Она всегда все немно­го драматизировала. В конце концов, она была француженкой.
- Ну хорошо. Давайте начнем и пройдемся по кругу, - сказала им Джеки радостным голосом, словно это был их первый день в детском саду. - Назовите свои имена и объясните, как вы здесь оказались. Только не затягивайте, пожалуйста.
Она кивнула, указывая на Нейта, потому что он сидел рядом с ней. Ему-то и пришлось начинать.
От неловкости Нейт заерзал в кресле от Шар­ля Имэ. Вся мебель в этой шикарной реабилита­ционной клинике в Гринвиче была современной и сочеталась с минималистским бежево-белым дизайном помещений. Пол был вымощен итальянским мрамором кремового цвета, белоснеж­ные шторы закрывали окна во всю стену, а пер­сонал был одет в бежевую льняную униформу, специально смоделированную к девяностым го­дам дизайнером Гуннером Гассом, бывшим пациентом клиники, который нынче являлся членом попечительского совета.
- Ну ладно. Мое имя Натэниел Арчибалд, но все зовут меня Нейт, - пробормотал он, ударяя ботинком по ножкам стула, и откашлялся. - Меня взяли пару дней назад, когда я покупал травку в Центральном парке. Поэтому я здесь.
- Спасибо, Нейт, - прервала его Джеки. Она холодно улыбнулась и что-то записала в план­шет. - У нас здесь принято все называть своими именами. В вашем случае это - не травка, а мари­хуана. Если вы будете называть все по имени, вы сделаете шаг к тому, чтобы избавиться от зави­симости.
Она снова улыбнулась ему:
- Давайте-ка попробуем еще раз!
Нейт смущенно оглядел всех неудачников. Все­го их было семь: три парня и четыре девушки. Они потупили взор, видимо, волнуясь, ведь каж­дому из них придется говорить, и уже заранее испытывали жуткий дискомфорт. Так же себя сей­час ощущал и Нейт.
- Я Нейт, - механически повторил он. - По­лиция застукала меня в парке, когда я покупал марихуану. Поэтому я здесь.
Напротив него сидела девушка с темными во­лосами, достающими до талии, кровавого цвета губами и очень бледной, почти синей кожей, она смотрела на пего так, словно была обколотой Белоснежкой.
- Это уже лучше, - заключила Джеки. - Сле­дующий.
Она кивнула японке, которая сидела рядом с Нейтом.
- Меня зовут Ханна Кото. Две недели назад, перед тем как пойти в школу, я приняла экстази, а в классе на уроке тригонометрии я легла на пол, чтобы пощупать ковер.
Все, за исключением Джеки, засмеялись.
- Спасибо, Ханна. Это было неплохо. Следу­ющий.
Нейт забил на двух следующих выступающих, его прикалывало, как Белоснежка нервно тряс­ла ногой, словно не могла дождаться своего соб­ственного концерта. На ней были светло-голубые замшевые ботинки, которые выглядели совер­шенно новыми.
Наконец наступила ее очередь.
- Меня зовут Джорджина Спарк, для некото­рых я просто Джорджи. Кажется, я попала сюда, потому что не уважала своего папашу, пока он не отдал концы. Поэтому мне приходится ждать восемнадцати лет, чтобы начать жить так, как я хочу.
Все нервно засмеялись. Джеки недовольно зыркнула.
- Джорджина, вы можете назвать вещество, которое принимали?
- Кокаин, - ответила Джорджи, и прядь ее темных волос упала ей на лицо. - Я продала свою любимую лошадь, чтобы купить пятьдесят грам­мов. Об этом трезвонили все средства массовой информации, даже показывали по телевизору. «Нью-Йорк пост», четверг, февраль...
- Спасибо, - перебила ее Джеки. - Следую­щий, пожалуйста.
Все еще продолжая трясти ногой, Джорджи посмотрела сквозь волосы и встретила заинтри­гованный взгляд Нейта озорной улыбкой.
- Сука, - неслышно произнесла она, указывая на Джеки.
Нейт улыбнулся в ответ и слегка кивнул голо­вой. Сол Бернс советовал ему воспринимать ре­абилитацию как работу после школы. Что ж, те­перь у него было над чем поработать.
Серена носит свою любовь на футболке
В пятницу вечером Чак Басс сидел во втором ряду и ждал, когда же начнется показ Леза Беста.
- Вы ведь друзья с этой Сереной, я прав? - спросил его Сонни Уэбстер, худощавый парень с черными как смоль волосами, промелированными светло-коричневыми прядками. Сон­ни был сыном Вивьен Уэбстер, британского дизайнера нижнего белья, чьи мужские тру­сы, облегающие бедра, были сейчас на греб­не волны.
Сонни и Чак встретились накануне в баре и уже успели скорешиться. Неудивительно, что даже мокасины на неоново-зеленой резиновой подошве у них были одной фирмы «Тодз». От такой обуви веяло голубизной, и она вовсе не была рассчитана на то небывалое количество снега, которое согласно прогнозам должно выпасть се­годняшним вечером. Чак кивнул: - Она выйдет голой. Вот что я слышал. - Он погладил заявивший о себе живот. - Я больше не могу ждать, - равнодушно добавил он.
- Гляди, Чак разговаривает с этим, как его, ну, с голубым сынком Вивьен Уэбстер, - прошепта­ла Кати Фаркас Изабель Коутс. - Могу поклясть­ся, что Чака теперь интересуют мальчики.
Они с Изабель сидели в первом ряду, как и пла­нировали. Но вовсе не из-за оказанной ими доб­ровольной и никому не нужной услуги, а по той причине, что отец Изабель, очень известный ак­тер Артур Коутс посетовал на то, что его дочь потратила целое состояние на всю весенне-лет­нюю коллекцию Леза Беста, а потому вполне за­служивала права сидеть в первом ряду.
- Я думаю, может, он би, - прошептала Иза­бель. - На нем все еще тот перстень с розовой монограммой.
- Да уж, будто от него вовсе не отдает голу­бизной.
Огромный тент в Брайант-парке был букваль­но набит издателями журналов мод, фотографа­ми, актрисами и богемой. Из колонок «Боуз» вы­рывалась известная песня Блонди «Стеклянное сердце». Кристина Риччи сидела в первом ряду и по мобильному телефону спорила с личным пиарщиком, отстаивая свое решение пойти на шоу Леза Беста, а не Джедидаи Эйнджела, чей показ в то же самое время проходил непода­леку.
- Посмотри на него! Флоу из группы «45»! - взвизгнул Сонни. - Он просто божественен. А вон там Кристина Риччи. У моей матери куча зака­зов от нее.
Чак вертел головой, пытаясь заметить каких-нибудь знаменитостей и обратить на себя внима­ние окружающих. Вот в третьем ряду он заметил Блэр, ее отделяли от него десять мест. Он послал ей воздушный поцелуй, и она в ответ ему улыб­нулась.
- Почему мы здесь опять? - спросила, зевая, Блэр Аарона. Несмотря на то что все эти дни Се­рена ее ужасно раздражала, на показ она реши­ла прийти, чтобы посмотреть, не подойдет ли что из осенней коллекции Леза Беста ее новому имиджу. И теперь ей приходилось сидеть в этом спертом, переполненном помещении, слушать оглушительную музыку и вдыхать невыносимый запах всевозможных духов, хотя на самом деле ей было глубоко плевать и на тряпки, и на то, что Серена была звездой этого шоу. Это все, что нуж­но было Серене: доказать, что она пуп земли.
Блэр было не до тусовок с привлекательными моделями или с манерными модельерами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52