— Брал! Всех! Да через два дня выпустил. Эти бабы целый день тут голосили так, что мочи не было. Ничего они не знают, пусть уж занимаются своим делом. — Цао таинственно усмехнулся. — Только кое-какую работу с ними провел. Некоторые «тетуш-
ки» уже действуют. Нужно только, чтобы они встретились со своими муженьками — и дело в шляпе!
— Да ты не думай, что «на коромысле спать устроишься»! Размечтался! — холодно ответил Рябой.
— А ты не волнуйся! Без алмаза ни один порядочный мастер фарфоровую посуду не станет чинить. У меня свой расчет! — хихикнув, ответил тот.
- Ладно. Надеюсь, что он оправдается.
В этот день, по донесению тайных агентов, в горах были обнаружены следы партизан. Каратели поспешно выступили.
Как и прежде, их постигла неудача. Местные крестьяне твердили, что совершенно не видели партизан. Вероятно, и это было неправдой — по своему опыту Рябой знал, что крестьяне всегда говорят так, а нужно было знать наверняка. Он вытащил из толпы старика и избил его. Но ничего узнать так и не удалось. Избитого старика пришлось отпустить, в деревне захватили несколько свиней, и отряд выступил в обратный путь.
Рябой и Цао шли впереди. Солдатам было приказано подтянуться к ним вплотную. Солдаты перешли на бег; те, кто гнал захваченных свиней, быстро идти не могли. Осыпаемые ударами свиньи визжали и при каждом удобном случае делали попытку разбежаться во все стороны. Стало темнеть. Рябой начлл испытывать беспокойство. Местность тоже не сулила ничего хорошего. Карателей окружали отвесные скалы и густые заросли кустарника. Здесь очень легко было напороться на засаду. Рябой обернулся и сказал Цао:
— Лао Цао, давай я со своими уйду вперед, а ты с хуаньсянтуанями потихоньку подгонишь свиней.
— Нет, нет! — запротестовал тот. — Пойдем лучше вместе.
— Мне еще нужно поспеть сегодня в город, к командующему.
Цао выругал его в душе последними словами
(«Знаю я, к какому ты «командующему» торопишься, а мы здесь за тебя отдувайся!»), но открыто высказать это, конечно, не посмел. Натянуто улыбаясь, он лишь сказал:
— Ну, зачем так спешить? Вместе потихоньку и дойдем. По дороге поболтаем, не так скучно будет.
Когда они начали препираться, сбоку из-за камней грянули выстрелы. После первого залпа вокруг Рябого и Цао попадало семь-восемь человек. Стреляли как будто бы не только здесь. Сзади, где конвоировали свиней,—тоже. Рябой и Цао распластались на земле и, когда удостоверились, что действительно находятся в укрытом от врага месте, отдали, наконец, команду открыть ответный огонь.
Неожиданное нападение расстроило ряды солдат. Они в беспорядке залегли вдоль дороги и начали отстреливаться. Хуаньсянтуани сразу же беспорядочной толпой, давя один другого, устремились в бегство. Партизаны уложили их почти всех. Они выдавали свое присутствие только выстрелами. Можно было лишь заметить, как то за одним, то за другим камнем мелькал огонек. Определить число партизан было невозможно. Рябой слегка приподнялся и крикнул на прячущихся между камнями, как ящерицы, солдат;
— Бей их! Кто застрелит хоть одного партизана, получит пятьдесят американских долларов! За живого — двести!
Солдаты поставили легкий пулемет и открыли стрельбу по скалам, за которыми мелькали огоньки выстрелов.
— Бей их! Бей!..
Рябой не успел повторить. Почувствовав резкую боль в ухе, он втянул шею и тронул ухо рукой. Рука была в крови. Он припал к земле и еще сильнее, отчаянным голосом крикнул:
— Орудия! Устанавливайте орудия!
Рявкнули две горные пушки. Стрельба стала затихать. Рябой расхрабрился настолько, что решил выйти из своего убежища. С воинственным видом он скомандовал:
— Проклятье! В погоню! Чтобы ни один не ушел!
Солдаты поднялись с земли и с винтовками наперевес бросились по склону вверх. Но за камнями наверху уже никого не было.
Бой окончился. Когда были подсчитаны потери, выяснилось, что рота и хуаньсянтуани потеряли восемнадцать человек убитыми и шестнадцать ранеными. Партизан же, как и раньше, они даже не видели.
Когда вернулись на базу, Рябой обрушился на Цао с упреками в адрес его хуаньсянтуаней, сказал, что они разбегаются, едва заслышат выстрелы, и совершенно неспособны- вести боевые действия. Они и виноваты в том, что его отряд Национальной армии сегодня потерпел такой урон. Цао в ответ упрекнул Рябого в том, что его солдаты беспокоятся только о себе и им нет дела до других, они не приходят на помощь. Они начали грызться между собой, как собаки. Ругань затихла только тогда, когда Цао велел принести две' трубки с опиумом. Оба легли и закурили.
Лю Фу тоже принимал участие в этой партизанской вылазке. Он ни разу не выстрелил. Напротив, он был напуган до полусмерти. Он лежал за камнем, не рискуя пошевелиться, и глубоко сожалел о том дне, когда согласился уйти из города. Как было хорошо, он спокойно торговал, и ничто его не мучило! А теперь? Он не зарабатывает ни копейки, а сколько приходится терпеть страху! О жене, о детях некому позаботиться, сам он здесь голодает, и конца этому не видно. Если говорят, что это революция, то дело это совсем невыгодное. Кому нужна такая революция? Этим голодранцам, у которых ни кола, ни двора. Конечно, для таких революция — все. Они будто
ожили снова: еда, одежда, кров — все свалилось к ним будто с неба. Как тут не быть довольными! А что получил он сам? И без коммунистов он жил ничего себе: жена хозяйничала в деревне, а он сидел в городе, в лавке, каждый раз перед Новым годом приносил домой «хуахун» — и жил себе нормально. Теперь же все сошло со своих мест, и конца этому никакого не видно.
А гоминдановцы? Эта фирма солиднее. Он часто наблюдал с какой-нибудь горной верши-ны за стоящими на рейде военными кораблями, смотрел на летящие в небе самолеты. Они приводили его в ужас. Какой же он все-таки дурак, его тогда будто одурманили! Побежал в горы искать себе «дело». Положился на то, что коммунисты с их старыми ружьями смогут сражаться против самолетов и военных кораблей. Не говоря уже о том, что за спиной у гоминдановцев стоят американцы. По всему видно, что и коммунистам здесь уже недолго высидеть. Что, он будет целый век скитаться вместе с ними по горным ущельям?
Он ушел в свои мысли. Издалека донесся топот башмаков и визг свиней. Чэнь отдал команду приготовиться. Партизаны залегли. Лю Фу тоже выбрал себе камень побольше и укрылся за ним.
Потом заговорили пушки. Снаряды стали рваться невдалеке, один упал где-то совсем рядом. Его осыпал дождь мелких камней. Он испуганно вскрикнул, почувствовав боль в правой руке. Обняв правую руку левой, он начал стонать.
— Что случилось, царапнуло? — спросил Чэнь.
— Конец... Моей руке конец...
Чэнь приказал отходить и, обняв Лю Фу за плечи, переправился с ним через вершину и стал спускаться наискосок по заросшему склону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56