Картер вспомнил «Потешную ферму», свое собственное мерило плохой актерской игры.
Джеймс выбрал маленькую булочку с корицей и до половины засунул ее в рот, прежде чем поймал на себе взгляд брата. Он протолкнул в рот всю булочку и склонил голову набок, словно спрашивая: кому-то здесь не нравятся мои простые удовольствия? Картеру стало обидно. Мысленным взором он видел, как семилетний Джеймс забирается в ванну, не желая больше иметь ничего общего с магией. Неужели его, Картера, призвание всегда будет их разделять?
– Джеймс… насчет твоего предложения. Я подумаю.
– Отлично. Теперь рассказывай про свои приключения всё без утайки.
Картер спросил:
– С чего начать?
Он рассказал Джеймсу, как выступал перед президентом Гардингом, как разыграл побег за границу, и закончил визитом агентов и попыткой неизвестных проникнуть в дом. Вся история заняла десять минут, в течение которых Джеймс доел остатки батона. После этого Джеймс еще минуты две, глядя в потолок, молча допивал кофе.
– Ну, – сказал он наконец, обратив лицо к брату, – какая она собой?
– Кто?
– Феба Кайл.
– Прости, ты, кажется, плохо слушал.
– Не думаю.
– Ты слышал про президента?
Джеймс пожал плечами.
– Она тебе нравится?
– Ты невыносим, – пробормотал Картер. Он посмотрел на потолок, потом на персидский ковер, потом в окно, потом на стену, ища, на чем бы остановить взгляд, и наконец выбрал ярко-синюю с золотом акварель Климта. На большого Климта – квадратный, очень золотой и очень осенний пейзаж – смотреть не хотелось, уж слишком точно в тон была подобрана одинокая орхидея в вазе под картиной. И вообще Картера раздражало, как безупречно гармонируют картина, ваза, цветок и стол. Если бы он попытался сделать такое у себя дома, ничего бы не вышло.
– Не знаю, что мне делать. – Картер подался вперед, сжимая и разжимая кулаки.
– По поводу мисс Кайл?
– Нет. Но она… – Картер сложил ладони домиком и теперь смотрел на свои пальцы. – Она очень приятная. Мы толком не познакомились.
– Ты ее еще увидишь?
– Она забыла у меня перчатки. Я даже не заметил, что она их сняла.
Джеймс рассмеялся.
– Изобретательная особа.
– Ты не понимаешь. Она такая свежая… как это сказать…
– Я понял. Как глоток свежего воздуха.
– Да.
– И что тут плохого?
– Я не такой. Не хочу ее отравлять.
Джеймс кивнул, но сказал:
– Не понимаю, о чем ты.
Когда Картер начал объяснять, Джеймс перебил:
– Знаешь, за что публика любит твои выступления?
– Да. – Картер помолчал, потом сдался: – Ладно, за что?
– Для людей это способ развеяться, и, когда они потом вспоминают твое выступление, им снова становится хорошо.
– Рад, – отвечал Картер, будто Джеймс и впрямь спросил, как он к этому относится.
– Значит, ты тоже должен развеяться.
Картер всё еще придумывал остроумный ответ, когда Джеймс заговорил снова:
– Мне правда нравятся артисты. Вот почему мы с Томом живем здесь, а не на Пасифик-хайтс. Куда веселее обедать с меццо-сопрано, чем с президентом банка. Однако, если честно, почему ты всегда такой мрачный? Знаю, то, что случилось с Сарой, тебя убило. Однако прошло уже почти десять лет. Думаю, тебе нравится быть мучеником. Что удобно, поскольку позволяет не увиваться за хорошенькими слепыми девушками.
Картер снова сложил ладони домиком. Обидно, когда младший, более богатый брат понимает тебя лучше, чем ты – его. Краем глаза он видел большого Климта – деревья, наполовину спрятанные в сплетении медной и золотой листвы. А что, хорошая иллюзия: ценное полотно находят вырезанным из рамы, искромсанным на кусочки и заляпанным грубой мазней. Картина безнадежно испорчена, реставрация невозможна. Появляется Картер, накрывает раму платком, убирает его: картина чудесным образом восстановлена. Аплодисменты. Можно сделать.
Картер прочистил горло.
– Я более или менее готов… в самое ближайшее время… задуматься на эту тему.
– Замечательно. Хвалю. – Джеймс бросил ему что-то – ключ, который Картер поймал, не глядя.
– Что это?
– Ключ.
– Когда-нибудь я тебя всё-таки убью.
– «Байерише моторен верке» – маленькая немецкая компания. Раньше они делали авиационные двигатели, теперь, по условиям Версальского мира, им это запрещено. Руководит компанией милейший Макс Фриц – вечно всем недовольный Макс Фриц. Они отчаянно пытаются сделать что-нибудь на экспорт, вот и построили автомобиль. Посмотри, может, пригодится.
– Я не стану использовать его в представлении.
– На здоровье. Твоя новая идея наверняка лучше.
– Я еще не готов ее обсуждать. На разработку потребуются деньги, поэтому мне нужно…
– Извини, я разве спросил, в чем она состоит? Мне абсолютно неинтересно. Иди в доки, там тебя ждет подарок из Германии. Покатайся, может, вдохновишься на новый фокус.
– Ладно. Хорошо. – Картер набрал в грудь воздуха. – Это спиритический фокус, – сказал он как можно более спокойно. – Новый метод. Думаю, его можно использовать также для чтения мыслей, телепортации и материализации. Для исчезновений, само собой. И если Ледок сумеет построить нужную аппаратуру, возможно, я смогу выступать ближним планом перед всем залом.
Джеймс смахнул крошки от булок в камин.
– Итак, девять лет спустя ты придумал новый метод, который перевернет все иллюзионное искусство. – Он говорил так, будто пытается столкнуть брата с высокого карниза.
– Он не повлияет на иллюзии проникновения и убийства.
– Чарли, тебя внезапно осенило? Или ты действовал методом проб и ошибок?
– Нет.
– Нет?
– Нет.
Джеймс сказал раздраженно:
– Так кто-то пришел и вручил тебе листок бумаги с изложением идеи?
– Да.
Картер щелкнул пальцами. В правой руке у него оказался сигарный футляр, который он и положил на стол. Футляр был белый, если не считать эмблемы: орла, держащего в когтях стрелы.
Джеймс вытаращил глаза.
– Скажи мне, что это не президентская печать.
– Президент Гардинг отдал мне этот футляр в день выступления. Его-то и искали грабители.
Целых тридцать секунд Джеймс сохранял молчание.
– Они не могут сами купить себе сигары? – слабым голосом спросил он.
Картер пододвинул к нему футляр.
– Что внутри?
– Открой.
Джеймс прикрыл глаза.
– Ну почему мы с тобой не дальние родственники? Должен ли я понимать, что президент вручил тебе проект фокуса, за который его стоило убить?
– Открой футляр, и всё поймешь.
Джеймс понюхал футляр, словно подозрительный кусок рыбы, потом снял крышку и вытряхнул на стол содержимое – восемь листков папиросной бумаги. Они были покрыты диаграммами и уравнениями со множеством греческих буковок. Джеймс взглянул на листки. Потом на брата. Потом снова на листки. Повертел их так и сяк.
– Абсолютно не понимаю, что это такое.
– Если честно, я тоже нуждаюсь в объяснениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
Джеймс выбрал маленькую булочку с корицей и до половины засунул ее в рот, прежде чем поймал на себе взгляд брата. Он протолкнул в рот всю булочку и склонил голову набок, словно спрашивая: кому-то здесь не нравятся мои простые удовольствия? Картеру стало обидно. Мысленным взором он видел, как семилетний Джеймс забирается в ванну, не желая больше иметь ничего общего с магией. Неужели его, Картера, призвание всегда будет их разделять?
– Джеймс… насчет твоего предложения. Я подумаю.
– Отлично. Теперь рассказывай про свои приключения всё без утайки.
Картер спросил:
– С чего начать?
Он рассказал Джеймсу, как выступал перед президентом Гардингом, как разыграл побег за границу, и закончил визитом агентов и попыткой неизвестных проникнуть в дом. Вся история заняла десять минут, в течение которых Джеймс доел остатки батона. После этого Джеймс еще минуты две, глядя в потолок, молча допивал кофе.
– Ну, – сказал он наконец, обратив лицо к брату, – какая она собой?
– Кто?
– Феба Кайл.
– Прости, ты, кажется, плохо слушал.
– Не думаю.
– Ты слышал про президента?
Джеймс пожал плечами.
– Она тебе нравится?
– Ты невыносим, – пробормотал Картер. Он посмотрел на потолок, потом на персидский ковер, потом в окно, потом на стену, ища, на чем бы остановить взгляд, и наконец выбрал ярко-синюю с золотом акварель Климта. На большого Климта – квадратный, очень золотой и очень осенний пейзаж – смотреть не хотелось, уж слишком точно в тон была подобрана одинокая орхидея в вазе под картиной. И вообще Картера раздражало, как безупречно гармонируют картина, ваза, цветок и стол. Если бы он попытался сделать такое у себя дома, ничего бы не вышло.
– Не знаю, что мне делать. – Картер подался вперед, сжимая и разжимая кулаки.
– По поводу мисс Кайл?
– Нет. Но она… – Картер сложил ладони домиком и теперь смотрел на свои пальцы. – Она очень приятная. Мы толком не познакомились.
– Ты ее еще увидишь?
– Она забыла у меня перчатки. Я даже не заметил, что она их сняла.
Джеймс рассмеялся.
– Изобретательная особа.
– Ты не понимаешь. Она такая свежая… как это сказать…
– Я понял. Как глоток свежего воздуха.
– Да.
– И что тут плохого?
– Я не такой. Не хочу ее отравлять.
Джеймс кивнул, но сказал:
– Не понимаю, о чем ты.
Когда Картер начал объяснять, Джеймс перебил:
– Знаешь, за что публика любит твои выступления?
– Да. – Картер помолчал, потом сдался: – Ладно, за что?
– Для людей это способ развеяться, и, когда они потом вспоминают твое выступление, им снова становится хорошо.
– Рад, – отвечал Картер, будто Джеймс и впрямь спросил, как он к этому относится.
– Значит, ты тоже должен развеяться.
Картер всё еще придумывал остроумный ответ, когда Джеймс заговорил снова:
– Мне правда нравятся артисты. Вот почему мы с Томом живем здесь, а не на Пасифик-хайтс. Куда веселее обедать с меццо-сопрано, чем с президентом банка. Однако, если честно, почему ты всегда такой мрачный? Знаю, то, что случилось с Сарой, тебя убило. Однако прошло уже почти десять лет. Думаю, тебе нравится быть мучеником. Что удобно, поскольку позволяет не увиваться за хорошенькими слепыми девушками.
Картер снова сложил ладони домиком. Обидно, когда младший, более богатый брат понимает тебя лучше, чем ты – его. Краем глаза он видел большого Климта – деревья, наполовину спрятанные в сплетении медной и золотой листвы. А что, хорошая иллюзия: ценное полотно находят вырезанным из рамы, искромсанным на кусочки и заляпанным грубой мазней. Картина безнадежно испорчена, реставрация невозможна. Появляется Картер, накрывает раму платком, убирает его: картина чудесным образом восстановлена. Аплодисменты. Можно сделать.
Картер прочистил горло.
– Я более или менее готов… в самое ближайшее время… задуматься на эту тему.
– Замечательно. Хвалю. – Джеймс бросил ему что-то – ключ, который Картер поймал, не глядя.
– Что это?
– Ключ.
– Когда-нибудь я тебя всё-таки убью.
– «Байерише моторен верке» – маленькая немецкая компания. Раньше они делали авиационные двигатели, теперь, по условиям Версальского мира, им это запрещено. Руководит компанией милейший Макс Фриц – вечно всем недовольный Макс Фриц. Они отчаянно пытаются сделать что-нибудь на экспорт, вот и построили автомобиль. Посмотри, может, пригодится.
– Я не стану использовать его в представлении.
– На здоровье. Твоя новая идея наверняка лучше.
– Я еще не готов ее обсуждать. На разработку потребуются деньги, поэтому мне нужно…
– Извини, я разве спросил, в чем она состоит? Мне абсолютно неинтересно. Иди в доки, там тебя ждет подарок из Германии. Покатайся, может, вдохновишься на новый фокус.
– Ладно. Хорошо. – Картер набрал в грудь воздуха. – Это спиритический фокус, – сказал он как можно более спокойно. – Новый метод. Думаю, его можно использовать также для чтения мыслей, телепортации и материализации. Для исчезновений, само собой. И если Ледок сумеет построить нужную аппаратуру, возможно, я смогу выступать ближним планом перед всем залом.
Джеймс смахнул крошки от булок в камин.
– Итак, девять лет спустя ты придумал новый метод, который перевернет все иллюзионное искусство. – Он говорил так, будто пытается столкнуть брата с высокого карниза.
– Он не повлияет на иллюзии проникновения и убийства.
– Чарли, тебя внезапно осенило? Или ты действовал методом проб и ошибок?
– Нет.
– Нет?
– Нет.
Джеймс сказал раздраженно:
– Так кто-то пришел и вручил тебе листок бумаги с изложением идеи?
– Да.
Картер щелкнул пальцами. В правой руке у него оказался сигарный футляр, который он и положил на стол. Футляр был белый, если не считать эмблемы: орла, держащего в когтях стрелы.
Джеймс вытаращил глаза.
– Скажи мне, что это не президентская печать.
– Президент Гардинг отдал мне этот футляр в день выступления. Его-то и искали грабители.
Целых тридцать секунд Джеймс сохранял молчание.
– Они не могут сами купить себе сигары? – слабым голосом спросил он.
Картер пододвинул к нему футляр.
– Что внутри?
– Открой.
Джеймс прикрыл глаза.
– Ну почему мы с тобой не дальние родственники? Должен ли я понимать, что президент вручил тебе проект фокуса, за который его стоило убить?
– Открой футляр, и всё поймешь.
Джеймс понюхал футляр, словно подозрительный кусок рыбы, потом снял крышку и вытряхнул на стол содержимое – восемь листков папиросной бумаги. Они были покрыты диаграммами и уравнениями со множеством греческих буковок. Джеймс взглянул на листки. Потом на брата. Потом снова на листки. Повертел их так и сяк.
– Абсолютно не понимаю, что это такое.
– Если честно, я тоже нуждаюсь в объяснениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148