и настроение Никанора, были подстать разгулявшейся на дворе, непогоде. Жутко болело все тело, не пошевельнуться. Единственное, что не вызывало приступов жуткой боли в голове и ломоты во всем теле, это бесцельное разглядывание грязных, обшарпанных ступеней над головой.
Он долго силился понять, как очутился здесь, но тщетно. Память упорно молчала, не желая делиться информацией. Напрасно он напрягал мозги, пытаясь вспомнить хронологию вчерашних событий. Было начало, был конец, главного не было. Он отчетливо помнил торжественное собрание, митинг в его честь, вручение премии, золотые часы и самовар с именной гравировкой на начищенном до зеркального блеска, боку. Затем он вспомнил рюмочную и первый заказ, что было дальше, не помнил совершенно.
Всего чего он добился невероятным напряжением воли, эта два смутных, словно в тумане силуэта, две небритые рожи, с которыми у него были какие-то дела. Что у него могло быть с общего с этими помятыми личностями, он и представить себе не мог, но наверняка это именно они доставили его сюда, в грязный и заплеванный подъезд, и уложили под лестницу, чтобы он здесь проспался. Наверное, именно эти заботливые личности порадели о том, чтобы ему было легче добираться домой, налегке, не обремененным грузом материальных благ.
Он проснулся от холода. Бетонные плиты пола ломили спину, грозя серьезной простудой и воспалением, ежели он в срочном порядке не предпримет решительных мер, и не уберется отсюда подобру-поздорову. Шинель его исчезла, как и форменные ботинки. Все было новым, с иголочки. Никанорыч одел их впервые, желая покрасоваться перед сослуживцами в столь знаменательный для него день, 60 летний юбилей, закончившийся так печально.
Одежду и обувку было жаль, но это терпимо. За долгие годы службы у бережливого и экономного Никанора скопился изрядный запас как летнего, так и зимнего обмундирования. Эту потерю он переживет. Черт с ними, с деньгами, от которых не осталось и следа. Деньги дело наживное, он никогда не гнался за ними, ему хватало их по жизни. С его немудреными запросами и отсутствием семьи, скромной зарплаты хватало и на жизнь, и на то, чтобы ежемесячно откладывать на сберкнижку по 10 рублей. Этих десяточек на сегодняшний день набралось довольно приличное количество. Этих денег, плюс назначенная ему государством пенсия, хватит, чтобы сносно, как он и привык, провести остаток отмеренных ему дней.
Жалко было именных наручных часов из благородного металла, которыми его поощрило начальство за многолетнюю и безупречную службу на благо Отечества. Подобного знака внимания редко кто удостаивался. Было бы, чем гордиться, что показать внимательному слушателю. Часы они всегда с собой, совмещают полезное, указание времени, с приятным, греют душу воспоминаниями своему владельцу. Не станешь же везде ходить с ворохом почетных грамот и дипломов, суя их под нос каждому встречному. В лучшем случае тебя могут просто не правильно понять и принять за сумасшедшего, в худшем можно схлопотать по роже, за назойливость. С часами все было бы гораздо проще, но, увы, вчерашний срыв с катушек, идиотский поступок, отмоченный на старости лет, лишил того, ради чего трудился десятки лет, всю сознательную жизнь.
Безумная выходка лишила его и прекрасного самовара, которому и без гравировки, мог позавидовать любой, а с ней цена увеличивалась десятикратно, по крайней мере, для Никанора.
Все рухнуло в одночасье. Слава, почет, уважение начальства и коллег. Знаки их признания его заслуг на поприще охраны интересов государства исчезли в один миг, и во всем виноват лишь он один. Канули его ценные вещи в водоворот городской жизни, и кто знает, может быть в тот самый момент, когда он обнаружил пропажу, часы и самовар обрели нового хозяина, который будет благоразумнее Никанорыча.
Пытаться вернуть украденное бесполезно, он и не думал об этом всерьез, решительно отринув эту мысль, едва она посетила его бедовую головушку. Он понимал всю бессмысленность этой затеи. Как всегда окажется, что никто ничего не видел, а если и видел что-то, то не вспомнит, а если и видел, и помнит, то все равно ответит отказом. Никто не захочется вляпаться в историю из-за постороннего человека. Рисковать шкурой ради него никто не станет, тем более что знающий человек может поиметь с этого случая свою выгоду. Заставить поделиться частью украденного более удачливых собратьев.
Конечно, был еще вариант. Пойти в милицию и написать заявление о пропаже. Они обязаны принять его к рассмотрению, и предпринять необходимые меры к поиску, и возвращению украденного законному владельцу. Но в этом случае придется объяснить стражам правопорядка, что делал он, человек с безупречной репутацией, в забегаловке, имеющей дурную репутацию, месте скоплению люмпенов и прочего деклассированного элемента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354