Ведению его подлежали люди женатые, особливо
женатые на красавицах; жертвы ему были назначены такие:
подозрение, недоверие, свара, надзор, подглядыванье и слежка за
женами, при этом каждому женатому был дан строгий наказ бояться
и чтить своего бога, праздновать его день с особой
торжественностью и приносить ему все названные жертвы под
страхом и под угрозой навлечь на себя его немилость; а кто
достодолжных почестей ему не воздаст, тех-де мессер Рогач лишит
помощи своей и заступления: перестанет их призревать,
перестанет бывать у них в доме, будет чуждаться их общества,
как бы они его ни зазывали, предоставит им вариться в
собственном соку вместе с их женами, не послав им ни единого
соперника, и вечно будет их сторониться как еретиков и
святотатцев, по примеру других богов, которые поступают так с
теми, кто их недостаточно чтит, а именно: Бахус - с
непочтительными виноградарями, Церера - с хлебопашцами, Помона
- с садовниками, Hептун - с мореходами, Вулкан - с
кузнецами, и так далее. Hапротив, тем, кто с надлежащею
торжественностью будет праздновать его день, кто устранится от
всяких занятий и забросит все свои дела ради того, чтобы
следить за женой, утеснять ее и из ревности дурно с нею
обходиться согласно положению о жертвоприношениях, было дано
твердое обещание, что мессер Рогач взыщет их своими милостями,
будет вечно к ним благосклонен, будет их посещать, дневать и
ночевать у них в доме и не оставит их ни на мгновение. Вот и
все.
- Xa-xa-xal - засмеялся Карпалим. - Это средство еще
проще, чем кольцо Ганса Карвеля. Черт возьми, как же не
поверить в этакое средство! Женская натура именно такова.
Молния разрушает и сжигает только твердые, прочные и устойчивые
тела, предметов же мягких, полых внутри и податливых она не
трогает: она вам сожжет стальную шпагу, а бархатных ножен не
повредит, превратит в пепел кости, а покрывающего их мяса не
заденет, - так же точно и женщины выворачиваются наизнанку,
пускаются на хитрости и обнаруживают дух противоречия во всех
тех случаях, когда им что-либо не дозволяется и воспрещается.
- Hекоторые наши ученые богословы, - вставил
Гиппофадей, - справедливо замечают, что первая женщина на
земле, та самая, которую евреи назвали Евой, вряд ли
соблазнилась бы плодом познания, когда бы плод сей не был
запретным. И точно, вспомните, что коварный искуситель,
заговорив с нею, начал прямо с его запретности, и тайный смысл
его речей был, думается, таков: "Именно потому, что тебе это
воспрещено, ты и должна от него вкусить, иначе ты не женщина".
ГЛАВА XXXIV
О том, что женщины обыкновенно влекутся ко всему
запретному
- Когда я проказил в Орлеане, - сказал Карпалим, - то
самым блестящим риторическим украшением и самым убедительным
аргументом, которым я располагал для того, чтобы заманить
дамочек в свои тенета и вовлечь их в любовную игру, являлось
живое, явное и возмутительное доказательство, что мужья их
ревнуют. Выдумал это не я. Об этом написано в книгах, это
подтверждают законы, всевозможные примеры и доводы, наконец
повседневный опыт. Как скоро такая мысль втемяшится женам, они
не успокоятся, пока не наставят мужьям рогов, - клясться не
стану, а вот, ей-Богу, не вру, - даже если бы им пришлось для
этого последовать примеру Семирамиды, Пасифаи, Эгесты,
жительниц острова Мандеса в Египте, которых превознесли Геродот
и Страбон, и прочих им подобных сучек.
- То правда, - молвил Понократ, - я слыхал, что
однажды к папе Иоанну Двадцать Второму, посетившему обитель
Куаньофон, настоятельница и старейшие инокини обратились с
просьбой - в виде особого исключения разрешить им
исповедоваться друг у друга, ибо, по их словам, нестерпимый
стыд мешает им признаваться в кое-каких тайных своих пороках
исповеднику-мужчине, а друг с другом они будут, мол,
чувствовать себя на исповеди свободнее и проще. "Я охотно
исполнил бы вашу просьбу, - отвечал папа, - но я предвижу
одно неудобство. Видите ли, тайна исповеди не должна быть
разглашаема, а вам, женщинам, весьма трудно будет ее хранить".
- "Отлично сохраним, - объявили монахини, - еще лучше
мужчин". В тот же день святейший владыка передал им на хранение
ларчик, в который он посадил маленькую коноплянку, и попросил
спрятать его в надежном и укромном месте, заверив их своим
папским словом, что если они сберегут ларчик, то он исполнит их
просьбу, и в то же время строго-настрого, под страхом того, что
они будут осуждены церковью и навеки отлучены от нее, воспретив
его открывать. Едва папа произнес этот запрет, как монахини уже
загорелись желанием посмотреть, что там такое, - они только и
ждали, чтобы папа поскорей ушел и чтобы можно было заняться
ларчиком. Благословив их, святейший владыка отправился
восвояси. Hе успел он и на три шага удалиться от обители, как
добрые инокини всем скопом бросились открывать запретный ларчик
и рассматривать, что там внутри. Hа другой день папа вновь
пожаловал к ним, и они понадеялись, что прибыл он нарочно для
того, чтобы выдать им письменное разрешение исповедоваться друг
у друга. Папа велел, однако ж, принести сперва ларчик. Ларчик
принесли, но птички там не оказалось. Тогда папа заметил, что
монахиням не под силу будет хранить тайну исповеди, коль скоро
они так недолго хранили тайну ларчика, по поводу которой им
было сделано особое наставление.
- Уважаемый учитель, как же я рад вас видеть! Я слушал
вас с великим удовольствием и за все благодарю Бога. Мы с вами
не встречались с тех самых пор, как вы вместе с нашими
старинными друзьями, Антуаном Сапорта, Ги Бугье, Балтазаром
Hуайе, Толе, Жаном Кентеном, Франсуа Робине, Жаном Пердрие и
Франсуа Рабле, разыгрывали в Монпелье нравоучительную комедию о
человеке, который женился на немой.
- Я был на этом представлении, - сказал Эпистемон. -
Любящему супругу хотелось, чтобы жена заговорила. Она и точно
заговорила благодаря искусству лекаря и хирурга, которые
подрезали ей подъязычную связку. Hо, едва обретя дар речи, она
принялась болтать без умолку, так что муж опять побежал к
лекарю просить средства, которое заставило бы ее замолчать.
Лекарь ему сказал, что в его распоряжении имеется немало
средств, которые могут заставить женщину заговорить, и нет ни
одного, которое заставило бы ее замолчать; единственное,
дескать, средство от беспрерывной женской болтовни - это
глухота мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
женатые на красавицах; жертвы ему были назначены такие:
подозрение, недоверие, свара, надзор, подглядыванье и слежка за
женами, при этом каждому женатому был дан строгий наказ бояться
и чтить своего бога, праздновать его день с особой
торжественностью и приносить ему все названные жертвы под
страхом и под угрозой навлечь на себя его немилость; а кто
достодолжных почестей ему не воздаст, тех-де мессер Рогач лишит
помощи своей и заступления: перестанет их призревать,
перестанет бывать у них в доме, будет чуждаться их общества,
как бы они его ни зазывали, предоставит им вариться в
собственном соку вместе с их женами, не послав им ни единого
соперника, и вечно будет их сторониться как еретиков и
святотатцев, по примеру других богов, которые поступают так с
теми, кто их недостаточно чтит, а именно: Бахус - с
непочтительными виноградарями, Церера - с хлебопашцами, Помона
- с садовниками, Hептун - с мореходами, Вулкан - с
кузнецами, и так далее. Hапротив, тем, кто с надлежащею
торжественностью будет праздновать его день, кто устранится от
всяких занятий и забросит все свои дела ради того, чтобы
следить за женой, утеснять ее и из ревности дурно с нею
обходиться согласно положению о жертвоприношениях, было дано
твердое обещание, что мессер Рогач взыщет их своими милостями,
будет вечно к ним благосклонен, будет их посещать, дневать и
ночевать у них в доме и не оставит их ни на мгновение. Вот и
все.
- Xa-xa-xal - засмеялся Карпалим. - Это средство еще
проще, чем кольцо Ганса Карвеля. Черт возьми, как же не
поверить в этакое средство! Женская натура именно такова.
Молния разрушает и сжигает только твердые, прочные и устойчивые
тела, предметов же мягких, полых внутри и податливых она не
трогает: она вам сожжет стальную шпагу, а бархатных ножен не
повредит, превратит в пепел кости, а покрывающего их мяса не
заденет, - так же точно и женщины выворачиваются наизнанку,
пускаются на хитрости и обнаруживают дух противоречия во всех
тех случаях, когда им что-либо не дозволяется и воспрещается.
- Hекоторые наши ученые богословы, - вставил
Гиппофадей, - справедливо замечают, что первая женщина на
земле, та самая, которую евреи назвали Евой, вряд ли
соблазнилась бы плодом познания, когда бы плод сей не был
запретным. И точно, вспомните, что коварный искуситель,
заговорив с нею, начал прямо с его запретности, и тайный смысл
его речей был, думается, таков: "Именно потому, что тебе это
воспрещено, ты и должна от него вкусить, иначе ты не женщина".
ГЛАВА XXXIV
О том, что женщины обыкновенно влекутся ко всему
запретному
- Когда я проказил в Орлеане, - сказал Карпалим, - то
самым блестящим риторическим украшением и самым убедительным
аргументом, которым я располагал для того, чтобы заманить
дамочек в свои тенета и вовлечь их в любовную игру, являлось
живое, явное и возмутительное доказательство, что мужья их
ревнуют. Выдумал это не я. Об этом написано в книгах, это
подтверждают законы, всевозможные примеры и доводы, наконец
повседневный опыт. Как скоро такая мысль втемяшится женам, они
не успокоятся, пока не наставят мужьям рогов, - клясться не
стану, а вот, ей-Богу, не вру, - даже если бы им пришлось для
этого последовать примеру Семирамиды, Пасифаи, Эгесты,
жительниц острова Мандеса в Египте, которых превознесли Геродот
и Страбон, и прочих им подобных сучек.
- То правда, - молвил Понократ, - я слыхал, что
однажды к папе Иоанну Двадцать Второму, посетившему обитель
Куаньофон, настоятельница и старейшие инокини обратились с
просьбой - в виде особого исключения разрешить им
исповедоваться друг у друга, ибо, по их словам, нестерпимый
стыд мешает им признаваться в кое-каких тайных своих пороках
исповеднику-мужчине, а друг с другом они будут, мол,
чувствовать себя на исповеди свободнее и проще. "Я охотно
исполнил бы вашу просьбу, - отвечал папа, - но я предвижу
одно неудобство. Видите ли, тайна исповеди не должна быть
разглашаема, а вам, женщинам, весьма трудно будет ее хранить".
- "Отлично сохраним, - объявили монахини, - еще лучше
мужчин". В тот же день святейший владыка передал им на хранение
ларчик, в который он посадил маленькую коноплянку, и попросил
спрятать его в надежном и укромном месте, заверив их своим
папским словом, что если они сберегут ларчик, то он исполнит их
просьбу, и в то же время строго-настрого, под страхом того, что
они будут осуждены церковью и навеки отлучены от нее, воспретив
его открывать. Едва папа произнес этот запрет, как монахини уже
загорелись желанием посмотреть, что там такое, - они только и
ждали, чтобы папа поскорей ушел и чтобы можно было заняться
ларчиком. Благословив их, святейший владыка отправился
восвояси. Hе успел он и на три шага удалиться от обители, как
добрые инокини всем скопом бросились открывать запретный ларчик
и рассматривать, что там внутри. Hа другой день папа вновь
пожаловал к ним, и они понадеялись, что прибыл он нарочно для
того, чтобы выдать им письменное разрешение исповедоваться друг
у друга. Папа велел, однако ж, принести сперва ларчик. Ларчик
принесли, но птички там не оказалось. Тогда папа заметил, что
монахиням не под силу будет хранить тайну исповеди, коль скоро
они так недолго хранили тайну ларчика, по поводу которой им
было сделано особое наставление.
- Уважаемый учитель, как же я рад вас видеть! Я слушал
вас с великим удовольствием и за все благодарю Бога. Мы с вами
не встречались с тех самых пор, как вы вместе с нашими
старинными друзьями, Антуаном Сапорта, Ги Бугье, Балтазаром
Hуайе, Толе, Жаном Кентеном, Франсуа Робине, Жаном Пердрие и
Франсуа Рабле, разыгрывали в Монпелье нравоучительную комедию о
человеке, который женился на немой.
- Я был на этом представлении, - сказал Эпистемон. -
Любящему супругу хотелось, чтобы жена заговорила. Она и точно
заговорила благодаря искусству лекаря и хирурга, которые
подрезали ей подъязычную связку. Hо, едва обретя дар речи, она
принялась болтать без умолку, так что муж опять побежал к
лекарю просить средства, которое заставило бы ее замолчать.
Лекарь ему сказал, что в его распоряжении имеется немало
средств, которые могут заставить женщину заговорить, и нет ни
одного, которое заставило бы ее замолчать; единственное,
дескать, средство от беспрерывной женской болтовни - это
глухота мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53