Ее толстое короткое тело переваливалось на высоких
каблуках. На ней широкая блуза с отлетающими рукавами, крохотная шляпка,
оставляющая открытым лоб, голый, как коленка школьника.
В одной руке она держала большую сумку, в которой носила паспорт,
визитные карточки и карты для бриджа. В другой - лорнетку, позволяющую ей
увидеть несколько больше, чем люди хотели бы показать.
В ресторане она занимала столик в углу, у самого окна, и, подняв
лорнет к своим маленьким свиным глазкам, рассматривала публику; бросив
лорнет, она презрительно говорила: "Ни одной знаменитости. Скажу
директору, чтобы он сделал скидку в моем счете. Для чего я приезжала в
этот ресторан? Любоваться на официантов?" Резким и грубым голосом она
подзывала метрдотеля и давала ему заказ.
Как не похож маленький ресторанчик, где мы сидим сегодня, на тот
громадный, пышно убранный ресторан на Лазурном берегу в Монте-Карло! И мой
теперешний спутник не похож на миссис ван Хоппер. Он сидит напротив меня,
по другую сторону столика, и снимает кожуру с мандарина изящными тоники
пальцами. Время от времени он отрывается от этого занятия, чтобы взглянуть
на меня и улыбнуться. И мне вспоминаются жирные, унизанные кольцами пальцы
миссис ван Хоппер. Как она наслаждалась едой над тарелкой равиоли
<пельмени по-итальянски>, и заглядывала в мою тарелку, словно опасаясь,
что я выбрала что-то более вкусное. Опасение было напрасным: официант со
свойственной этой профессии проницательностью, давно уже уяснил себе, что
я в подчиненном положении и со мною можно не считаться. В тот день он
поставил передо мной тарелку с холодной ветчиной и холодным языком, от
которых явно кто-то отказывался полчаса назад по причине плохого
приготовления. Удивительно, до чего точно знают слуги, когда и на кого
можно вовсе не обращать внимания. Когда мы с миссис ван Хоппер гостили в
одном поместье, горничная никак не отвечала на мой звонок. Утром она
приносила мне чай холодным, как лед.
Я хорошо запомнила эту тарелку с ветчиной и языком. Они были
засохшими и неаппетитными, но у меня не хватило храбрости отказаться от
них. Мы ели молча, так как миссис ван Хоппер уделяла большое внимание еде.
По лицу ее было видно - да и соус, стекавший по ее подбородку, подчеркивал
это - что блюдо пришлось ей по вкусу. Это зрелище еще ухудшило мой
аппетит, и я рассеянно глядела по сторонам.
Рядом с нами за столик, который пустовал уже три дня, усаживался
новый приезжий. Метрдотель всячески старался ублажить его. Миссис ван
Хоппер положила вилку и взялась за лорнет. Приезжий не замечал, что его
появление вызвало любопытство, и рассеянно изучал меню. Миссис ван Хоппер
сложила лорнет и наклонилась ко мне через столик. Ее маленькие глазки
горели от возбуждения, и она громким шепотом сказала: "Это Макс де Винтер,
владелец Мандерли. Вы, наверное, слышали о нем? Не правда ли, он выглядит
больным? Говорят, что он никак не может оправиться после смерти жены".
3
Как бы сложилась моя жизнь, если бы миссис ван Хоппер не была таким
снобом? Надо признать, что ее тщеславие оказало влияние на мою дальнейшую
судьбу. Любопытство было ее манией. Вначале я смущалась, замечая, как люди
смеялись за ее спиной, как они быстро выходили из комнаты, в которую
входила она.
Она ежегодно приезжала на Лазурный берег, играла здесь в бридж и
выдавала за своих близких знакомых всех мало-мальски известных приезжих,
хотя ее знакомство с ними чаще всего ограничивалось тем, что она видела их
на другом конце зала в почтовом отделении Монте-Карло. У нее была такая
внезапная и напористая манера нападать на людей, что ей часто удавалось
завести знакомство с теми, кто этого совсем не желал. Иногда она посылала
меня одолжить бумагу или книжку у намеченных жертв. С того дня прошло уж
много лет, но я помню, что сразу же разгадала ее маневр. Она быстро
закончила свой завтрак, чтобы подкараулить нового приезжего у входа.
- Быстрее поднимитесь наверх, - сказала она мне, - и принесите письмо
моего племянника, то самое, в котором он описывает свой медовый месяц. Там
еще в конверт вложены фотографии.
План был уже составлен ею: племянник должен послужить ей поводом для
завязывания нового знакомства. Такт и скромность не были ей добродетелями,
а сплетни составляли основу жизни. Материал для них должен был поставлять
каждый приезжий.
Я нашла в номере письмо, которое она требовала, но прежде чем
спуститься в ресторан, на минутку задержалась. Мне хотелось предупредить
его, чтобы он избегал встречи с нею. Если бы только у меня хватило
храбрости спуститься по служебной лестнице и подойти к нему с другого
конца ресторана! Но условности для меня были слишком непреложны, да и как
я смогу заговорить с ним? Ничего не оставалось, как вернуться на свое
место рядом с миссис ван Хоппер, широко улыбающейся в предвкушении, как
она, точно большой жирный паук, будет плести паутину вокруг нового
приезжего.
Но когда я вернулась, оказалось, что он уже покинул свое место за
столиком, а она, боясь упустить его, рискнула, не дожидаясь письма,
представиться ему. Они сидели рядом на диване. Я подошла и молча передала
ей письмо. Он тотчас встал, а она, упоенная своим успехом представила
меня, назвав мое имя и указав на меня едва заметила жестом.
- Мистер де Винтер будет пить с нами кофе. Найдите официанта и
скажите ему, чтобы он принес еще чашечку.
Это было сказано таким тоном, который давал понять, что я - существо
слишком молодое и незначительное, чтобы вовлекать меня в разговор. Именно
таким тоном она обычно и представляла меня. После того как однажды меня
приняли за ее дочь, она старалась показывать знакомым дамам, что они могут
меня полностью игнорировать, а мужчинам - что они могут снова
разваливаться в кресле и не утруждать себя предупредительностью ко мне.
Поэтому для меня было неожиданным, что этот джентльмен не сел на диван и
сам позвал официанта.
- Мы будем пить кофе втроем, - сказал он.
И, прежде чем я поняла его маневр, он сел на жесткий стул, который
обычно предназначался мне, а мне предоставил место на диване рядом с
миссис ван Хоппер, которая была несколько раздосадована, но через секунду
уже снова улыбалась и, навалившись грудью на стол, наклонилась к
собеседнику. Размахивая письмом в руке, она заговорила быстро и громко:
- Вы знаете, я узнала вас, как только вы вошли в ресторан. Подумать
только, сказала я, ведь это же мистер де Винтер, друг нашего Билли!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
каблуках. На ней широкая блуза с отлетающими рукавами, крохотная шляпка,
оставляющая открытым лоб, голый, как коленка школьника.
В одной руке она держала большую сумку, в которой носила паспорт,
визитные карточки и карты для бриджа. В другой - лорнетку, позволяющую ей
увидеть несколько больше, чем люди хотели бы показать.
В ресторане она занимала столик в углу, у самого окна, и, подняв
лорнет к своим маленьким свиным глазкам, рассматривала публику; бросив
лорнет, она презрительно говорила: "Ни одной знаменитости. Скажу
директору, чтобы он сделал скидку в моем счете. Для чего я приезжала в
этот ресторан? Любоваться на официантов?" Резким и грубым голосом она
подзывала метрдотеля и давала ему заказ.
Как не похож маленький ресторанчик, где мы сидим сегодня, на тот
громадный, пышно убранный ресторан на Лазурном берегу в Монте-Карло! И мой
теперешний спутник не похож на миссис ван Хоппер. Он сидит напротив меня,
по другую сторону столика, и снимает кожуру с мандарина изящными тоники
пальцами. Время от времени он отрывается от этого занятия, чтобы взглянуть
на меня и улыбнуться. И мне вспоминаются жирные, унизанные кольцами пальцы
миссис ван Хоппер. Как она наслаждалась едой над тарелкой равиоли
<пельмени по-итальянски>, и заглядывала в мою тарелку, словно опасаясь,
что я выбрала что-то более вкусное. Опасение было напрасным: официант со
свойственной этой профессии проницательностью, давно уже уяснил себе, что
я в подчиненном положении и со мною можно не считаться. В тот день он
поставил передо мной тарелку с холодной ветчиной и холодным языком, от
которых явно кто-то отказывался полчаса назад по причине плохого
приготовления. Удивительно, до чего точно знают слуги, когда и на кого
можно вовсе не обращать внимания. Когда мы с миссис ван Хоппер гостили в
одном поместье, горничная никак не отвечала на мой звонок. Утром она
приносила мне чай холодным, как лед.
Я хорошо запомнила эту тарелку с ветчиной и языком. Они были
засохшими и неаппетитными, но у меня не хватило храбрости отказаться от
них. Мы ели молча, так как миссис ван Хоппер уделяла большое внимание еде.
По лицу ее было видно - да и соус, стекавший по ее подбородку, подчеркивал
это - что блюдо пришлось ей по вкусу. Это зрелище еще ухудшило мой
аппетит, и я рассеянно глядела по сторонам.
Рядом с нами за столик, который пустовал уже три дня, усаживался
новый приезжий. Метрдотель всячески старался ублажить его. Миссис ван
Хоппер положила вилку и взялась за лорнет. Приезжий не замечал, что его
появление вызвало любопытство, и рассеянно изучал меню. Миссис ван Хоппер
сложила лорнет и наклонилась ко мне через столик. Ее маленькие глазки
горели от возбуждения, и она громким шепотом сказала: "Это Макс де Винтер,
владелец Мандерли. Вы, наверное, слышали о нем? Не правда ли, он выглядит
больным? Говорят, что он никак не может оправиться после смерти жены".
3
Как бы сложилась моя жизнь, если бы миссис ван Хоппер не была таким
снобом? Надо признать, что ее тщеславие оказало влияние на мою дальнейшую
судьбу. Любопытство было ее манией. Вначале я смущалась, замечая, как люди
смеялись за ее спиной, как они быстро выходили из комнаты, в которую
входила она.
Она ежегодно приезжала на Лазурный берег, играла здесь в бридж и
выдавала за своих близких знакомых всех мало-мальски известных приезжих,
хотя ее знакомство с ними чаще всего ограничивалось тем, что она видела их
на другом конце зала в почтовом отделении Монте-Карло. У нее была такая
внезапная и напористая манера нападать на людей, что ей часто удавалось
завести знакомство с теми, кто этого совсем не желал. Иногда она посылала
меня одолжить бумагу или книжку у намеченных жертв. С того дня прошло уж
много лет, но я помню, что сразу же разгадала ее маневр. Она быстро
закончила свой завтрак, чтобы подкараулить нового приезжего у входа.
- Быстрее поднимитесь наверх, - сказала она мне, - и принесите письмо
моего племянника, то самое, в котором он описывает свой медовый месяц. Там
еще в конверт вложены фотографии.
План был уже составлен ею: племянник должен послужить ей поводом для
завязывания нового знакомства. Такт и скромность не были ей добродетелями,
а сплетни составляли основу жизни. Материал для них должен был поставлять
каждый приезжий.
Я нашла в номере письмо, которое она требовала, но прежде чем
спуститься в ресторан, на минутку задержалась. Мне хотелось предупредить
его, чтобы он избегал встречи с нею. Если бы только у меня хватило
храбрости спуститься по служебной лестнице и подойти к нему с другого
конца ресторана! Но условности для меня были слишком непреложны, да и как
я смогу заговорить с ним? Ничего не оставалось, как вернуться на свое
место рядом с миссис ван Хоппер, широко улыбающейся в предвкушении, как
она, точно большой жирный паук, будет плести паутину вокруг нового
приезжего.
Но когда я вернулась, оказалось, что он уже покинул свое место за
столиком, а она, боясь упустить его, рискнула, не дожидаясь письма,
представиться ему. Они сидели рядом на диване. Я подошла и молча передала
ей письмо. Он тотчас встал, а она, упоенная своим успехом представила
меня, назвав мое имя и указав на меня едва заметила жестом.
- Мистер де Винтер будет пить с нами кофе. Найдите официанта и
скажите ему, чтобы он принес еще чашечку.
Это было сказано таким тоном, который давал понять, что я - существо
слишком молодое и незначительное, чтобы вовлекать меня в разговор. Именно
таким тоном она обычно и представляла меня. После того как однажды меня
приняли за ее дочь, она старалась показывать знакомым дамам, что они могут
меня полностью игнорировать, а мужчинам - что они могут снова
разваливаться в кресле и не утруждать себя предупредительностью ко мне.
Поэтому для меня было неожиданным, что этот джентльмен не сел на диван и
сам позвал официанта.
- Мы будем пить кофе втроем, - сказал он.
И, прежде чем я поняла его маневр, он сел на жесткий стул, который
обычно предназначался мне, а мне предоставил место на диване рядом с
миссис ван Хоппер, которая была несколько раздосадована, но через секунду
уже снова улыбалась и, навалившись грудью на стол, наклонилась к
собеседнику. Размахивая письмом в руке, она заговорила быстро и громко:
- Вы знаете, я узнала вас, как только вы вошли в ресторан. Подумать
только, сказала я, ведь это же мистер де Винтер, друг нашего Билли!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63