Это было прерогативой Гарва. Внезапно я почувствовала себя одинокой. И снова мне пришло в голову: моя жизнь кончена.
Когда я упаковывала вещи перед отъездом из Ирландии, то сказала Анне и Элен то же самое – моя жизнь кончена.
– Нет. – Видно было, что Анна расстроилась.
– Не сюсюкай с ней, – ехидно сказала Элен.
– Ты встретишь другого мужчину, ты ведь еще молода, – с сомнением сказала Анна.
– Не так уж она и молода, – опять встряла Элен. – Ей уже даже не тридцать три.
– И хороша собой, – упорствовала Анна.
– Ну, она, конечно, не уродка, – неохотно признала Элен и обратилась ко мне: – У тебя красивые волосы. И кожа хорошая. Для твоих лет.
– И ты такая положительная, – добавила Анна.
– Такая положительная, – эхом откликнулась Элен с важным видом.
Я вздохнула. Моя жизнь не была такой уж безупречной, хотя не была и такой аморальной, как у моих сестриц. А хорошей для своих лет кожи я достигла благодаря нанесению тонн дорогостоящих ночных кремов, которыми я к утру пропитывала подушку. Но не будем об этом.
– И… – задумчиво сказала Элен; я даже наклонилась к ней, чтобы лучше услышать похвалу, – …у тебя клевая сумочка.
Я отпрянула, разочарованная.
– Как странно, – удивилась Элен. – Никогда бы не сказала, что ты из тех, кто покупает дорогие сумки.
Я попробовала протестовать. Ведь я именно из тех. Почти уверена. Но не хотелось новой стычки с Элен, как тогда, когда я пыталась убедить ее, что безответственно отношусь к деньгам.
Кроме того, если уж на то пошло, ту сумку подарил мне Гарв.
– Да ладно, старушка, – заржала Элен. – Ты думаешь, я поверю, что наш мистер Скряга, который даже апельсины чистит, не вынимая их из карманов, раскошелился на дорогущую sac a main. Это по-французски. Знаешь, почему именно твоя жизнь кончилась? Тебе не понадобится больше эта сумка!
Но я не сдавалась. Тогда она с подозрением заметила:
– Значит, не так уж кончилась?
– Заткнись, ты и так будешь ездить на моей машине, – оборвала ее я.
– Всего месяц. Кроме того, мне придется делить авто с этой чучундрой. – Она кивнула в сторону Анны.
И тут я услышала кое-что, что мигом вернуло меня в настоящее.
– Мороженое с вафлями!
Я села на полотенце. Молодой парень проходил мимо, шатаясь под весом ящика с мороженым, продать которое не было никакой надежды. Не среди этой толпы анорексиков.
– Фруктовое эскимо на палочке! – безрадостно выкрикивал он. – Замороженное желе! Вишневый лед!
Я почувствовала жалость к нему. И голод.
– Эй! – окликнула я. – Мне мороженое с вафлями!
Мы быстро произвели операцию «товар – деньги», и он вновь пошел своей дорогой, которая не сулила прибылей. Интересно, кто-нибудь орал на него или бросал в него камнями, когда он нес по пляжу свой высококалорийный товар с громадным содержанием сахара:
– Вали отсюда, чучело!
Так обычно люди прогоняют из своих районов продавцов наркоты.
И снова я осталась одна. Внезапно я обрадовалась, что я в Калифорнии. Ведь можно свалить это ужасное ощущение, что я иду не в ногу с остальным человечеством, на смену часовых поясов. Это снимает с меня ответственность. Так что пару дней я смогу попытаться обмануть себя саму, что со мной все в порядке.
С завистью глядя на двух скандинавских богинь, я пожирала мороженое. На их лицах было такое очевидное выражение, что мне стало неудобно. Я еле сдержалась, чтобы не предложить им кусочек моего лакомства. Меня не покидало ощущение, что если бы дело происходило в книге, то кто-нибудь пригласил бы меня присоединиться к игре в волейбол или, по крайней мере, заговорил бы со мной. Спасатель или кто-то из отдыхающих. Но единственным, кто перекинулся со мной парой фраз за весь день, был продавец мороженого. Думаю, я тоже была единственной, кто говорил с ним.
8
После обеда Эмили забрала меня с пляжа. Мы приехали домой. Звонков от Дэвида Кроу так и не было. Отчаяние Эмили чувствовалось в каждом уголке дома.
– Отсутствие новостей – хорошая новость, – попробовала я ее утешить.
– Фигня, – возразила Эмили. – Отсутствие новостей – плохая новость. Плохие новости от тебя скрывают, а хорошие тут же вываливают, упиваясь собственной славой.
– Ну, тогда позвони ему сама. Эмили горько усмехнулась.
– Легче получить пропуск на съемочную площадку, где кипит работа над фильмом с Томом Крузом, чем поговорить с агентом, который не хочет с тобой разговаривать.
Эмили все-таки набрала его номер, но пресловутого Дэвида «не было на рабочем месте».
– Клянусь, они не сказали бы «его нет на рабочем месте», если бы звонил Рон Басс, – мрачно заметила Эмили.
Как я понимаю, Рон Басс – какой-то крутой сценарист.
– У меня странное и непреодолимое желание пойти нажраться в хлам, – заявила Эмили. –
Твои еще неустановившиеся биоритмы выдержат, если мы сходим куда-нибудь вечерком?
– Что ты задумала?
Уж не придется ли мне тащиться с толпой девушек и танцевать под «Я буду жить». По-моему, именно этим занимаются все женщины, только что расставшиеся с любимыми?
– Как насчет ужина в каком-нибудь миленьком местечке?
– Отлично.
Я испытала облегчение, что мне не придется под звуки голоса Глории Гейнор притворяться более восторженной, чем есть на самом деле.
– Хорошо. Знаешь что? – спросила она задумчиво. – Все, что тебе нужно, это отрастить самую капельку волосы.
Хотя Эмили нравился Гарв, она всегда считала, что, выскочив замуж так рано, я не успела нагуляться как следует.
– Ты можешь побезумствовать, пока ты тут!
– Поживем – увидим, – ответила я уклончиво.
Господи, я столького не знала.
– Пригласим Лару. Она любит выпить. И Конни. И Троя. И Джастина.
Она быстренько всех обзвонила, а потом за пару минут встряхнулась и привела себя в порядок. Раз-два-три. Словно это раз плюнуть. Платье, каблуки, сумочка, прическа. Волосы гладкие и блестящие-блястящие.
Она открыла чудо-косметичку и поделилась со мной своими тайными знаниями. Чуть лосьона на губы, чтоб они припухли, как от укуса пчелы. Ресницы завиты маленькой машинкой (думаю, она должна называться щипцами для завивки ресниц). Потом она достала небольшой тюбик и провозгласила:
– Сейчас мы уберем эти мешки у тебя под глазами из-за смены часовых поясов.
– Не надо, – запротестовала я самодовольно. – У меня крем для век «Радиант» с кучей всяческих эффектов.
– Радиант-фигадиант. Ты только попробуй это. – Она нанесла несколько капелек крема мне под глаза, и – о, чудо! – я реально почувствовала, как разглаживается моя кожа.
– Что это? Чье производство?
Я была готова помчаться в магазин косметики и отдать целое состояние, потому что этот чудо-крем не мог стоить меньше.
– Это «Анусол».
– Что?
– Мазь от геморроя. Пять долларов за тюбик. Эффект чудесный. Им пользуются все модели.
Теперь вы понимаете, что я имела в виду, говоря, что она готова к любой неожиданности?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Когда я упаковывала вещи перед отъездом из Ирландии, то сказала Анне и Элен то же самое – моя жизнь кончена.
– Нет. – Видно было, что Анна расстроилась.
– Не сюсюкай с ней, – ехидно сказала Элен.
– Ты встретишь другого мужчину, ты ведь еще молода, – с сомнением сказала Анна.
– Не так уж она и молода, – опять встряла Элен. – Ей уже даже не тридцать три.
– И хороша собой, – упорствовала Анна.
– Ну, она, конечно, не уродка, – неохотно признала Элен и обратилась ко мне: – У тебя красивые волосы. И кожа хорошая. Для твоих лет.
– И ты такая положительная, – добавила Анна.
– Такая положительная, – эхом откликнулась Элен с важным видом.
Я вздохнула. Моя жизнь не была такой уж безупречной, хотя не была и такой аморальной, как у моих сестриц. А хорошей для своих лет кожи я достигла благодаря нанесению тонн дорогостоящих ночных кремов, которыми я к утру пропитывала подушку. Но не будем об этом.
– И… – задумчиво сказала Элен; я даже наклонилась к ней, чтобы лучше услышать похвалу, – …у тебя клевая сумочка.
Я отпрянула, разочарованная.
– Как странно, – удивилась Элен. – Никогда бы не сказала, что ты из тех, кто покупает дорогие сумки.
Я попробовала протестовать. Ведь я именно из тех. Почти уверена. Но не хотелось новой стычки с Элен, как тогда, когда я пыталась убедить ее, что безответственно отношусь к деньгам.
Кроме того, если уж на то пошло, ту сумку подарил мне Гарв.
– Да ладно, старушка, – заржала Элен. – Ты думаешь, я поверю, что наш мистер Скряга, который даже апельсины чистит, не вынимая их из карманов, раскошелился на дорогущую sac a main. Это по-французски. Знаешь, почему именно твоя жизнь кончилась? Тебе не понадобится больше эта сумка!
Но я не сдавалась. Тогда она с подозрением заметила:
– Значит, не так уж кончилась?
– Заткнись, ты и так будешь ездить на моей машине, – оборвала ее я.
– Всего месяц. Кроме того, мне придется делить авто с этой чучундрой. – Она кивнула в сторону Анны.
И тут я услышала кое-что, что мигом вернуло меня в настоящее.
– Мороженое с вафлями!
Я села на полотенце. Молодой парень проходил мимо, шатаясь под весом ящика с мороженым, продать которое не было никакой надежды. Не среди этой толпы анорексиков.
– Фруктовое эскимо на палочке! – безрадостно выкрикивал он. – Замороженное желе! Вишневый лед!
Я почувствовала жалость к нему. И голод.
– Эй! – окликнула я. – Мне мороженое с вафлями!
Мы быстро произвели операцию «товар – деньги», и он вновь пошел своей дорогой, которая не сулила прибылей. Интересно, кто-нибудь орал на него или бросал в него камнями, когда он нес по пляжу свой высококалорийный товар с громадным содержанием сахара:
– Вали отсюда, чучело!
Так обычно люди прогоняют из своих районов продавцов наркоты.
И снова я осталась одна. Внезапно я обрадовалась, что я в Калифорнии. Ведь можно свалить это ужасное ощущение, что я иду не в ногу с остальным человечеством, на смену часовых поясов. Это снимает с меня ответственность. Так что пару дней я смогу попытаться обмануть себя саму, что со мной все в порядке.
С завистью глядя на двух скандинавских богинь, я пожирала мороженое. На их лицах было такое очевидное выражение, что мне стало неудобно. Я еле сдержалась, чтобы не предложить им кусочек моего лакомства. Меня не покидало ощущение, что если бы дело происходило в книге, то кто-нибудь пригласил бы меня присоединиться к игре в волейбол или, по крайней мере, заговорил бы со мной. Спасатель или кто-то из отдыхающих. Но единственным, кто перекинулся со мной парой фраз за весь день, был продавец мороженого. Думаю, я тоже была единственной, кто говорил с ним.
8
После обеда Эмили забрала меня с пляжа. Мы приехали домой. Звонков от Дэвида Кроу так и не было. Отчаяние Эмили чувствовалось в каждом уголке дома.
– Отсутствие новостей – хорошая новость, – попробовала я ее утешить.
– Фигня, – возразила Эмили. – Отсутствие новостей – плохая новость. Плохие новости от тебя скрывают, а хорошие тут же вываливают, упиваясь собственной славой.
– Ну, тогда позвони ему сама. Эмили горько усмехнулась.
– Легче получить пропуск на съемочную площадку, где кипит работа над фильмом с Томом Крузом, чем поговорить с агентом, который не хочет с тобой разговаривать.
Эмили все-таки набрала его номер, но пресловутого Дэвида «не было на рабочем месте».
– Клянусь, они не сказали бы «его нет на рабочем месте», если бы звонил Рон Басс, – мрачно заметила Эмили.
Как я понимаю, Рон Басс – какой-то крутой сценарист.
– У меня странное и непреодолимое желание пойти нажраться в хлам, – заявила Эмили. –
Твои еще неустановившиеся биоритмы выдержат, если мы сходим куда-нибудь вечерком?
– Что ты задумала?
Уж не придется ли мне тащиться с толпой девушек и танцевать под «Я буду жить». По-моему, именно этим занимаются все женщины, только что расставшиеся с любимыми?
– Как насчет ужина в каком-нибудь миленьком местечке?
– Отлично.
Я испытала облегчение, что мне не придется под звуки голоса Глории Гейнор притворяться более восторженной, чем есть на самом деле.
– Хорошо. Знаешь что? – спросила она задумчиво. – Все, что тебе нужно, это отрастить самую капельку волосы.
Хотя Эмили нравился Гарв, она всегда считала, что, выскочив замуж так рано, я не успела нагуляться как следует.
– Ты можешь побезумствовать, пока ты тут!
– Поживем – увидим, – ответила я уклончиво.
Господи, я столького не знала.
– Пригласим Лару. Она любит выпить. И Конни. И Троя. И Джастина.
Она быстренько всех обзвонила, а потом за пару минут встряхнулась и привела себя в порядок. Раз-два-три. Словно это раз плюнуть. Платье, каблуки, сумочка, прическа. Волосы гладкие и блестящие-блястящие.
Она открыла чудо-косметичку и поделилась со мной своими тайными знаниями. Чуть лосьона на губы, чтоб они припухли, как от укуса пчелы. Ресницы завиты маленькой машинкой (думаю, она должна называться щипцами для завивки ресниц). Потом она достала небольшой тюбик и провозгласила:
– Сейчас мы уберем эти мешки у тебя под глазами из-за смены часовых поясов.
– Не надо, – запротестовала я самодовольно. – У меня крем для век «Радиант» с кучей всяческих эффектов.
– Радиант-фигадиант. Ты только попробуй это. – Она нанесла несколько капелек крема мне под глаза, и – о, чудо! – я реально почувствовала, как разглаживается моя кожа.
– Что это? Чье производство?
Я была готова помчаться в магазин косметики и отдать целое состояние, потому что этот чудо-крем не мог стоить меньше.
– Это «Анусол».
– Что?
– Мазь от геморроя. Пять долларов за тюбик. Эффект чудесный. Им пользуются все модели.
Теперь вы понимаете, что я имела в виду, говоря, что она готова к любой неожиданности?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113