Я оставил короткое взволнованное сообщение: «Прости меня», повесил трубку и вернулся в актовый зал.
100
Оставшаяся часть вечера была похожа на смазанную фотографию, потому что – подбадриваемый Гершвином и Питом – я пил один пластиковый стакан вина, пива и даже сандерберда за другим. Придя к гармонии с собой благодаря алкоголю, я вел однотипные разговоры вроде «Не могу поверить, что это ты», «Не могу поверить, что ты так облысел» или «Не могу поверить, что ты не в тюрьме». Я был жутко рад снова увидеть всех этих людей через столько лет, даже тех, кого в школе терпеть не мог, например Пенни Тейлор (тогда: любительница со мной подраться; сейчас: дизайнер в одном из лондонских журналов) и Джона Грина (тогда: любитель бросить компасом кому-нибудь в голову просто для смеха; сейчас: автомеханик в Ковентри). Элен, похоже, здесь тоже нравилось. Она успела подружиться с Катриной, Бев и ее мужем и несколько раз я видел, как она соблазняет их танцевать под знаменитые хиты восьмидесятых в таком же сумасшедшем стиле, как она сама.
Выходя из мужского туалета – к счастью, нам разрешили пользоваться учительскими туалетами, – я столкнулся с Катриной, выходящей из женского.
– Ты наконец-то начал получать удовольствие? – спросила она.
– Да. А ты?
– Однозначно.
Когда мы возвращались в зал, я вспомнил, что ничего не спросил о ее начинающихся отношениях с Питом. Сама она весь вечер ни разу об этом не заговаривала, хотя было видно, что они с Питом неплохо ладят друг с другом. Я спросил ее напрямую, и вот что она ответила:
– Ты помнишь, что Пит, которого мы знали, был лентяем, эгоистом и неудачником, которого волновали только его комиксы?
– Я бы, наверное, охарактеризовал его несколько по-другому, но понимаю, что ты имеешь в виду.
– Ну так вот. Сейчас он стал совсем другим. Я всегда подозревала, что все дело было в юношеском высокомерии, и была права. Этот новый Пит такой классный, что можно прослезиться. С того уикенда, когда мы все встретились, мы видимся постоянно: или я еду в Манчестер, или он приезжает ко мне в Стоук. Мы как школьники какие-нибудь: смеемся, шутим, звоним друг другу по три раза в день, даже если нам нечего сказать. Да, я должна признаться, он – не идеал. Это его увлечение научной фантастикой иногда достает меня, особенно если он часами доказывает мне, что последние три серии «Вавилона пять» – это три лучших часа в истории телевидения, но все равно это мой лучший роман за много лет, скажем так.
– Мои поздравления. Очень рад за тебя.
– Ну если бы не ты, мы бы не встретились.
– Не знаю, что и сказать на это. Надеюсь, ты не пытаешься меня ни в чем обвинить.
– Я же сказала тебе, что это лучший мой роман за многие годы.
– Ты уверена, что из этого что-то получится?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, э… есть ли у тебя чувство, что все это может куда-то привести… На самом деле я, наверное, пытаюсь сказать – а может быть, это просто ностальгия, а? Вы с Питом вместе потому, что нравитесь друг другу такими, какие вы есть сейчас, или такими, какими были раньше? Нет, я не пытаюсь ничего утверждать. Но я не могу избавиться от чувства, что именно так оно было у нас с Джинни.
– Полагаю, то, что она сегодня не пришла, как-то с этим связано?
Я неопределенно пожал плечами.
– Мэтт, ты слишком далеко зашел в своих размышлениях. То, что у нас с Питом, не имеет никакого отношения к прошлому. Мне он тогда вообще не нравился! Ну, может быть, совсем чуть-чуть. Но дело не в этом, он просто такой классный, мы отлично ладим, и мы друзья. Я не собираюсь отказываться от него только потому, что он – часть моего прошлого. Это было бы безумством.
Катрина бросила на меня взгляд, полный негодования, и исчезла.
Я снова остался один, музыка вдалеке сливалась в монотонный шум, и я решил прогуляться по пустым темным коридорам. Странно, но мне захотелось сходить в мужской туалет для учеников, хотя бы для того, чтобы напомнить себе, каким отвратительным он был тогда. Меня удивило и немало шокировало то, что туалет выглядел точно так, как много лет назад: граффити на двери, загадочные ожоги на стенах и, сверху, над головой, – шарики из мокрой туалетной бумаги, прилепленные к потолку в последние двадцать или тридцать лет. Но вообще изменения в школе были довольно значительными. Я заметил, что кафедра английского на третьем этаже превратилась в кафедру географии, кафедра географии на втором – в кафедру бизнеса, кафедра истории была теперь кафедрой математики, а куда исчез кабинет религии и музыки, осталось для меня загадкой. Я закончил свою экскурсию по школе у дверей кафедры рисования и решил обыскать комнату мисс Паскоу. Дверь оказалась запертой на замок, и я заглянул внутрь через окно из толстого стекла. Света в комнате было ровно столько, чтобы различить некоторые работы учеников Джинни: рисунки, бордюры и модели из папье-маше. Они были похожи на те, которые когда-то делали мы.
Уже собираясь вернуться в актовый зал, я услышал, как отворяется тяжелая дверь в главный коридор. Обернувшись на звук, я увидел Джинни.
– Я получила твое сообщение, – сказала она.
– Ты была дома?
Она кивнула.
– Я собиралась взять трубку, но… не взяла.
– Так ты меня не простила?
Она заглянула в комнату, которую я только что рассматривал. Было ясно, что она сейчас не хотела отвечать на этот вопрос.
– Думаю, школа сильно изменилась с тех пор, как ты здесь был в последний раз.
– Да, конечно. Все кафедры переехали.
– Кроме кафедры рисования, – сказала она, улыбаясь.
– Тебе когда-нибудь хотелось, чтобы мы все сюда вернулись?
– Мы и вернулись.
– Нет, я не это имела в виду. Чтобы все было как тогда, когда мы здесь учились? Хорошее было время, да?
– Точно. – Она кивнула.
Последовала пауза, которую нарушил только шум шагов проходивших мимо людей. Судя по всему, они, как и я, устроили экскурсию по школе.
– Как ты узнала, что я здесь?
– Катрина видела, что ты пошел в эту сторону. Если бы тебя не было здесь, я пошла бы в спортзал.
– Я даже и не думал туда идти, – я задумался над своей следующей фразой. Хотелось покончить с этим прямо сейчас.
– Как Иэн? – спросил я.
– Не знаю, – ответила она. – Мы больше не встречаемся.
– А что случилось?
– Ты знаешь, что случилось, Мэтт. Ты случился.
– Прости меня, – сказал я. – Прости меня за все. Прости, что я сделал тебе больно. Я не хотел этого. Когда я говорил тебе, что хочу быть с тобой, что хочу остаться здесь и хочу, чтобы у нас что-то получилось, я этого правда хотел.
– И я тоже.
– Просто когда я думал о нас, то никогда не мог понять, почему мы вместе. Нет, я не это хочу сказать. В смысле… да, нас, очевидно, влечет друг к другу.
Джинни улыбнулась.
– Очевидно.
– Но когда бы мы ни пытались что-то начать, ничего не получалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
100
Оставшаяся часть вечера была похожа на смазанную фотографию, потому что – подбадриваемый Гершвином и Питом – я пил один пластиковый стакан вина, пива и даже сандерберда за другим. Придя к гармонии с собой благодаря алкоголю, я вел однотипные разговоры вроде «Не могу поверить, что это ты», «Не могу поверить, что ты так облысел» или «Не могу поверить, что ты не в тюрьме». Я был жутко рад снова увидеть всех этих людей через столько лет, даже тех, кого в школе терпеть не мог, например Пенни Тейлор (тогда: любительница со мной подраться; сейчас: дизайнер в одном из лондонских журналов) и Джона Грина (тогда: любитель бросить компасом кому-нибудь в голову просто для смеха; сейчас: автомеханик в Ковентри). Элен, похоже, здесь тоже нравилось. Она успела подружиться с Катриной, Бев и ее мужем и несколько раз я видел, как она соблазняет их танцевать под знаменитые хиты восьмидесятых в таком же сумасшедшем стиле, как она сама.
Выходя из мужского туалета – к счастью, нам разрешили пользоваться учительскими туалетами, – я столкнулся с Катриной, выходящей из женского.
– Ты наконец-то начал получать удовольствие? – спросила она.
– Да. А ты?
– Однозначно.
Когда мы возвращались в зал, я вспомнил, что ничего не спросил о ее начинающихся отношениях с Питом. Сама она весь вечер ни разу об этом не заговаривала, хотя было видно, что они с Питом неплохо ладят друг с другом. Я спросил ее напрямую, и вот что она ответила:
– Ты помнишь, что Пит, которого мы знали, был лентяем, эгоистом и неудачником, которого волновали только его комиксы?
– Я бы, наверное, охарактеризовал его несколько по-другому, но понимаю, что ты имеешь в виду.
– Ну так вот. Сейчас он стал совсем другим. Я всегда подозревала, что все дело было в юношеском высокомерии, и была права. Этот новый Пит такой классный, что можно прослезиться. С того уикенда, когда мы все встретились, мы видимся постоянно: или я еду в Манчестер, или он приезжает ко мне в Стоук. Мы как школьники какие-нибудь: смеемся, шутим, звоним друг другу по три раза в день, даже если нам нечего сказать. Да, я должна признаться, он – не идеал. Это его увлечение научной фантастикой иногда достает меня, особенно если он часами доказывает мне, что последние три серии «Вавилона пять» – это три лучших часа в истории телевидения, но все равно это мой лучший роман за много лет, скажем так.
– Мои поздравления. Очень рад за тебя.
– Ну если бы не ты, мы бы не встретились.
– Не знаю, что и сказать на это. Надеюсь, ты не пытаешься меня ни в чем обвинить.
– Я же сказала тебе, что это лучший мой роман за многие годы.
– Ты уверена, что из этого что-то получится?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, э… есть ли у тебя чувство, что все это может куда-то привести… На самом деле я, наверное, пытаюсь сказать – а может быть, это просто ностальгия, а? Вы с Питом вместе потому, что нравитесь друг другу такими, какие вы есть сейчас, или такими, какими были раньше? Нет, я не пытаюсь ничего утверждать. Но я не могу избавиться от чувства, что именно так оно было у нас с Джинни.
– Полагаю, то, что она сегодня не пришла, как-то с этим связано?
Я неопределенно пожал плечами.
– Мэтт, ты слишком далеко зашел в своих размышлениях. То, что у нас с Питом, не имеет никакого отношения к прошлому. Мне он тогда вообще не нравился! Ну, может быть, совсем чуть-чуть. Но дело не в этом, он просто такой классный, мы отлично ладим, и мы друзья. Я не собираюсь отказываться от него только потому, что он – часть моего прошлого. Это было бы безумством.
Катрина бросила на меня взгляд, полный негодования, и исчезла.
Я снова остался один, музыка вдалеке сливалась в монотонный шум, и я решил прогуляться по пустым темным коридорам. Странно, но мне захотелось сходить в мужской туалет для учеников, хотя бы для того, чтобы напомнить себе, каким отвратительным он был тогда. Меня удивило и немало шокировало то, что туалет выглядел точно так, как много лет назад: граффити на двери, загадочные ожоги на стенах и, сверху, над головой, – шарики из мокрой туалетной бумаги, прилепленные к потолку в последние двадцать или тридцать лет. Но вообще изменения в школе были довольно значительными. Я заметил, что кафедра английского на третьем этаже превратилась в кафедру географии, кафедра географии на втором – в кафедру бизнеса, кафедра истории была теперь кафедрой математики, а куда исчез кабинет религии и музыки, осталось для меня загадкой. Я закончил свою экскурсию по школе у дверей кафедры рисования и решил обыскать комнату мисс Паскоу. Дверь оказалась запертой на замок, и я заглянул внутрь через окно из толстого стекла. Света в комнате было ровно столько, чтобы различить некоторые работы учеников Джинни: рисунки, бордюры и модели из папье-маше. Они были похожи на те, которые когда-то делали мы.
Уже собираясь вернуться в актовый зал, я услышал, как отворяется тяжелая дверь в главный коридор. Обернувшись на звук, я увидел Джинни.
– Я получила твое сообщение, – сказала она.
– Ты была дома?
Она кивнула.
– Я собиралась взять трубку, но… не взяла.
– Так ты меня не простила?
Она заглянула в комнату, которую я только что рассматривал. Было ясно, что она сейчас не хотела отвечать на этот вопрос.
– Думаю, школа сильно изменилась с тех пор, как ты здесь был в последний раз.
– Да, конечно. Все кафедры переехали.
– Кроме кафедры рисования, – сказала она, улыбаясь.
– Тебе когда-нибудь хотелось, чтобы мы все сюда вернулись?
– Мы и вернулись.
– Нет, я не это имела в виду. Чтобы все было как тогда, когда мы здесь учились? Хорошее было время, да?
– Точно. – Она кивнула.
Последовала пауза, которую нарушил только шум шагов проходивших мимо людей. Судя по всему, они, как и я, устроили экскурсию по школе.
– Как ты узнала, что я здесь?
– Катрина видела, что ты пошел в эту сторону. Если бы тебя не было здесь, я пошла бы в спортзал.
– Я даже и не думал туда идти, – я задумался над своей следующей фразой. Хотелось покончить с этим прямо сейчас.
– Как Иэн? – спросил я.
– Не знаю, – ответила она. – Мы больше не встречаемся.
– А что случилось?
– Ты знаешь, что случилось, Мэтт. Ты случился.
– Прости меня, – сказал я. – Прости меня за все. Прости, что я сделал тебе больно. Я не хотел этого. Когда я говорил тебе, что хочу быть с тобой, что хочу остаться здесь и хочу, чтобы у нас что-то получилось, я этого правда хотел.
– И я тоже.
– Просто когда я думал о нас, то никогда не мог понять, почему мы вместе. Нет, я не это хочу сказать. В смысле… да, нас, очевидно, влечет друг к другу.
Джинни улыбнулась.
– Очевидно.
– Но когда бы мы ни пытались что-то начать, ничего не получалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65