Все утро можно было видеть горожан, споривших с продавцами. Иллира
поспешила назад под крышу палатки, чтобы закончить свое ежедневное
превращение в старуху С'данзо. Она вытащила из колоды три Рудных карты
Уэлгрина и положила их в кисет с драгоценностями матери, зажгла лампаду и
встретила первого в этот день посетителя.

Альфред ВАН ВОГТ
СОН ЯСНОВИДЯЩЕЙ


Разбудил Сталвига душераздирающий крик, пронзивший кромешную темноту
ночи. Он решил, наверное, как и любой другой житель этого древнего
разрушающегося со временем города, что услышал вопль очередной жертвы
ночного мародерства, случающегося время от времени в Лабиринте. Дикий крик
нарастал, приближался и вот уже почти достиг его жилища, его
оранжереи-теплицы на втором этаже, когда...
Сознание как бы отключилось, а затем из мрака мучительных рефлексий и
угрызений совести пришло понимание происшедшего.
Опять, уже в который раз!
Ставший привычным для него ночной кошмар возникал, видимо, в том
укромном уголке его подсознания, где хранилось не до конца осознанное
воспоминание, которое, возможно, было не совсем реальным. А началось все в
ту самую ночь, три года и четыре месяца тому назад, когда услышал он в
полусне предсмертный крик своего отца. Вот и сейчас, сидя на краю постели,
он вновь и вновь, в который раз, с непроходящим чувством вины, возвращался
к одной и тон же мысли:
- Если б я тогда, в тот самый момент, вошел к нему и все выяснил!
Лишь утром обнаружил он труп отца, с жестоко перерезанным горлом и
вызывающей ужас предсмертной гримасой на лице. Недоумение вызывало то, что
не было видно никаких видимых следов борьбы или сопротивления при этом.
Дело в том, что в свои пятьдесят лет его отец являл собой, с точки зрения
искусства целителя, в которой успешно практиковали как отец, так и сам
Альтен, образец физического здоровья. И на следующий день после смерти
беспомощно распростертое тело отца выглядело таким же сильным и мощным,
как тело его тридцатилетнего сына.
Постепенно живые картины воспоминаний о прошлом несчастье стирались в
его сознании. Откинувшись на спину, Сталвиг удобно разлегся на овечьих
шкурах, которыми потом и укрылся. В нескончаемой тьме ночи прислушивался
он к порывам ветра, сотрясавшим стены его теплицы, всего его жилища. Какой
сильный ветер! Сталвиг чувствовал, как ходуном ходит вся его спальня.
Прошло еще какое-то время, Сталвиг начал дремать, когда услышал где-то в
отдалении чей-то сдавленный крик - опять кого-то убивали в этом городе?
Странным образом эта мысль подействовала на него успокаивающе. Она
привела его внутренний мир в относительное согласие с реалиями мира
внешнего. Что поделаешь, именно здесь, в Санктуарии еженощно и ежечасно
жизнь человеческая обрывается с той же легкостью и резкостью, с какой
задувается пламя свечи.
В эти ранние предутренние часы он мог позволить себе расслабиться и
не думать о непременной целесообразности чего бы то ни было, шла ли речь
об этих темных, грязных, пыльных, насквозь продуваемых ветрами улицах, или
вспоминал он о том своем печальном сне, который оказался для него таким
шокирующим откровением.
Да не будет он ничего с этим делать, вот сейчас он повернется и...
Он вдруг проснулся, как от толчка. Давно уже рассвело, а во входную
дверь его квартиры кто-то барабанил с улицы.
- Сейчас, сейчас, - поспешил крикнуть он.
Ему потребовалось несколько минут на то, чтобы высвободиться из
ночного одеяния и облачиться в тунику, профессиональный халат лекаря,
сунув ноги в шлепанцы.
И вот он уже торопливо проходит по залитой ярким солнечным светом
теплице и оказывается в полутемной прихожей с тяжелой плотной дверью, в
которой проделано небольшое отверстие на уровне рта человека.
Приблизив свои губы к этой разговорной трубке, Сталвиг спросил:
- Кто там?
И услышал в ответ женский голос:
- Это я, Иллира! Я одна.
Ясновидящая! Сердце Сталвига бешено заколотилось. Еще одна
возможность соблазнить ее! К тому же она одна, что выглядело, однако,
довольно странным так рано утром. Он поспешно стал отпирать дверь, и,
отступив немного назад, широко распахнул ее. В тусклом свете на верхней
площадке лестницы стояла она, как и раньше в его воспоминаниях, облаченная
в бесчисленное множество юбок и цветных шалей танцовщицы. Но прелестное
личико, выглядывавшее из всего этого вороха нарядных тряпок, было уже
скрыто под толстым слоем кремов и пудры.
Она сказала:
- Альтен, я видела сон о тебе.
Было нечто особенное в том тоне, которым были произнесены эти слова -
какая-то смутная недоговоренность. Сталвига вдруг бросило в жар. Она явно
старалась воздействовать на него своими чарами.
Казалось, ее появление здесь в одиночестве начинало обретать смысл.
То, на что она намекала, выходило за рамки отношений между мужчиной и
женщиной. И она надеялась, что он поймет это.
Все еще стоя там, в проеме входной двери, Сталвиг вдруг почувствовал,
что весь дрожит. Вещий сон. Сон ясновидящей.
Он судорожно сглотнул. Прежде чем что-нибудь сказать, он откашлялся.
Голос его застрял где-то в горле, и он хрипло произнес:
- Чего ты хочешь?
- Мне нужны три из твоих целебных трав.
И она назвала их: стипия, джерней, далин.
Вот теперь следовало поторговаться. И, конечно, воспользоваться
подвернувшимся случаем. Исходя из своего богатого опыта, Сталвиг сделал
предложение:
- Стипия и джерней - за вещий сон. За травку далин - часок у меня в
постели вечером, ну как, договорились?
Молчание. Глаза ее, казалось, сузились.
- Что это? - спросил Сталвиг. - Неужели ты, со своим-то даром
предвиденья, думаешь, что именно на этот раз тебе не удастся отвертеться?
Уже дважды до этого она с большой неохотой соглашалась на его
предложение. И каждый раз обстоятельства самым невероятным образом
менялись и складывались таким образом, что он вынужден был прибегать к ее
помощи. В результате он расплачивался с ней тем, что освобождал ее от
данного обещания встретиться с ним.
Сталвиг сменил тон и сказал почти с нежностью:
- Право, пора уже, моя красавица, открыть для себя, что это большое
удовольствие для женщины почувствовать на себе тяжесть тела настоящего
мужчины, а не той неимоверной массы мышц и мускулов твоего кузнеца,
которому какой-то мистической силой удалось завоевать тебя как раз в тот
момент, когда ты, будучи слишком юной, не могла иметь представления о
чем-либо лучшем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72