Лю Фу продолжал непрерывно стонать. Ноги его отяжелели. Он почти висел на Чэне.
На условленном месте сбора выяснилось, что легко ранены только двое партизан. А куда же ранен Лю Фу?
— Здесь, здесь! — твердил он, показывая на правую руку.
Когда с него сняли рубашку, то не. обнаружили даже и царапины.
— Чэнь, когда он был ранен? — раздраженно спросил Лян Юнь.
— Когда пушка начала стрелять. Он сразу застонал...
— Надевай рубашку, Лю Фу, — холодно произнес Лян Юнь, — ты просто струсил...
— Послушай, интендант Лю! — к ним подошел Юй. — Может, тебе трудно идти? Если не можешь, я сделаю носилки!..
Партизаны заулыбались. Лю Фу, покрасневший как рак, одевался и ворчал что-то себе под нос
После этого случая Лю Фу стал еще более молчаливым. На привалах сидел в стороне, уставившись безучастным взглядом в небо.
Лян Юнь решил посоветоваться с секретарем Сюе, как быть дальше с Лю Фу.
— Он, по-моему, потерял веру в себя... — сказал тот, протирая очки.— Может, мне еще раз с ним поговорить?
— А что, если отправить его в тыл?
— Тоже неплохо. Если ты сомневаешься в нем, отправь.
— Ладно. Попробуем еще раз с ним потолковать, а потом посмотрим...
Но этот разговор ни к чему не привел. Лю Фу сказал: единственное, что все время мучает его, — где раздобыть еды для отряда.
Секретарь Сюе до войны успел только окончить школу и жизнь знал плохо. Ему казалось, что Лян Юнь просто излишне подозрителен.
На третьи сутки, ночью, Лю Фу исчез из отряда.
Была морозная ночь. Порывисто дул северо-западный ветер. Капли холодного дождя влетали внутрь через проломы в стенах старой кумирни, падали на лицо и одежду людей.
Партизаны крепко спали в непроглядном мраке. Через дыры в стенах даже не виднелось небо. Слышался только свист ветра, да глухо, как море, шумели сосны.
Лю Фу спал у стены в углу. Его глаза чутко ловили каждое движение, но, притворяясь, он громко храпел.
Когда ветер усилился, Лю Фу почувствовал озноб. Он стиснул зубы, перевернулся на другой бок. Никто не шевельнулся. Тихонько ощупывая крепко спящих людей, он стал тихонько пробираться к выходу. На улице перед дверями никого не оказалось. Дождь усиливался. Лю Фу поднял воротник, ощупал за поясом пистолет и, избегая постов, углубился в сосновый лес.
Он, спотыкаясь, бежал по лесу, часто оглядываясь, не преследуют ли его. Он согнулся, втянул голову в плечи, став похожим на бездомную собаку. Он не обращал внимания на то, что сухие ветви хлещут его по лицу, на то, что. узловатые корни валят его на землю. Он поднимался и снова устремлялся вперед. У него была только одна мысль: «Уйти, как можно скорее уйти от коммунистов, от партизан, как можно скорее вернуться домой!..»
Он хорошо знал дорогу и, несмотря на темноту, на скользкие осыпи камней, несмотря на то, что несколько раз летел кувырком с крутого склона, очень скоро добрался до Фанчэнпу. Он осторожно спустился вниз, добрался до стены- своего дома, тихонько перелез во двор. Прилег под окном и стал прислушиваться. Изнутри слышалось сладкое похрапывание. Он побарабанил пальцами по раме. Похрапывание затихло, но никто не подал голоса. Он снова побарабанил по раме, тихонько окликнул:
— Жена, жена...
Внутри негромко откликнулись. Прошло еще мгновенье, и дверь приоткрылась. Лю Фу боком протиснулся внутрь. В темноте жена, обнимая его, громко завыла.
— Не плачь, не плачь, — бормотал он, — а то услышат!..
Он не позволил жене зажечь свет. Они так и остались сидеть в темноте. Жена рассказывала, что ей пришлось пережить за эти три месяца. Когда он узнал, что Цао арестовал всех родственников, партизан, его маленькие глазки быстро-быстро замигали.
— А потом что? Почему он тебя снова выпустил?
— Лао Цао- оказался нам настоящим другом, — взволнованно проговорила женщина. — Он знает, что ты попался на удочку к коммунистам. Он сказал мне, чтобы я разыскала тебя в горах. Еще сказал, что, если ты вернешься, захочешь — станешь у него офицером, не захочешь — он возьмет тебя компаньоном в лавку, которую он снова открыл в городе.
Лю Фу долго молчал, потом сказал:
— Кто знает, можно ли ему верить...
— И я тоже так думаю, — вздохнула жена. — Только пока ты был в горах, сколько я за тебя пережила! Да еще погода... Я прямо извелась... А теперь снег отрежет горы... Ты что, по делу зашел?
Лю Фу нервно вздрогнул. Совсем тихим голосом он сказал:
— Я убежал...
— Не вернешься? — Жена схватила его за руку.
— Нет. Я соберусь с мыслями, а завтра с утра уйду в город. Как только будет попутное судно, уеду в Тяньцзинь, к-родственникам. Здесь, в горах, оставаться больше нельзя. Целыми днями только и вертишься под пулями. Хорошо, что у бога глаза есть! Эх!..
— А Цао говорил, что... — нерешительно начала жена. — Знаешь, в объявлении говорится, что тому, кто сообщит сведения о Лян-Юне и его поймают, — награда пять тысяч юаней...
— Да кто знает, можно ли им верить...
Она промолчала. Только еще несколько раз тяжело вздохнула. Лю Фу сидел в темноте, прислушиваясь к шуму дождя. Мало-помалу начало светать. Окна обозначились в темноте смутными беловатыми пятнами. Но Лю. Фу не замечал этого. Он грезил: видел себя одетым в военную форму, с кортиком за поясом. Потом видел себя в длинном теплом халате, сидящим за большим столом и покуривающим трубку. И еще видел перед собой груду блестящих новеньких серебряных юаней...
— Я пойду, жена...
— Куда?
— К Цао.... Я... Я расскажу ему то, что ему надо.
Когда солдаты и хуаньсянтуани пришли к храму, где ночевали партизаны, отряда там не оказались. Он исчез бесследно.
Дождь прекратился. Воздух был сырой и холодный. Тучи густой темной пеленой по-прежнему затягивали горы.
Лю Фу, помаргивая глазами, украдкой поглядывал на Рябого и Цао. Рябой был мрачен, как разгневанный дух. Он грозно посмотрел на Лю Фу.
— Эй ты, по фамилии Лю! Ты нам мозги не засоряй.. Отвечай, как же это получилось?!
— Командир, это правда, правда!.. Если я соврал, пусть меня пять раз громом поразит! — Лю Фу протянул руки, как будто защищаясь от яростного взора Рябого. — Здесь, вот здесь я лежал. Начальник района Лян — вот тут, за колонной, вместе с секретарем Сюе... Чэнь спал вот здесь. Смотри, вот пепел из его трубки.
Рябой продолжал пристально глядеть на Лю Фу, но взгляд его смягчился. Он втайне опасался, что его заманивают в ловушку, что он попадет в хитро расставленные сети партизан. Испуганный и заискиваю-
щий вид Лю Фу успокоил его. Его подозрения рассеялись.
Цао, однако, был недоволен поведением Рябого. Лю Фу ведь прибежал к нему. Он считал, что это его добыча. Допрос, которому подверг перебежчика Рябой, очень ему не нравился.
— Мне кажется, хватит, — сказал он Рябому. — Человек пришел ночью, за несколько десятков ли, а мы здесь еще рассусоливаем, когда надо дело делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
На условленном месте сбора выяснилось, что легко ранены только двое партизан. А куда же ранен Лю Фу?
— Здесь, здесь! — твердил он, показывая на правую руку.
Когда с него сняли рубашку, то не. обнаружили даже и царапины.
— Чэнь, когда он был ранен? — раздраженно спросил Лян Юнь.
— Когда пушка начала стрелять. Он сразу застонал...
— Надевай рубашку, Лю Фу, — холодно произнес Лян Юнь, — ты просто струсил...
— Послушай, интендант Лю! — к ним подошел Юй. — Может, тебе трудно идти? Если не можешь, я сделаю носилки!..
Партизаны заулыбались. Лю Фу, покрасневший как рак, одевался и ворчал что-то себе под нос
После этого случая Лю Фу стал еще более молчаливым. На привалах сидел в стороне, уставившись безучастным взглядом в небо.
Лян Юнь решил посоветоваться с секретарем Сюе, как быть дальше с Лю Фу.
— Он, по-моему, потерял веру в себя... — сказал тот, протирая очки.— Может, мне еще раз с ним поговорить?
— А что, если отправить его в тыл?
— Тоже неплохо. Если ты сомневаешься в нем, отправь.
— Ладно. Попробуем еще раз с ним потолковать, а потом посмотрим...
Но этот разговор ни к чему не привел. Лю Фу сказал: единственное, что все время мучает его, — где раздобыть еды для отряда.
Секретарь Сюе до войны успел только окончить школу и жизнь знал плохо. Ему казалось, что Лян Юнь просто излишне подозрителен.
На третьи сутки, ночью, Лю Фу исчез из отряда.
Была морозная ночь. Порывисто дул северо-западный ветер. Капли холодного дождя влетали внутрь через проломы в стенах старой кумирни, падали на лицо и одежду людей.
Партизаны крепко спали в непроглядном мраке. Через дыры в стенах даже не виднелось небо. Слышался только свист ветра, да глухо, как море, шумели сосны.
Лю Фу спал у стены в углу. Его глаза чутко ловили каждое движение, но, притворяясь, он громко храпел.
Когда ветер усилился, Лю Фу почувствовал озноб. Он стиснул зубы, перевернулся на другой бок. Никто не шевельнулся. Тихонько ощупывая крепко спящих людей, он стал тихонько пробираться к выходу. На улице перед дверями никого не оказалось. Дождь усиливался. Лю Фу поднял воротник, ощупал за поясом пистолет и, избегая постов, углубился в сосновый лес.
Он, спотыкаясь, бежал по лесу, часто оглядываясь, не преследуют ли его. Он согнулся, втянул голову в плечи, став похожим на бездомную собаку. Он не обращал внимания на то, что сухие ветви хлещут его по лицу, на то, что. узловатые корни валят его на землю. Он поднимался и снова устремлялся вперед. У него была только одна мысль: «Уйти, как можно скорее уйти от коммунистов, от партизан, как можно скорее вернуться домой!..»
Он хорошо знал дорогу и, несмотря на темноту, на скользкие осыпи камней, несмотря на то, что несколько раз летел кувырком с крутого склона, очень скоро добрался до Фанчэнпу. Он осторожно спустился вниз, добрался до стены- своего дома, тихонько перелез во двор. Прилег под окном и стал прислушиваться. Изнутри слышалось сладкое похрапывание. Он побарабанил пальцами по раме. Похрапывание затихло, но никто не подал голоса. Он снова побарабанил по раме, тихонько окликнул:
— Жена, жена...
Внутри негромко откликнулись. Прошло еще мгновенье, и дверь приоткрылась. Лю Фу боком протиснулся внутрь. В темноте жена, обнимая его, громко завыла.
— Не плачь, не плачь, — бормотал он, — а то услышат!..
Он не позволил жене зажечь свет. Они так и остались сидеть в темноте. Жена рассказывала, что ей пришлось пережить за эти три месяца. Когда он узнал, что Цао арестовал всех родственников, партизан, его маленькие глазки быстро-быстро замигали.
— А потом что? Почему он тебя снова выпустил?
— Лао Цао- оказался нам настоящим другом, — взволнованно проговорила женщина. — Он знает, что ты попался на удочку к коммунистам. Он сказал мне, чтобы я разыскала тебя в горах. Еще сказал, что, если ты вернешься, захочешь — станешь у него офицером, не захочешь — он возьмет тебя компаньоном в лавку, которую он снова открыл в городе.
Лю Фу долго молчал, потом сказал:
— Кто знает, можно ли ему верить...
— И я тоже так думаю, — вздохнула жена. — Только пока ты был в горах, сколько я за тебя пережила! Да еще погода... Я прямо извелась... А теперь снег отрежет горы... Ты что, по делу зашел?
Лю Фу нервно вздрогнул. Совсем тихим голосом он сказал:
— Я убежал...
— Не вернешься? — Жена схватила его за руку.
— Нет. Я соберусь с мыслями, а завтра с утра уйду в город. Как только будет попутное судно, уеду в Тяньцзинь, к-родственникам. Здесь, в горах, оставаться больше нельзя. Целыми днями только и вертишься под пулями. Хорошо, что у бога глаза есть! Эх!..
— А Цао говорил, что... — нерешительно начала жена. — Знаешь, в объявлении говорится, что тому, кто сообщит сведения о Лян-Юне и его поймают, — награда пять тысяч юаней...
— Да кто знает, можно ли им верить...
Она промолчала. Только еще несколько раз тяжело вздохнула. Лю Фу сидел в темноте, прислушиваясь к шуму дождя. Мало-помалу начало светать. Окна обозначились в темноте смутными беловатыми пятнами. Но Лю. Фу не замечал этого. Он грезил: видел себя одетым в военную форму, с кортиком за поясом. Потом видел себя в длинном теплом халате, сидящим за большим столом и покуривающим трубку. И еще видел перед собой груду блестящих новеньких серебряных юаней...
— Я пойду, жена...
— Куда?
— К Цао.... Я... Я расскажу ему то, что ему надо.
Когда солдаты и хуаньсянтуани пришли к храму, где ночевали партизаны, отряда там не оказались. Он исчез бесследно.
Дождь прекратился. Воздух был сырой и холодный. Тучи густой темной пеленой по-прежнему затягивали горы.
Лю Фу, помаргивая глазами, украдкой поглядывал на Рябого и Цао. Рябой был мрачен, как разгневанный дух. Он грозно посмотрел на Лю Фу.
— Эй ты, по фамилии Лю! Ты нам мозги не засоряй.. Отвечай, как же это получилось?!
— Командир, это правда, правда!.. Если я соврал, пусть меня пять раз громом поразит! — Лю Фу протянул руки, как будто защищаясь от яростного взора Рябого. — Здесь, вот здесь я лежал. Начальник района Лян — вот тут, за колонной, вместе с секретарем Сюе... Чэнь спал вот здесь. Смотри, вот пепел из его трубки.
Рябой продолжал пристально глядеть на Лю Фу, но взгляд его смягчился. Он втайне опасался, что его заманивают в ловушку, что он попадет в хитро расставленные сети партизан. Испуганный и заискиваю-
щий вид Лю Фу успокоил его. Его подозрения рассеялись.
Цао, однако, был недоволен поведением Рябого. Лю Фу ведь прибежал к нему. Он считал, что это его добыча. Допрос, которому подверг перебежчика Рябой, очень ему не нравился.
— Мне кажется, хватит, — сказал он Рябому. — Человек пришел ночью, за несколько десятков ли, а мы здесь еще рассусоливаем, когда надо дело делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56