Но, придя на работу, я открыла упаковку, и оказалось, что все не так замечательно, как на картинке. Тени для глаз какого-то странного цвета, мини-мини-мини-тюбик с тональным кремом, четыре капельки крема для век и бутылочка с наперсток с резкими духами. Я была ужасно разочарована, а потом на смену разочарованию пришло чувство вины, как неожиданное временное облегчение. Ощущение вины становилось все сильнее и ужаснее по мере того, как подходил к концу рабочий день. Мне нужно перестать сорить деньгами. Как только мне удалось смыться из офиса под благовидным предлогом, я побежала обратно на Грэфтон-стрит попробовать вернуть сумку. Всю эту фигню от Кларен я вернуть уже не могла, поскольку опробовала уже бесплатный подарок. Но денег мне за сумку не отдали, лишь выписали кредит-ноту, которая позволяет сделать другую покупку в их магазине на ту же сумму. Не успела я сесть в машину, как заприметила в витрине обувного магазина цветастенькие шлёпки. И вот я уже внутри. Отдаю кредитную карточку, чтоб с нее сняли еще тридцатник. Да, меня опасно выпускать на улицу.
В тот вечер я сделала то, чего обычно в офисе себе не позволяю. Я напилась. Даже можно сказать, нажралась. До такой степени, что, возвращаясь в очередной раз из туалета, я встретила Стюарта Китинга и набросилась на него. Он работал в соседнем отделе и всегда хорошо ко мне относился. До сих пор помню удивление на его лице, когда я повисла на нем. Потом мы целовались, но длилось этот пару секунд, а потом я отпрянула с мыслью: «Господи, что я делаю?»
– Извини! – воскликнула я в ужасе от собственного поведения.
Я вернулась к остальным, схватила пиджак со стула и ушла, не прощаясь. Из дальнего угла комнаты за моими телодвижениями наблюдала Френсис. О чем она думает, было непонятно.
Когда я вернулась домой, Гарв ждал меня по стойке смирно, как взволнованный папаша. Он пытался что-то мне говорить, но я заплетающимся языком сказала, что хочу спать, и, пошатываясь, поковыляла в спальню. Гарв шел за мной по пятам. Я срывала с себя одежду и кидала ее прямо на пол, потом залезла в кровать и завернулась в простыню.
– Попей водички.
Я услышала звон. Это Гарв поставил стакан на тумбочку рядом с моей кроватью. Я проигнорировала его с его водой, но перед тем, как провалиться в спасительный сон и забыться, вспомнила, что не сняла контактные линзы. Слишком усталая и пьяная, чтобы встать и пойти в ванную, я сняла линзы и кинула их в стакан около кровати, пообещав, что завтра утром хорошенько почищу их в растворе.
Но пришло утро. Язык от сухости прилип к нёбу. Автоматически я протянула руку за стаканом и залпом выпила воду. И только когда последняя капля попала мне в горло, я вспомнила. Мои линзы. Я их выпила. Снова. Третий раз за полтора месяца. Конечно, это линзы ежемесячной замены, но тем не менее.
И на следующий день, как назло, я потеряла работу.
Нет, меня не увольняли в прямом смысле слова. Просто не продлили контракт. Он заключался на полгода, и с тех пор, как я вернулась в Дублин из Чикаго, его продляли уже пять раз. И я думала, что очередное продление не более чем формальность.
– Когда ты начала здесь работать, – сказала Френсис, – то произвела благоприятное впечатление. Ты много работала. На тебя можно было положиться.
Я кивнула. Это было сказано про меня. В лучшие времена.
– Но за последние месяцев шесть твое отношение к работе и к своим обязанностям резко изменилось. В худшую сторону. Ты часто опаздываешь. И рано уходишь…
Я слушала ее, испытывая нечто сродни удивлению. Разумеется, я знала, что у меня не все в порядке, но думала, что все это происходит только в моей душе. И что у меня прекрасно получается сохранять хорошую мину и убеждать окружающих в том, что я работаю как обычно.
– Тебя, очевидно, что-то гложет. Ты даже брала больничный на десять дней.
Я могла бы вскочить на ноги и произнести речь. Рассказать этой сучке Френсис, почему это я так расстроена и где пробыла десять дней, пока сидела на больничном. Но вместо этого я продолжала молчать с непроницаемым лицом. Это только мое дело, и больше ничье. Парадоксально. Я думала, она заметит, что последние месяцы со мной что-то неладно, примет мое состояние во внимание. Да уж, похоже, я была о ней слишком хорошего мнения.
– Нам нужны сотрудники, которых интересует их работа…
Я открыла было рот возразить, что меня очень даже интересует моя работа, но тут, к своему удивлению, поняла, что вообще-то мне наплевать.
– …И мы с величайшим сожалением вынуждены объявить, что не можем продлить твой контракт на работу в нашей компании.
Да, последний раз меня выгоняли с работы много лет назад. Это случилось, когда мне было семнадцать, я присматривала тогда за соседскими детьми. Я тайком пригласила своего бойфренда, когда детки пошли спать. Никого из взрослых в доме не было, и это было слишком сильное искушение. Но кошмарный сынок моих соседей, которого они весьма кстати назвали Дамианом, как маленького Антихриста из фильма «Омен», увидел, как я провожаю своего парня. Никогда не забуду: Дамиан стоит на верхней ступеньке лестницы, на его лице застыло злорадное выражение, а в моей голове сама по себе заиграла музыка из рекламы «Олд спайс»: «Ты попалась, это просто кла-а-асс!» Больше я за соседскими детьми не присматривала. Честно сказать, это можно было назвать облегчением.
Но с тех пор меня ни разу не увольняли. Я – отличный работник. Ну, не настолько отличный, чтобы мне грозило звание Лучшего сотрудника месяца, но на меня можно было положиться, и я приносила пользу компании.
– Вы хотите, чтобы я ушла? – тихо спросила я.
– Да.
– Когда?
– Лучше прямо сейчас.
Как ни странно, именно из-за потери работы я наконец-то решилась уйти от Гарва. Сама не понимаю почему. Потому что, знаете ли, уйти от кого-то непросто. По крайней мере, в реальной жизни. Во всяких там романах разрыв происходит резко, без сентиментальности. Всем все ясно. Если ты понимаешь, что у вас нет будущего, то, разумеется, ты его бросаешь. Проще пареной репы. А уж если он завел роман на стороне, то ты будешь полной идиоткой, если останешься, так? Но в действительности многие вещи работают против вашего разрыва, держат вас вместе. И ты можешь думать: «Итак, кажется, мы больше не счастливы вместе, но у меня такие отличные отношения с его сестрой, его любят мои друзья, наши жизни слишком переплелись, мы не можем просто вычеркнуть друг друга из жизни». И это наш дом. Видите эти люпины в садике? Это я их посадила. Ну, не в смысле «посадила». На самом деле я не втыкала рассаду в землю, это сделал сердитый старикашка по имени Майкл, но процессом руководила я.
Да, уйти от кого-то – это не хухры-мухры. Я теряла сразу многих людей, да что там, нужно было проститься со всей прежней жизнью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
В тот вечер я сделала то, чего обычно в офисе себе не позволяю. Я напилась. Даже можно сказать, нажралась. До такой степени, что, возвращаясь в очередной раз из туалета, я встретила Стюарта Китинга и набросилась на него. Он работал в соседнем отделе и всегда хорошо ко мне относился. До сих пор помню удивление на его лице, когда я повисла на нем. Потом мы целовались, но длилось этот пару секунд, а потом я отпрянула с мыслью: «Господи, что я делаю?»
– Извини! – воскликнула я в ужасе от собственного поведения.
Я вернулась к остальным, схватила пиджак со стула и ушла, не прощаясь. Из дальнего угла комнаты за моими телодвижениями наблюдала Френсис. О чем она думает, было непонятно.
Когда я вернулась домой, Гарв ждал меня по стойке смирно, как взволнованный папаша. Он пытался что-то мне говорить, но я заплетающимся языком сказала, что хочу спать, и, пошатываясь, поковыляла в спальню. Гарв шел за мной по пятам. Я срывала с себя одежду и кидала ее прямо на пол, потом залезла в кровать и завернулась в простыню.
– Попей водички.
Я услышала звон. Это Гарв поставил стакан на тумбочку рядом с моей кроватью. Я проигнорировала его с его водой, но перед тем, как провалиться в спасительный сон и забыться, вспомнила, что не сняла контактные линзы. Слишком усталая и пьяная, чтобы встать и пойти в ванную, я сняла линзы и кинула их в стакан около кровати, пообещав, что завтра утром хорошенько почищу их в растворе.
Но пришло утро. Язык от сухости прилип к нёбу. Автоматически я протянула руку за стаканом и залпом выпила воду. И только когда последняя капля попала мне в горло, я вспомнила. Мои линзы. Я их выпила. Снова. Третий раз за полтора месяца. Конечно, это линзы ежемесячной замены, но тем не менее.
И на следующий день, как назло, я потеряла работу.
Нет, меня не увольняли в прямом смысле слова. Просто не продлили контракт. Он заключался на полгода, и с тех пор, как я вернулась в Дублин из Чикаго, его продляли уже пять раз. И я думала, что очередное продление не более чем формальность.
– Когда ты начала здесь работать, – сказала Френсис, – то произвела благоприятное впечатление. Ты много работала. На тебя можно было положиться.
Я кивнула. Это было сказано про меня. В лучшие времена.
– Но за последние месяцев шесть твое отношение к работе и к своим обязанностям резко изменилось. В худшую сторону. Ты часто опаздываешь. И рано уходишь…
Я слушала ее, испытывая нечто сродни удивлению. Разумеется, я знала, что у меня не все в порядке, но думала, что все это происходит только в моей душе. И что у меня прекрасно получается сохранять хорошую мину и убеждать окружающих в том, что я работаю как обычно.
– Тебя, очевидно, что-то гложет. Ты даже брала больничный на десять дней.
Я могла бы вскочить на ноги и произнести речь. Рассказать этой сучке Френсис, почему это я так расстроена и где пробыла десять дней, пока сидела на больничном. Но вместо этого я продолжала молчать с непроницаемым лицом. Это только мое дело, и больше ничье. Парадоксально. Я думала, она заметит, что последние месяцы со мной что-то неладно, примет мое состояние во внимание. Да уж, похоже, я была о ней слишком хорошего мнения.
– Нам нужны сотрудники, которых интересует их работа…
Я открыла было рот возразить, что меня очень даже интересует моя работа, но тут, к своему удивлению, поняла, что вообще-то мне наплевать.
– …И мы с величайшим сожалением вынуждены объявить, что не можем продлить твой контракт на работу в нашей компании.
Да, последний раз меня выгоняли с работы много лет назад. Это случилось, когда мне было семнадцать, я присматривала тогда за соседскими детьми. Я тайком пригласила своего бойфренда, когда детки пошли спать. Никого из взрослых в доме не было, и это было слишком сильное искушение. Но кошмарный сынок моих соседей, которого они весьма кстати назвали Дамианом, как маленького Антихриста из фильма «Омен», увидел, как я провожаю своего парня. Никогда не забуду: Дамиан стоит на верхней ступеньке лестницы, на его лице застыло злорадное выражение, а в моей голове сама по себе заиграла музыка из рекламы «Олд спайс»: «Ты попалась, это просто кла-а-асс!» Больше я за соседскими детьми не присматривала. Честно сказать, это можно было назвать облегчением.
Но с тех пор меня ни разу не увольняли. Я – отличный работник. Ну, не настолько отличный, чтобы мне грозило звание Лучшего сотрудника месяца, но на меня можно было положиться, и я приносила пользу компании.
– Вы хотите, чтобы я ушла? – тихо спросила я.
– Да.
– Когда?
– Лучше прямо сейчас.
Как ни странно, именно из-за потери работы я наконец-то решилась уйти от Гарва. Сама не понимаю почему. Потому что, знаете ли, уйти от кого-то непросто. По крайней мере, в реальной жизни. Во всяких там романах разрыв происходит резко, без сентиментальности. Всем все ясно. Если ты понимаешь, что у вас нет будущего, то, разумеется, ты его бросаешь. Проще пареной репы. А уж если он завел роман на стороне, то ты будешь полной идиоткой, если останешься, так? Но в действительности многие вещи работают против вашего разрыва, держат вас вместе. И ты можешь думать: «Итак, кажется, мы больше не счастливы вместе, но у меня такие отличные отношения с его сестрой, его любят мои друзья, наши жизни слишком переплелись, мы не можем просто вычеркнуть друг друга из жизни». И это наш дом. Видите эти люпины в садике? Это я их посадила. Ну, не в смысле «посадила». На самом деле я не втыкала рассаду в землю, это сделал сердитый старикашка по имени Майкл, но процессом руководила я.
Да, уйти от кого-то – это не хухры-мухры. Я теряла сразу многих людей, да что там, нужно было проститься со всей прежней жизнью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113