Но ты ещё хуже. Ты даже не спесивая самодовольная сволочь как высшие. Ты такая же как и Предрешатели — бездушная расчётливая вершительница. Люди для тебя всего лишь инструмент для достижения цели. Куклы для досужих игр. Тебе ведь и в голову не пришло спросить меня, отца или твоего приятеля Элунэля о Девятке. Ты расспрашивала кого угодно, даже этого поганца Лоредожеродда, но только не хелефайев. Для тебя мы не более чем красивая безделушка. «Никчёмен, как хелефайя» — знакомая поговорка, верно? — Миденвен резким движением вытер слёзы. — Ненавижу тебя! Ты… Ты Предрешательница! Это из-за таких как ты наш мир превратился в преддверие ада! Ненавижу!
Он убежал. Я прикусила губу, чтобы не разреветься. Миденвен прав во всех своих обвинениях.
Я потеряла друзей. Позорную сделку с Лоредожероддом мне не простят. Каварли, Миденвен, Джакомо, Риайнинг… Меня для них больше нет. Я потеряла их, и ничего не приобрела взамен.
— Я подвезу тебя к щели, — мягко сказала Рижина.
— Как ты здесь оказалась?
— Отец велел за тобой присмотреть. Он боится за тебя. И правильно делает, как оказалось. Ты на каждом шагу исхитряешься вляпаться в проблемы.
— Ты всё видела?
— Да, — ответила Рижина. — Не огорчайся из-за Миденвена. Ушастый не понимает, что говорит. Скоро он одумается и сам придёт мириться.
— Нет, — качнула я головой. — Не придёт.
— Придёт. Когда узнает всё до конца о своём народе и Девятке, придёт.
— А тебя не смущает моя сделка с Лоредожероддом?
Рижина обняла меня, прошептала на ухо:
— Нина, для меня правилен любой твой поступок только потому, что это сделала ты. У меня ещё никогда не было такой подруги. Отцу, Карику и мне ты нужна такой, какая ты есть сейчас. Мы любим тебя, и плевать на весь волшебный мир, включая Предрешателей и Неназывемого.
Я пожала ей пальцы. После слов Рижины стало легко и свободно, с души словно кандалы свалились.
А с потайничной стороны щели ждал Элунэль.
— Всё в порядке, синьорина Келети, — проговорил он в мобильник и прицепил телефон на ремень тайлонура рядом с дальдром.
— Я знаю о твоей сделке с Неназываемым, — сказал он мне. — Ты поступила совершенно правильно. Альянс освободился от этой мрази, а ты добыла очень важную информацию. Ни Злотворитель, ни, тем более, Миденвен не представляют себе её ценности.
— Как и я сама.
— Разберёшься, — дёрнул ушами Элунэль. — Я провожу тебя до дома.
— Я живу в Чесночном квартале.
Хелефайи с вампирами не дружат, но Элунэль одобрительно кивнул:
— Сейчас это наиболее безопасное место в обоих мирах, и большом, и волшебном.
Взмахом руки он подозвал фиакр.
«— 2 »
Риайнинг позвонил в четыре часа утра.
— Джакомо умирает, — сказал он. — Хочет попрощаться с тобой.
— Опять интоксикация? — с безнадёжностью спросила я.
— Да. Чистой живицы осталось не более тридцати процентов.
— Сейчас приеду. Тлейге позвонили?
— У неё же нет телефона, — судя по голосу, Риайнинг этому только рад, роман Джакомо с гоблинкой ему не нравится до полного неприятия.
Я нажала «отбой».
От моего дома до щели недалеко, но сейчас нет времени добираться пешком, а фиакр найти трудно, понятие «ночное такси» в потайницах не существует. Разве что кто-нибудь из волшебников подвезёт до щели на метле. Гадкий транспорт, но мне не до капризов.
Компании летунцов-метлогонщиков, местной разновидности байкеров, обычно собираются близ Чесночного квартала. Здесь же крутятся эльфы, торгуют вразнос сигаретами, вином, нередко — лёгкими наркотиками. Охотно подрабатывают и письмоношами. Через одного из них я передам записку Тлейге.
В подъезде ждал Элунэль. Две недели назад, в тот же вечер, когда встречал меня после разговора с Лоредожероддом, Элунэль снял квартиру этажом ниже.
— Мне Риайнинг звонил, — сказал он. К летунцам мы пошли вместе.
За тридцать талигонов с каждого они согласились подвести нас прямо к щели. Ещё за тридцатку эльф подрядился отнести письмо Тлейге.
— У тебя зарплата триста, — недовольно проговорил Элунэль.
— Сейчас не до того, чтобы копейничать, — сказала я. — Тем более, что из департамента я увольняюсь. Деньги у меня теперь есть.
— Это ещё не значит, что их надо тратить на послания к гоблинам.
— Такси лучше возьми, — буркнула я в ответ. Мы были уже на основице.
В машине я позвонила Рижине.
— Попробуй кровь дать, — попросила я. — Кровь вампира способна исцелить очень многое.
— Не в этом случае, — виновато ответила Рижина. — Кровь у вампиров тоже волшебная. Но я приеду. Попробую сделать хоть что-то….
— Целых тридцать процентов сохранной живицы — это очень хорошо, — ответила я. — Повреждение всего лишь средней степени тяжести.
— Тридцать процентов сохранности ты называешь повреждением средней степени тяжести? — ошарашено переспросила вампирка. — Да что же в вашем Троедворье считается тяжким ранением?
— Смерть. Тогда делают озомбачку. Но с такой формой интоксикации она невозможна. Так что надо вытягивать его сейчас, пока ещё не умер. Рижина, любое отравление относится к боевым травмам, а лучше вампиров их не лечит никто. Ты сумеешь исцелить Джакомо!
— Во всяком случае, попытаюсь. Сейчас приеду.
Я убрала телефон в сумку. Водитель не обратил на разговор ни малейшего внимания, он шёл на торойзэне.
Зато нахмурился Элунэль.
— Вампирской девке вы доверяете больше, — сказал он по-русски, — чем лучшему целителю Наимудрейших и Благословеннейших?
— Если речь идёт об отравлении, то да.
Хелефайя пробормотал какое-то ругательство на родном языке.
С Рижиной мы столкнулись на пороге дома. Элунэль глянул на неё с ненавистью и отвращением. Вампирка хотела ответить бранным словом, но запнулась и посмотрела на Элунэля так, будто сравнивала его с виденной когда-то давно фотографией.
— Вайдалинг ар-Кидан ли-Марден, — сказала она. — Надо же, какие люди не брезгуют заходить в дом простокрового обезьяныша. Всевладыка Долерин гордился бы вами.
— Ты, проклятое порождение Тёмного Огня и Мёртвой Бездны, — начал было Элунэль, но вампирка перебила его короткой яростной речью на хелефайгеле. Я разобрала имена Бернарда и Долерина. Элунэль отшатнулся как от удара, а в глазах застыла такая боль, что Рижина испугалась.
— Я не это имела ввиду, — быстро сказала она, — это всего лишь бездумные слова обиды и…
— Всё правильно, девочка, — кивнул Элунэль, прикоснулся к её запястью. — Ты совершенно права, а я забыл слишком многое. Даже день заключения союза и день расплаты… Всё забыл.
Рижина хотела что-то сказать, но Элунэль слегка подтолкнул её к двери.
— Не трать время на слова. Тебя ждут.
Мы вошли в дом вслед за вампиркой. Миденвен глянул на меня с отвращением, на Рижину — с ревнивой злостью, но ничего не сказал, ушёл на кухню варить эликсир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Он убежал. Я прикусила губу, чтобы не разреветься. Миденвен прав во всех своих обвинениях.
Я потеряла друзей. Позорную сделку с Лоредожероддом мне не простят. Каварли, Миденвен, Джакомо, Риайнинг… Меня для них больше нет. Я потеряла их, и ничего не приобрела взамен.
— Я подвезу тебя к щели, — мягко сказала Рижина.
— Как ты здесь оказалась?
— Отец велел за тобой присмотреть. Он боится за тебя. И правильно делает, как оказалось. Ты на каждом шагу исхитряешься вляпаться в проблемы.
— Ты всё видела?
— Да, — ответила Рижина. — Не огорчайся из-за Миденвена. Ушастый не понимает, что говорит. Скоро он одумается и сам придёт мириться.
— Нет, — качнула я головой. — Не придёт.
— Придёт. Когда узнает всё до конца о своём народе и Девятке, придёт.
— А тебя не смущает моя сделка с Лоредожероддом?
Рижина обняла меня, прошептала на ухо:
— Нина, для меня правилен любой твой поступок только потому, что это сделала ты. У меня ещё никогда не было такой подруги. Отцу, Карику и мне ты нужна такой, какая ты есть сейчас. Мы любим тебя, и плевать на весь волшебный мир, включая Предрешателей и Неназывемого.
Я пожала ей пальцы. После слов Рижины стало легко и свободно, с души словно кандалы свалились.
А с потайничной стороны щели ждал Элунэль.
— Всё в порядке, синьорина Келети, — проговорил он в мобильник и прицепил телефон на ремень тайлонура рядом с дальдром.
— Я знаю о твоей сделке с Неназываемым, — сказал он мне. — Ты поступила совершенно правильно. Альянс освободился от этой мрази, а ты добыла очень важную информацию. Ни Злотворитель, ни, тем более, Миденвен не представляют себе её ценности.
— Как и я сама.
— Разберёшься, — дёрнул ушами Элунэль. — Я провожу тебя до дома.
— Я живу в Чесночном квартале.
Хелефайи с вампирами не дружат, но Элунэль одобрительно кивнул:
— Сейчас это наиболее безопасное место в обоих мирах, и большом, и волшебном.
Взмахом руки он подозвал фиакр.
«— 2 »
Риайнинг позвонил в четыре часа утра.
— Джакомо умирает, — сказал он. — Хочет попрощаться с тобой.
— Опять интоксикация? — с безнадёжностью спросила я.
— Да. Чистой живицы осталось не более тридцати процентов.
— Сейчас приеду. Тлейге позвонили?
— У неё же нет телефона, — судя по голосу, Риайнинг этому только рад, роман Джакомо с гоблинкой ему не нравится до полного неприятия.
Я нажала «отбой».
От моего дома до щели недалеко, но сейчас нет времени добираться пешком, а фиакр найти трудно, понятие «ночное такси» в потайницах не существует. Разве что кто-нибудь из волшебников подвезёт до щели на метле. Гадкий транспорт, но мне не до капризов.
Компании летунцов-метлогонщиков, местной разновидности байкеров, обычно собираются близ Чесночного квартала. Здесь же крутятся эльфы, торгуют вразнос сигаретами, вином, нередко — лёгкими наркотиками. Охотно подрабатывают и письмоношами. Через одного из них я передам записку Тлейге.
В подъезде ждал Элунэль. Две недели назад, в тот же вечер, когда встречал меня после разговора с Лоредожероддом, Элунэль снял квартиру этажом ниже.
— Мне Риайнинг звонил, — сказал он. К летунцам мы пошли вместе.
За тридцать талигонов с каждого они согласились подвести нас прямо к щели. Ещё за тридцатку эльф подрядился отнести письмо Тлейге.
— У тебя зарплата триста, — недовольно проговорил Элунэль.
— Сейчас не до того, чтобы копейничать, — сказала я. — Тем более, что из департамента я увольняюсь. Деньги у меня теперь есть.
— Это ещё не значит, что их надо тратить на послания к гоблинам.
— Такси лучше возьми, — буркнула я в ответ. Мы были уже на основице.
В машине я позвонила Рижине.
— Попробуй кровь дать, — попросила я. — Кровь вампира способна исцелить очень многое.
— Не в этом случае, — виновато ответила Рижина. — Кровь у вампиров тоже волшебная. Но я приеду. Попробую сделать хоть что-то….
— Целых тридцать процентов сохранной живицы — это очень хорошо, — ответила я. — Повреждение всего лишь средней степени тяжести.
— Тридцать процентов сохранности ты называешь повреждением средней степени тяжести? — ошарашено переспросила вампирка. — Да что же в вашем Троедворье считается тяжким ранением?
— Смерть. Тогда делают озомбачку. Но с такой формой интоксикации она невозможна. Так что надо вытягивать его сейчас, пока ещё не умер. Рижина, любое отравление относится к боевым травмам, а лучше вампиров их не лечит никто. Ты сумеешь исцелить Джакомо!
— Во всяком случае, попытаюсь. Сейчас приеду.
Я убрала телефон в сумку. Водитель не обратил на разговор ни малейшего внимания, он шёл на торойзэне.
Зато нахмурился Элунэль.
— Вампирской девке вы доверяете больше, — сказал он по-русски, — чем лучшему целителю Наимудрейших и Благословеннейших?
— Если речь идёт об отравлении, то да.
Хелефайя пробормотал какое-то ругательство на родном языке.
С Рижиной мы столкнулись на пороге дома. Элунэль глянул на неё с ненавистью и отвращением. Вампирка хотела ответить бранным словом, но запнулась и посмотрела на Элунэля так, будто сравнивала его с виденной когда-то давно фотографией.
— Вайдалинг ар-Кидан ли-Марден, — сказала она. — Надо же, какие люди не брезгуют заходить в дом простокрового обезьяныша. Всевладыка Долерин гордился бы вами.
— Ты, проклятое порождение Тёмного Огня и Мёртвой Бездны, — начал было Элунэль, но вампирка перебила его короткой яростной речью на хелефайгеле. Я разобрала имена Бернарда и Долерина. Элунэль отшатнулся как от удара, а в глазах застыла такая боль, что Рижина испугалась.
— Я не это имела ввиду, — быстро сказала она, — это всего лишь бездумные слова обиды и…
— Всё правильно, девочка, — кивнул Элунэль, прикоснулся к её запястью. — Ты совершенно права, а я забыл слишком многое. Даже день заключения союза и день расплаты… Всё забыл.
Рижина хотела что-то сказать, но Элунэль слегка подтолкнул её к двери.
— Не трать время на слова. Тебя ждут.
Мы вошли в дом вслед за вампиркой. Миденвен глянул на меня с отвращением, на Рижину — с ревнивой злостью, но ничего не сказал, ушёл на кухню варить эликсир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135