- Ты все-таки переезжаешь в Амстердам или как?
Митчелл остановился и расстегнул куртку:
- Не-а, я застрял здесь на некоторое время. Он снял серую толстовку и обнажил голую
веснушчатую грудь. К ней были прилеплены про­водки.
Нейт посмотрел достаточно серий «Закона и порядка», чтобы понять, что означают эти про­водки. Казалось, унылый пейзаж наехал на него, и, отступая перед ним, он споткнулся. Похоже, он потерял сознание? Или это всего лишь дурной сон?
Митчелл уронил толстовку и застегнул курт­ку. Он подошел к Нейту поближе, как будто опа­сался, что тот бросится бежать.
- Прости, парень. Они меня взяли. Я теперь работаю на полицию, - сказал он и указал голо­вой на скамейку позади них. - Вон те торгаши на скамейке - все копы, так что не пытайся бе­жать. Мы тут подождем, пока я подам сигнал, и тогда один из них проводит тебя до полицей­ского участка на Амстердам-авеню. Амстердам! Какая ирония!
Нейту подумалось, что Митчеллу, наверное, неловко от того, что он сдал его.
- Ну да, - сказал безжизненно Нейт. Как мог­ло такое произойти? Никогда прежде Митчелл не подставлял его, но как же паршиво Нейт чув­ствовал себя теперь. Он бросил пакетик травы на землю и пнул его от себя. - Черт, - выругался он вполголоса.
Митчелл подобрал пакет и положил руку на плечо Нейта. Он помахал сидевшим на скамейке парням. Те встали и поспешили к ним. Их было двое, они не были похожи на копов. На одном из них были черные джинсы «Клуб Монако», а на другом - дурацкая красная шапка с помпоном. И тут сверкнули их значки.
- Мы не станем надевать на тебя наручни­ки, - объяснил «Клуб Монако». - Ты ведь несо­вершеннолетний?
Нейт угрюмо кивнул, избегая взгляда поли­цейского. Восемнадцать ему исполнится только в апреле.
- В участке ты сможешь позвонить родителям. «Не трудно предположить, как они будут взвол­нованы», - с горечью подумал Нейт.
Игравшие на лугу в футбол парни и старушка со своей пушистой белой собакой скучковались и наблюдали за тем, как арестовывали Нейта, словно это был первый эпизод нового увлекатель­ного реалити-шоу.
- Тебя отпустят через пару часов, - сказал по­лицейский с помпоном, записывая что-то в свой блокнот. Тут Нейт заметил в ушах у него золотые серьги и понял, что это была женщина, несмот­ря на широкие плечи и крупные руки с толсты­ми пальцами.
- Тебя оштрафуют и, вероятно, обяжут прой­ти курс реабилитации.
Митчелл все еще держал свою руку на плече Нейта, как бы поддерживая морально.
- Тебе повезло, - добавил он.
Голова Нейта была все время опущена, он на­деялся, что никто из знакомых его не увидит. И ему вовсе не казалось, что ему крупно повезло.
Знакомьтесь: новый Д
Во вторник днем Ванесса стояла воз­ле школы «Риверсайд», снимала замерзшие ос­танки голубя, думала о сексе и ждала, когда появит­ся Дэн. Он оставил ей записку в приемной «Кон­станс Биллар»: «Обязательно приди и встреть меня в четыре». Ванесса с нежностью подумала: «Какой чудик!» Что за срочность? Скорее всего, у него приступ паранойи, ведь сегодня в «Нью-Йоркере» напечатали его стихотворение. Воз­можно, так. А может, он настолько возбужден, что просто не может дождаться, когда они снова займутся этим. Прежде чем принять сегодня ут­ром душ, Ванесса сбегала вниз и купила в киоске на углу шесть номеров «Нью-Йоркера». Теперь у нее под рукой всегда будет журнал, чтобы по­махать им перед лицом Дэна, если он неадекват­но будет вести себя.
Раз она так думает, не означает ли это, что неадекватно ее поведение? В стихотворении го­ворилось о парне, который не чувствует себя в безопасности в окружении женщин, особенно когда рядом с ним его властная подружка. Те, кто знал их, должно быть, теперь думают, что Ванес­са-то умеет попилить. Но в последней строчке было столько прелести и страсти, что ей грех жа­ловаться:
Позаботься обо мне. Возьми меня. Позаботься, Возьми.
Ей сразу захотелось сорвать с себя одежды и трахнуть его. Нежно, конечно же.
Но мысли ее тут же оборвал выскочивший из черных дверей школы Дэн. Он подбежал к ней, размахивая свернутым в трубочку «Нью-Йоркером», и небрежно и мокро чмокнул ее. На нем были стертые белые кроссовки «Пума» и темно-синие вельветовые брюки.
- Это лучший день в моей жизни, - объявил он. - Я люблю тебя.
- Тебе не обязательно искать во всем романтику, чтобы снова залезть ко мне в трусы, - хихикая, сказала Ванесса и сама поцеловала его. - Я готова всегда. И кстати, я тоже тебя люблю.
- Круто, - глупо улыбнулся ей Дэн. Ванессе не верилось, что перед ней ее Дэн, все
тот же Дэн. Он был так же бледен и худощав, и от него так же пахло кофе, но глаза... его карие глаза светились, а на щеках, обычно болезненного вида, появилось нечто, напоминающее ямочки. Стоп, а разве когда-нибудь она видела его глаза?
- Блин, да ты постригся, - заметила она, раз­глядывая его новую прическу.
Дэн просил парикмахера постричь его корот­ко, оставив баки, полагая, что это выделит его среди кретинов, которые учатся с ним в одном классе. Он смущенно провел рукой по голове. Парень с баками, ну что тут еще скажешь.
Ванесса подбоченилась: что-то в прическе Дэна показалось ей слишком нарочитым, словно он пытался придать своей внешности налет бо-гемности.
- Ты совсем другой. Но, наверное, я скоро привыкну, - задумчиво произнесла она, словно уже ощутив ностальгию по Дэну прежнему, с не­ухоженными волосами.
Из дверей школы гурьбой высыпали восьми­классники, горланя: «Хэллоу, Долли!» Их только что отпустили с урока пения, а они были слишком юны и невинны, чтобы понять, что ведут себя как голубые.
Привет, Долли! Привет, Долли! Как здорово, что ты теперь там, где и должна быть!
Дэн достал из черной сумки пачку сигарет «Кэмел» без фильтра, вынул одну и вставил ее в рот. Когда он зажигал ее, Ванесса заметила, что руки его дико тряслись, совсем как прежде. Он про­тянул пачку Ванессе:
- Будешь?
Ванесса уставилась на него, не веря своим ушам.
- С каких это пор я курю?
Дэн выдохнул дым вверх и закатил глаза.
- Извини. Не знаю, что на меня нашло и по­чему я предложил тебе. - Он спрятал пачку в сум­ку и схватил замерзшие пальцы Ванессы.
Они уже собирались идти, как из дверей шко­лы, играя неоново-голубым баскетбольным мя­чом, вышел Зик Фридман: длинные вьющиеся черные волосы да серая новомодная куртка для сноубординга. Он был большим и неуклюжим, но это не мешало ему быть лучшим баскетболистом школы «Риверсайд». Зик и Дэн дружили аж со второго класса, и все свободное время тусовались вместе, но теперь у Дэна были дела и поважнее, а точнее - женщины и поэзия.
Дэн вдруг понял, что даже не знает, в какой университет подал заявление Зик. В том, что они отдалились друг от друга, виноват он сам, и от осознания этого легче не было.
- Привет, Зик, - крикнул он.
Зик остановился, в новой парке его грузное тело казалось больше обычного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52