Не отходившие от него шлюхи,
широко раскрыв глаза, уставились на Темпуса, одна из них, жалобно
захныкав, прижалась к бедру Шедоуспана.
- Ключ от комнаты, - ни к кому конкретно не обращаясь, бросил Темпус
и протянул руку. И получил его из рук консьержки.
- Ганс?
- Иду!
- Один!
- Ты не в моем вкусе! - насупившись сказал вор.
- Я отниму у тебя всего одну минуту. Затем весь вечер в твоем
распоряжении.
Темпус взглянул на ключ и направился к лестнице, ведущей к комнате с
номером, указанном на бирке. У себя за спиной он слышал легкие шаги
поднимающегося следом за ним Шедоуспана.
После того как состоялся деловой обмен, вор ушел, вполне
удовлетворенный как самим вознаграждением, так и чаевыми. Однако у него не
было уверенности в том, что Темпус в полной мере оценил тот риск, которому
он подвергал себя, а также в том, что он извлек максимум выгоды из их
сделки.
В этот момент он увидел женщину, которую только что обокрал, и
быстренько, пока она не заметила его и не устроила сцену, прошел с
девицами в ближайшую комнату, хотя и не в ту, что наметил раньше. Услышав,
как она прошла мимо и остановилась у дверей, за которыми ждал ее этот
верзила цербер, он нанес "упреждающий удар", зажав ей рот своей рукой,
после чего кубарем скатился по лестнице, благоразумно решив потратить свои
деньги где-нибудь в другом месте.
Останься там, он, возможно, узнал бы, чего на самом деле стоили
бриллиантовые булавки. Может быть, узнал бы и то, что же так беспокоило
этого заносчивого, угрюмого наемника, обычно легко несущего свое большое
тело, а сейчас казавшегося отяжелевшим и глубоко подавленным. Или,
возможно, смог бы понять смысл его загадочных слов, сказанных на прощанье:
- Я мог бы помочь тебе, парень, - рокотал голос Темпуса, - но только
в том случае, если бы встретился с тобой намного раньше, или же, если бы
ты любил лошадей. Ты оказал мне огромную услугу, гораздо большую, чем ты
себе представляешь. Я редко бываю в долгу у кого-либо, но у тебя я в
долгу, и ты в любой момент можешь рассчитывать на меня.
- Ты хорошо заплатил мне, цербер, и я доволен.
Ганс был несколько озадачен и смущен, оттого что тот испытывал такую
необыкновенную слабость, которую трудно было даже себе представить. Увидев
затем, как цербер выуживает свою заветную коробочку с порошком, он
подумал, что кое-что ему стало ясно.
Немного позднее он вернулся к Эмоли. Увидев у крыльца коня Темпуса,
он начал осторожно ласкать его и играть с ним, придя в конце концов к
заключению, что принятый им перед этим наркотик помогает ему увертываться
от огромных желтых лошадиных зубов.

Она пришла к нему, его Сайма - точно такая же, какой была всегда.
Сам Темпус, однако, был уже не Тот: бог Вашанка вселился в его тело.
Сам Вашанка, могущественный Бог-Громовержец, Повелитель разбоя, войн и
сражений, властитель Врат Смерти.
Он не мог бы овладеть ею ласково и нежно, как того хотел бы. И дело
было не в физической импотенции, хотя и этого можно было ожидать. Холодно
и трезво он осознавал, что не может позволить себе довести ее до
изнеможения. А бог Вашанка на меньшее не согласился бы.
Постучавшись, она вошла и сказала:
- Дай-ка мне взглянуть на них!
Сказала легко и уверенно, не сомневаясь в том, что украденные у нее
драгоценности уже у него, и потому, не мешкая, сразу принялась распускать
шнуровку на своем наряде из кожи.
Он протянул ей небольшой аккуратный сверток.
- Вот, держи. Как их у тебя украли?
- Что это голос у тебя такой хриплый, как никогда раньше? - ответила
она, а затем стала рассказывать:
- Мне нужны были деньги, подвернулся этот мужчина... На самом-то деле
оставалось еще немного... Ну, а этот был такой отчаянный и напористый
малый. Мне, конечно, следовало бы понять... Он был вдвое моложе меня. На
что, спрашивается, могла быть нужна ему такая старая шлюха? Но он
согласился заплатить столько, сколько я сказала, и без лишних разговоров!
А потом он меня ограбил.
Она оглянулась и осмотрела комнату. Насколько он помнил, в глазах у
нее всегда легко было прочесть ее мысли. Видно было, что она просто
ошарашена.
- То положение, до которого я опустился?..
Она поняла, что он имел в виду. Потянув носом, она оценила, конечно,
мерзкий затхлый запах старого постельного белья, и весь вид его самого,
развалившегося здесь в полном обмундировании, от которого тоже несло
вонью.
- Оба мы с тобой хороши, оба деградировали. И то, что я, в силу
сложившихся обстоятельств, оказалась здесь, производит, конечно
душераздирающее впечатление, как впрочем, и твое присутствие здесь.
- Благодарю. Именно это я и хотел услышать. Не нужно!..
- Я думала, ты захочешь меня.
Уже обнаженная по пояс, она, взглянув на него, перестала раздеваться.
- Да, хотел. Теперь не хочу. Примешь наркотик?
На его чреслах подпрыгивал ее шарфик. Если бы она увидела это, то
смогла бы в полной мере оценить степень его деградации. Сознательно не
снимая его, он надеялся, что в момент, когда воля его ослабеет и
похотливое желание затмит сознание, этот шарфик напомнит ему, что эту
женщину он не смеет оскорбить насилием.
Подложив под себя стройную, как у оленихи, ногу, она удобно
устроилась на одеяле.
- Ты просто смеешься надо мной, - чувствуя себя немного задетой,
вздохнула она, затем взяла и приняла наркотик.
- Если я дотронусь до тебя, ты можешь заболеть после этого.
Она мяла в руках сверток со своими булавками внутри.
- Мне же платят, - она постучала пальцем по свертку. - А я не могу
оставаться в долгу.
- Парень, который стянул их, действовал по моему указанию.
- Ты еще и сводничаешь?
Он содрогнулся.
- Почему ты не вернешься домой?
Легкий аромат, исходивший от нее, напоминал запахи моря и цветочного
меда. И он с тоской подумал о том, что она здесь лишь потому, что он сам
заставил ее появиться - в счет долга.
Она наклонилась к нему, приложив палец к губам.
- По той же причине, что и ты. Дома нет, все кануло в вечность.
- Ты так думаешь?
Резко дернув головой, он поудобнее устроился на скрипнувшем под ним
деревянном подголовнике.
- Я уверена в этом!
- А я вот давно уже не могу быть уверенным в чем бы то ни было. Не
уверен, например, в том, что руки твои говорят именно о том, что должно
быть сказано.
- Не могу я, - говорила она, осыпая поцелуями его шею, несмотря на
все его попытки уклониться от ее губ, - оставаться... у тебя... в долгу.
- Извини, - жестко сказал он, решительно высвободившись из ее
объятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72