Должно быть, он по уши в нее втрескался. Но это было уж слишком, так что я предпочла не верить. Понимаете, я бы заметила, если бы он имел интрижку на стороне, да?
Ясно, что следует спросить его в лоб и положить конец своим догадкам. Но тогда ему придется солгать, и он будет врать как сивый мерин. Или, что еще хуже, он может сказать мне правду. Откуда-то в моем мозгу высветились строчки из какого-то второсортного фильма. Правда? (При этом говорящий презрительно кривит губы.) Ты не переживешь правды!
Мысли продолжали роиться в голове. Может, это кто-то с его работы? Возможно, я даже видела ее на рождественской вечеринке? Я порылась в памяти, вспоминая тот вечер. Старалась вычленить что-то странное – взгляд или фразу, сказанную по пьяни. Но вспомнила только, что Гарв танцевал хору с Джессикой Бенсон из своего офиса. Может, это она? Но она была так мила со мной. Ну да, если б я спала с чужим мужем, то тоже, наверное, была бы мила с его женой… Кроме коллег женского пола остаются подружки и жены его друзей. И мои подруги. Мне стыдно даже подумать такое, но я не могла ничего поделать. Внезапно я перестала доверять кому бы то ни было и начала подозревать всех и каждого.
Донна? Они всегда хохочут, как ненормальные, и еще эта кличка Доктор Любовь… Я похолодела, вспомнив фразу из какой-то книги: прозвища точно отражают, к каким проделкам человек морально готов.
Я беззвучно вздохнула и безвозмездно выдала Донне оправдательный документ. Она – одна из моих лучших подруг. Я действительно не верю, что она могла бы так поступить со мной. Кроме того, по причинам, лучше известным ей самой, она без ума от зануды Робби. Хотя он был так себе, ни рыба ни мясо. Но одна вещь убедила меня окончательно и бесповоротно, что у Гарва с Донной ничего нет. Она рассказала ему про свою бородавку. На самом деле она даже разулась, сняла носок и махала голой ногой перед его носом, чтоб он оценил, какая здоровая у нее бородавка. Если вы питаете к кому-то страсть и намереваетесь завести с ним близкие отношения, то вряд ли вы станете демонстрировать ему бородавки. Вы будете оставаться женщиной-загадкой, при этом носить неудобные лифчики и брить ноги круглые сутки. Так мне говорили.
Может, моя подруга Шинед? Гарв всегда к ней хорошо относился. Но прошло всего три месяца с тех пор, как ее бойфренд Дэйв дал ей от ворот поворот. Она сейчас слишком ранима, чтобы заводить роман с мужем своей подруги, да в принципе и с любым свободным мужиком тоже. Хотя Гарву нравилась именно ее ранимость. Но разве у меня ее недостаточно? Зачем далеко ходить за разбитой посудой, если дома черепков целая куча?
Я поняла, что Гарв тоже не спит. Его выдало неестественно глубокое дыхание. Так что мы могли бы поговорить. Но вряд ли. Мы пытались месяцами. Я не слышала вдоха, который обычно предшествует монологу, потому вздрогнула, когда в черной пустоте раздался голос Гарва:
– Прости.
Прости. Самое худшее, что он мог сказать. Слово повисло в темноте и не исчезало. В голове снова и снова я слышала эхо. С каждым разом оно становилось все тише. А потом я уже думала, что мне оно кажется. Шли минуты. Я не ответила, повернулась к нему спиной и, к моему великому удивлению, заснула.
Утром мы проспали. У меня под ногтями запеклась кровь оттого, что я чесала руку. Экзема снова тут как тут. Придется спать в перчатках, если так и дальше пойдет. Но что будет дальше? И снова возникло ощущение, что я проваливаюсь в пустоту.
Я начала суетиться. Пошла в душ. Срочно выпила кофе. Гарв попытался остановить меня, когда я безостановочно сновала туда-сюда, и позвал:
– Мэгги!
Я аккуратно обошла его, стараясь не встречаться с ним глазами, и буркнула:
– Буду поздно!
И ушла, унося с собой это опустошающее ощущение, которое раздавило меня в четыре часа утра.
Хотя отношения с Гарвом я выяснять не стала, но на работу все-таки опоздала. И контракт не был у Френсис к девяти тридцати. Она вздохнула:
– Ах, Мэгги, Мэгги!
Это следовало понимать так: «Я не злюсь на тебя, я просто разочарована». Такое действует даже эффективнее ругани и выговоров. Сразу становится стыдно, чувствуешь себя дерьмом. Хотя я благодарна, что на меня не орут. Это не та реакция, которую ожидала увидеть Френсис.
Я была совершенно растеряна. Но при этом неестественно спокойна. Словно я ждала катастрофы, и когда она наконец произошла, то меня настигло чудовищное чувство облегчения. Поскольку я абсолютно не представляла, как вести себя в подобных обстоятельствах, то решила быть как все и с головой погрузилась в работу. Странно, не правда ли? После такого чудовищного шока я еще могу нормально работать? А потом я заметила, что все время по ошибке кликаю мышкой два раза, потому что у меня дрожит рука.
На пару секунд мне удалось отвлечься, заплутав в дебрях контракта. Но меня не отпускала мысль: «Все очень плохо». Конечно, за эти годы мы с Гарвом не раз скандалили, но даже после самых ужасных ссор я так себя не чувствовала. Самая неприятная стычка была довольно странной. Сначала разгорелся жаркий спор, какого цвета моя новая юбка, коричневая или темно-фиолетовая. Потом он перерос в холодную войну, в ходе которой стороны обменивались обвинениями в цветовой слепоте и в гиперчувствительности.
Гарв . Ну что плохого, если она коричневая?
Я. Всё! Но она не коричневая, она темно-фиолетовая, ты, тупой дальтоник!
Гарв. Слушай, но это же просто юбка. Я просто удивился, почему ты купила коричневую.
Я. Не покупала я коричневую! Она темно-фиолетовая.
Гарв. Ты слишком остро реагируешь.
Я. Вовсе нет. Я бы никогда не купила коричневую юбку. Ты что, не знал этого?
Тогда я думала, что никогда не прощу его. Но была не права. А в этот раз все иначе. Знаю это на все сто.
В обеденный перерыв я не нашла в себе сил, чтобы подумать о той горе работы, которую мне нужно срочно сделать. И пошла погулять по фешенебельной Грэфтон-стрит. Мне нужно было утешение. И оно приняло форму швыряния деньгами направо и налево. Безо всякого энтузиазма я приобрела себе ароматическую свечу и дешевую (сравнительно) сумочку – подделку под Гуччи. Но ни то, ни другое не заполнило вакуум внутри меня. Тогда я зашла в аптеку купить болеутоляющее для своих несчастных зубов. Тут же меня перехватила дама в белом халате и с оранжевым лицом. Она сообщила мне, что если я куплю два средства от Кларен, причем одно из них должно быть по уходу за кожей, то стану счастливой обладательнице бесплатного подарка. Я безразлично пожала плечами:
– Давайте.
Она не могла поверить своему счастью, что ей удается кому-то что-то втюхать, и предложила мне самое дорогое из всего ассортимента – сыворотку во флаконе сто миллилитров. И снова я дернула плечами:
– Хорошо.
Мне понравилось, как это звучит: «бесплатный подарок», от самой идеи веяло чем-то утешительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Ясно, что следует спросить его в лоб и положить конец своим догадкам. Но тогда ему придется солгать, и он будет врать как сивый мерин. Или, что еще хуже, он может сказать мне правду. Откуда-то в моем мозгу высветились строчки из какого-то второсортного фильма. Правда? (При этом говорящий презрительно кривит губы.) Ты не переживешь правды!
Мысли продолжали роиться в голове. Может, это кто-то с его работы? Возможно, я даже видела ее на рождественской вечеринке? Я порылась в памяти, вспоминая тот вечер. Старалась вычленить что-то странное – взгляд или фразу, сказанную по пьяни. Но вспомнила только, что Гарв танцевал хору с Джессикой Бенсон из своего офиса. Может, это она? Но она была так мила со мной. Ну да, если б я спала с чужим мужем, то тоже, наверное, была бы мила с его женой… Кроме коллег женского пола остаются подружки и жены его друзей. И мои подруги. Мне стыдно даже подумать такое, но я не могла ничего поделать. Внезапно я перестала доверять кому бы то ни было и начала подозревать всех и каждого.
Донна? Они всегда хохочут, как ненормальные, и еще эта кличка Доктор Любовь… Я похолодела, вспомнив фразу из какой-то книги: прозвища точно отражают, к каким проделкам человек морально готов.
Я беззвучно вздохнула и безвозмездно выдала Донне оправдательный документ. Она – одна из моих лучших подруг. Я действительно не верю, что она могла бы так поступить со мной. Кроме того, по причинам, лучше известным ей самой, она без ума от зануды Робби. Хотя он был так себе, ни рыба ни мясо. Но одна вещь убедила меня окончательно и бесповоротно, что у Гарва с Донной ничего нет. Она рассказала ему про свою бородавку. На самом деле она даже разулась, сняла носок и махала голой ногой перед его носом, чтоб он оценил, какая здоровая у нее бородавка. Если вы питаете к кому-то страсть и намереваетесь завести с ним близкие отношения, то вряд ли вы станете демонстрировать ему бородавки. Вы будете оставаться женщиной-загадкой, при этом носить неудобные лифчики и брить ноги круглые сутки. Так мне говорили.
Может, моя подруга Шинед? Гарв всегда к ней хорошо относился. Но прошло всего три месяца с тех пор, как ее бойфренд Дэйв дал ей от ворот поворот. Она сейчас слишком ранима, чтобы заводить роман с мужем своей подруги, да в принципе и с любым свободным мужиком тоже. Хотя Гарву нравилась именно ее ранимость. Но разве у меня ее недостаточно? Зачем далеко ходить за разбитой посудой, если дома черепков целая куча?
Я поняла, что Гарв тоже не спит. Его выдало неестественно глубокое дыхание. Так что мы могли бы поговорить. Но вряд ли. Мы пытались месяцами. Я не слышала вдоха, который обычно предшествует монологу, потому вздрогнула, когда в черной пустоте раздался голос Гарва:
– Прости.
Прости. Самое худшее, что он мог сказать. Слово повисло в темноте и не исчезало. В голове снова и снова я слышала эхо. С каждым разом оно становилось все тише. А потом я уже думала, что мне оно кажется. Шли минуты. Я не ответила, повернулась к нему спиной и, к моему великому удивлению, заснула.
Утром мы проспали. У меня под ногтями запеклась кровь оттого, что я чесала руку. Экзема снова тут как тут. Придется спать в перчатках, если так и дальше пойдет. Но что будет дальше? И снова возникло ощущение, что я проваливаюсь в пустоту.
Я начала суетиться. Пошла в душ. Срочно выпила кофе. Гарв попытался остановить меня, когда я безостановочно сновала туда-сюда, и позвал:
– Мэгги!
Я аккуратно обошла его, стараясь не встречаться с ним глазами, и буркнула:
– Буду поздно!
И ушла, унося с собой это опустошающее ощущение, которое раздавило меня в четыре часа утра.
Хотя отношения с Гарвом я выяснять не стала, но на работу все-таки опоздала. И контракт не был у Френсис к девяти тридцати. Она вздохнула:
– Ах, Мэгги, Мэгги!
Это следовало понимать так: «Я не злюсь на тебя, я просто разочарована». Такое действует даже эффективнее ругани и выговоров. Сразу становится стыдно, чувствуешь себя дерьмом. Хотя я благодарна, что на меня не орут. Это не та реакция, которую ожидала увидеть Френсис.
Я была совершенно растеряна. Но при этом неестественно спокойна. Словно я ждала катастрофы, и когда она наконец произошла, то меня настигло чудовищное чувство облегчения. Поскольку я абсолютно не представляла, как вести себя в подобных обстоятельствах, то решила быть как все и с головой погрузилась в работу. Странно, не правда ли? После такого чудовищного шока я еще могу нормально работать? А потом я заметила, что все время по ошибке кликаю мышкой два раза, потому что у меня дрожит рука.
На пару секунд мне удалось отвлечься, заплутав в дебрях контракта. Но меня не отпускала мысль: «Все очень плохо». Конечно, за эти годы мы с Гарвом не раз скандалили, но даже после самых ужасных ссор я так себя не чувствовала. Самая неприятная стычка была довольно странной. Сначала разгорелся жаркий спор, какого цвета моя новая юбка, коричневая или темно-фиолетовая. Потом он перерос в холодную войну, в ходе которой стороны обменивались обвинениями в цветовой слепоте и в гиперчувствительности.
Гарв . Ну что плохого, если она коричневая?
Я. Всё! Но она не коричневая, она темно-фиолетовая, ты, тупой дальтоник!
Гарв. Слушай, но это же просто юбка. Я просто удивился, почему ты купила коричневую.
Я. Не покупала я коричневую! Она темно-фиолетовая.
Гарв. Ты слишком остро реагируешь.
Я. Вовсе нет. Я бы никогда не купила коричневую юбку. Ты что, не знал этого?
Тогда я думала, что никогда не прощу его. Но была не права. А в этот раз все иначе. Знаю это на все сто.
В обеденный перерыв я не нашла в себе сил, чтобы подумать о той горе работы, которую мне нужно срочно сделать. И пошла погулять по фешенебельной Грэфтон-стрит. Мне нужно было утешение. И оно приняло форму швыряния деньгами направо и налево. Безо всякого энтузиазма я приобрела себе ароматическую свечу и дешевую (сравнительно) сумочку – подделку под Гуччи. Но ни то, ни другое не заполнило вакуум внутри меня. Тогда я зашла в аптеку купить болеутоляющее для своих несчастных зубов. Тут же меня перехватила дама в белом халате и с оранжевым лицом. Она сообщила мне, что если я куплю два средства от Кларен, причем одно из них должно быть по уходу за кожей, то стану счастливой обладательнице бесплатного подарка. Я безразлично пожала плечами:
– Давайте.
Она не могла поверить своему счастью, что ей удается кому-то что-то втюхать, и предложила мне самое дорогое из всего ассортимента – сыворотку во флаконе сто миллилитров. И снова я дернула плечами:
– Хорошо.
Мне понравилось, как это звучит: «бесплатный подарок», от самой идеи веяло чем-то утешительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113