В стене астральное зеркало в резной кипарисовой раме, высотой три метра, шириной два. В пяти метрах от зеркала дверь в Надмирье тех же размеров, косяки, порог и притолока тоже кипарисовые. Зеркало и дверной проём окружены сложным узором из маленьких настенных светильников. Круглая стена затянута упыриными шкурами. Они серебристо-перламутрового цвета, поэтому кажется, будто заходишь в саму нигдению. Но в Перламутровом Зале нет того жуткого ощущения беспредельной пустоты.
— А мне в нигдении нравилось, — сказала я. — Мы даже пробовали там в волейбол играть, но не получилось — плохо фиксируется сетка, а если мяч упустишь, то улетит он уже навсегда, ни за что не найти.
Дьятра посмотрел на меня с опаской.
— Троедворье не зря называют страной безумцев.
— Господин, — обратился к нему один из лагвянов, — это правда, что в Перламутровом Зале бесследно исчезают все тревоги и усталость, взамен которых приходит недоступная прежде сила?
— Да, — ответил Дьятра. — Но только для тех, кто знает меру. Слишком жадных Перламутровый Зал карает утратой и тех сил, что были, а в придачу — жестокой болью.
Я вскочила со скамейки. Неясная цепь ассоциаций и догадок стала внятной и однозначной.
Надмирье Пречистое находится на Земле, на основице! В мёртвой зоне. Я припомнила рассказы Элунэля о Пути Благодатной Радуги, Цветочном колодце и площадке Бесед, которая лежит сразу же за ним — десятиметровый полукруглый пятачок, вымощен черно-бело-серым мрамором, у ровной линии стоят девять резных кедровых кресел под навесами из серебристой ткани. Площадка окружена густой и высокой живой изгородью из тех же жёлтых и красных роз, что и колодец ануны, разглядеть что-либо за этим забором невозможно.
Гранит и упыриные шкуры в точке волновой магическо-стихийной активности вызывают вихревые искажения, замкнутое пространство доводит их до высочайшей интенсивности, отсюда глубокая и длительная эмоциональная дестабилизация при переходе с одного типа пространства на другой. В состоянии эйфории обычный парк кажется прекрасней райского сада, а дисфория заставляет воспринимать возвращение в родную потайнцу как величайшее несчастье.
Тренировок на равновес у лигийцев и альянсовцев нет потому, что из-за сырьевого изобилия одинарицы и вихревки встречаются здесь чрезвычайно редко. Это в Троедворье пространство как лоскутное одеяло: кусочек такой, кусочек сякой… Там виртуозное владение древней техникой — вопрос выживания, а в Лиге и Альянсе она давно забыта за ненадобностью. Троедворцы вынуждены постоянно отслеживать пространственные изменения, думать, как можно использовать их с наибольшей выгодой, а лигийцы и альянсовцы о свойствах пространства не задумывались ни разу в жизни.
Сферичность помещения повышает гипнабельность, люди безоговорочно верят всему, что говорят им Верховные Учителя. И даже после возвращения никому и в голову не придёт усомниться в том, что вещалось в Перламутровом Зале, — таких жесточайших тренировок на ментальное противодействие, как у троедворцев, у жителей мирных стран нет.
Понять то, что поняла я, жителям Альянса и Лиги не хватит ни волшебнических знаний, ни житейского опыта. При этом ни один троедворец, как и ни один вампир Лиги и Альянса до сих пор ни разу не получал полный объём информации о Надмирье Пречистом.
…Крики мелочных торговцев на Щелевой площади заставили меня очнуться от размышлений. Оказывается, мы уже пришли в Рем.
— …завтра в десять часов утра первая тренировка, — закончил фразу Дьятра. — Или вы предпочитаете начать пораньше?
— Да, лучше в девять, — ответила я. — Начнём с той одинарной плешки возле щели. Сбор у входа на церковный двор.
— Как вам угодно, учитель, — слегка поклонился Дьятра. — Ученики проводят вас домой.
Провожатые мне как пингвину тригонометрия, но пришлось уступить требованиям здешнего этикета, — не хотелось обижать парней, бедняги восприняли бы отказ как наказание. Ладно, неделю как-нибудь перетерплю и свиту.
Дьятра уехал. Мы пошли домой. Лагвяны и мысли не допускали, что волшебница высшего посвящения войдёт в переулки для низкородных, поэтому пришлось топать в обход, по центральным улицам.
О том, что главная беда Альянса — перенаселение, я слышала, но как это выглядит в реальности, не представляла. В переулках народу мало, а многолюдье и бесконечную череду коротких яростных ссор на транспортных площадях я воспринимала как само собой разумеющееся. Но столь же густой и злобной толчеи на улицах не ожидала. Здесь каждый людь ненавидел окружающих за сам факт их существования. Тяжёлый и вязкий ментальный фон тут же заставил вздыбиться броню, вколоченные тренировками рефлексы переключили тело на боевой режим, до предела обострили восприятие.
Лагвяны глянули на меня с удивлением и настороженностью: опытные воины мгновенно заметили готовность к схватке.
— Со времени приезда у вас нисколько не снизился уровень подготовки, — сказал один из них. — Вы ничем не отличаетесь от тех троедворцев, которых мы видели в Риме.
— Все вампиры — отличные воины, — ответила я. — В Чесночном квартале полно превосходно оборудованных тренировочных залов с дешёвым абонементом. Одна из причин, почему я там поселилась.
Без магии я не могла снять с ментального фона и половины имеющейся информации, но даже её крупиц хватило, чтобы заметить умелую запрограммированность всеобщей ненависти. Я припомнила газетные статьи. Все они наперебой кричали, какую опасность для здоровья и роста волшебнического уровня представляет перенаселённость и скверный ментальный фон, но ни разу не было даже крохотной заметки, в которой речь бы шла о том, как наладить приемлемое сосуществование, научиться не мешать друг другу в толпе. Дозоры стражи расставлены едва ли не на каждом перекрёстке и всем своим видом демонстрируют готовность решить даже самый маленький конфликт исключительно силовым методом.
Страх, злоба и какая-то непонятная мне обречённость висели в воздухе как густой туман.
— Это всё из-за того, — извиняющимся тоном сказал второй лагвян, — что по улицам Рема давно не проносили ануну. Но всего через месяц наступит день Очищения. Ануна уничтожит всё злое и наполнит город благодатью. Люди опять смогут улыбаться, вспомнят о вежливости. К сожалению, Предрешатели ниспосылают ануны не так много, и проводить дни Очищения можно только два раза в год. Всесовершеннейшим трудно понять, насколько сильно погряз в скверне наш мир.
— Как-то не увязывается всесовершенство с подобной несообразительностью, — буркнула я.
— Верховные Хранители оценивают мир чистотой своей души, — возразил первый лагвян. — Всеблагим легче заметить доброе, чем злое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
— А мне в нигдении нравилось, — сказала я. — Мы даже пробовали там в волейбол играть, но не получилось — плохо фиксируется сетка, а если мяч упустишь, то улетит он уже навсегда, ни за что не найти.
Дьятра посмотрел на меня с опаской.
— Троедворье не зря называют страной безумцев.
— Господин, — обратился к нему один из лагвянов, — это правда, что в Перламутровом Зале бесследно исчезают все тревоги и усталость, взамен которых приходит недоступная прежде сила?
— Да, — ответил Дьятра. — Но только для тех, кто знает меру. Слишком жадных Перламутровый Зал карает утратой и тех сил, что были, а в придачу — жестокой болью.
Я вскочила со скамейки. Неясная цепь ассоциаций и догадок стала внятной и однозначной.
Надмирье Пречистое находится на Земле, на основице! В мёртвой зоне. Я припомнила рассказы Элунэля о Пути Благодатной Радуги, Цветочном колодце и площадке Бесед, которая лежит сразу же за ним — десятиметровый полукруглый пятачок, вымощен черно-бело-серым мрамором, у ровной линии стоят девять резных кедровых кресел под навесами из серебристой ткани. Площадка окружена густой и высокой живой изгородью из тех же жёлтых и красных роз, что и колодец ануны, разглядеть что-либо за этим забором невозможно.
Гранит и упыриные шкуры в точке волновой магическо-стихийной активности вызывают вихревые искажения, замкнутое пространство доводит их до высочайшей интенсивности, отсюда глубокая и длительная эмоциональная дестабилизация при переходе с одного типа пространства на другой. В состоянии эйфории обычный парк кажется прекрасней райского сада, а дисфория заставляет воспринимать возвращение в родную потайнцу как величайшее несчастье.
Тренировок на равновес у лигийцев и альянсовцев нет потому, что из-за сырьевого изобилия одинарицы и вихревки встречаются здесь чрезвычайно редко. Это в Троедворье пространство как лоскутное одеяло: кусочек такой, кусочек сякой… Там виртуозное владение древней техникой — вопрос выживания, а в Лиге и Альянсе она давно забыта за ненадобностью. Троедворцы вынуждены постоянно отслеживать пространственные изменения, думать, как можно использовать их с наибольшей выгодой, а лигийцы и альянсовцы о свойствах пространства не задумывались ни разу в жизни.
Сферичность помещения повышает гипнабельность, люди безоговорочно верят всему, что говорят им Верховные Учителя. И даже после возвращения никому и в голову не придёт усомниться в том, что вещалось в Перламутровом Зале, — таких жесточайших тренировок на ментальное противодействие, как у троедворцев, у жителей мирных стран нет.
Понять то, что поняла я, жителям Альянса и Лиги не хватит ни волшебнических знаний, ни житейского опыта. При этом ни один троедворец, как и ни один вампир Лиги и Альянса до сих пор ни разу не получал полный объём информации о Надмирье Пречистом.
…Крики мелочных торговцев на Щелевой площади заставили меня очнуться от размышлений. Оказывается, мы уже пришли в Рем.
— …завтра в десять часов утра первая тренировка, — закончил фразу Дьятра. — Или вы предпочитаете начать пораньше?
— Да, лучше в девять, — ответила я. — Начнём с той одинарной плешки возле щели. Сбор у входа на церковный двор.
— Как вам угодно, учитель, — слегка поклонился Дьятра. — Ученики проводят вас домой.
Провожатые мне как пингвину тригонометрия, но пришлось уступить требованиям здешнего этикета, — не хотелось обижать парней, бедняги восприняли бы отказ как наказание. Ладно, неделю как-нибудь перетерплю и свиту.
Дьятра уехал. Мы пошли домой. Лагвяны и мысли не допускали, что волшебница высшего посвящения войдёт в переулки для низкородных, поэтому пришлось топать в обход, по центральным улицам.
О том, что главная беда Альянса — перенаселение, я слышала, но как это выглядит в реальности, не представляла. В переулках народу мало, а многолюдье и бесконечную череду коротких яростных ссор на транспортных площадях я воспринимала как само собой разумеющееся. Но столь же густой и злобной толчеи на улицах не ожидала. Здесь каждый людь ненавидел окружающих за сам факт их существования. Тяжёлый и вязкий ментальный фон тут же заставил вздыбиться броню, вколоченные тренировками рефлексы переключили тело на боевой режим, до предела обострили восприятие.
Лагвяны глянули на меня с удивлением и настороженностью: опытные воины мгновенно заметили готовность к схватке.
— Со времени приезда у вас нисколько не снизился уровень подготовки, — сказал один из них. — Вы ничем не отличаетесь от тех троедворцев, которых мы видели в Риме.
— Все вампиры — отличные воины, — ответила я. — В Чесночном квартале полно превосходно оборудованных тренировочных залов с дешёвым абонементом. Одна из причин, почему я там поселилась.
Без магии я не могла снять с ментального фона и половины имеющейся информации, но даже её крупиц хватило, чтобы заметить умелую запрограммированность всеобщей ненависти. Я припомнила газетные статьи. Все они наперебой кричали, какую опасность для здоровья и роста волшебнического уровня представляет перенаселённость и скверный ментальный фон, но ни разу не было даже крохотной заметки, в которой речь бы шла о том, как наладить приемлемое сосуществование, научиться не мешать друг другу в толпе. Дозоры стражи расставлены едва ли не на каждом перекрёстке и всем своим видом демонстрируют готовность решить даже самый маленький конфликт исключительно силовым методом.
Страх, злоба и какая-то непонятная мне обречённость висели в воздухе как густой туман.
— Это всё из-за того, — извиняющимся тоном сказал второй лагвян, — что по улицам Рема давно не проносили ануну. Но всего через месяц наступит день Очищения. Ануна уничтожит всё злое и наполнит город благодатью. Люди опять смогут улыбаться, вспомнят о вежливости. К сожалению, Предрешатели ниспосылают ануны не так много, и проводить дни Очищения можно только два раза в год. Всесовершеннейшим трудно понять, насколько сильно погряз в скверне наш мир.
— Как-то не увязывается всесовершенство с подобной несообразительностью, — буркнула я.
— Верховные Хранители оценивают мир чистотой своей души, — возразил первый лагвян. — Всеблагим легче заметить доброе, чем злое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135