Все его решения были
признаны в высшей инстанции правильными, утверждены и оставлены
в силе, апелляции же отклонены и оставлены без последствий. И
вот если теперь его, на старости лет, вызывают лично, его,
который всю жизнь свято исполнял свои обязанности, значит, с
ним стряслась беда. Во имя торжества справедливести я хочу
всемерную оказать ему помощь. Мне ведомо, что зло в мире все
растет и растет, ныне законные права нуждаются в особой защите,
а посему, во избежание могущих быть неожиданностей, я намерен
обратить на это дело сугубое внимание.
Тут все встали из-за стола. Пантагрюэль поднес гостям
дорогие и почетные дары, как-то: перстни, разные драгоценные
вещи, посуду золотую и серебряную, и, горячо поблагодарив их,
удалился в свои покои.
ГЛАВА XXXVII
О том, как Пантагрюэль уговаривает Панурга посоветоваться
с дурачком
Идя к себе, Пантагрюэль заметил, что в галерее стоит с
мечтательным видом Панург и задумчиво покачивает головой.
- Вы мне напоминаете мышь, попарившую в смолу, - сказал
Пантагрюэль. - Чем больше усилий тратит она, чтобы выбраться,
тем глубже увязает. Так и вы: чем больше видимых усилий
прилагаете вы к тому, чтобы выпутаться из сети сомнений, тем
хуже запутываетесь. Я знаю только одно средство. Слушайте. Мне
часто приходилось слышать народное выражение: иной дурак и
умного научит. Так как ответы людей умных вас не совсем
удовлетворили, посоветуйтесь с каким-нибудь дурачком. Может
статься, беседа с ним даст вам более полное удовлетворение. Вы
же знаете, что мнения, советы и предсказания дурачков многажды
спасали владетельных князей, королей и даже целые государства,
помогали выигрывать сражения, выводили из затруднительных
положений.
Приводить примеры, по-моему, нет надобности. Я думаю, вы
проникнетесь моим доводом: кто усердно занимается своими
частными и домашними делами, кто зорко смотрит за своим домом,
кто выказывает осмотрительность, кто не упускает случая к
приобретению и накоплению земных благ и богатств, кто заранее
принимает меры, чтобы не обеднеть, того вы называете житейски
мудрым человеком, хотя бы в очах божественного разума он и
казался глупцом, ибо для того, чтобы божественный разум признал
человека мудрым, то есть мудрым и прозорливым по внушению свыше
и готовым к восприятию благодати откровения, должно позабыть о
себе, должно выйти из себя, освободить свои чувства от всех
земных привязанностей, очистить свой разум от всех мирских
треволнений и ни о чем не заботиться, что для людей
невежественных является признаком безумия.
Hа этом основании непросвещенная чернь называла Фатуальным
великого прорицателя Фавна, сына Пика, царя латинов. Потому-то,
когда комедианты распределяют между собою роли, то роли
простака и шута неизменно поручаются наиболее искушенным и
наиболее даровитым. Hа том же основании астрологи утверждают,
что у царей и у безумных одинаковый гороскоп, и обыкновенно
приводят в пример Энея и Кореба, которого Эвфорион почитал за
дурачка: и у того и у другого гороскоп был одинаковый.
Кстати, позвольте вам напомнить, что Джованни Андреа в
своем толковании папского послания мэру и жителям Ла-Рошели, а
после него Панормита в своем толковании, Барбаций в комментарии
к Пандектам и совсем недавно Ясон в своих Советах рассказывали
о сеньоре Жоане, знаменитом парижском шуте, прадеде Кайета.
Дело было так. Однажды в Париже, близ Пти Шатле, некий
грузчик ел в харчевне хлеб перед самым вертелом, - он находил,
что хлеб, пропитанный запахом жареного, не в пример вкуснее
обычного. Хозяин его не трогал. Когда же грузчик умял весь свой
хлеб, хозяин схватил его за шиворот и потребовал с него платы
за запах жаркого. Грузчик доказывал, что он никакого ущерба его
мясу не причинил, ничего у него не брал и ничего ему не должен.
Запах, из-за которого загорелся спор, все равно, мол, выходит
наружу и мало-помалу разносится в воздухе, а это, мол,
неслыханное дело, чтобы в Париже брали деньги за то, что на
улице пахнет жареным. Хозяин харчевни твердил, что он не обязан
кормить грузчиков запахом своего жаркого, и побожился, что
отнимет у него крюки, коли тот не заплатит. Грузчик схватил
палку и изготовился к обороне. Завязалась жестокая потасовка.
Отовсюду набежали парижские зеваки. В их толпу замешался и шут
сеньор Жоан, житель города Парижа. Заметив его, хозяин сказал
грузчику: "Давай спросим славного сеньора Жоана, кто из нас
прав". - "Давай спросим, расперетак твою так", - сказал
грузчик.
Узнав, из-за чего они повздорили, сеньор Жоан велел
грузчику достать из-за пояса серебряную монету. Грузчик дал ему
турский филипп. Сеньор Жоан взял монету и положил ее себе на
левое плечо, как бы для того, чтобы взвесить; затем подбросил
ее на левой ладони, как бы желая увериться, не фальшивая ли
она; затем поднес ее к самому зрачку правого глаза, как бы для
того, чтобы получше рассмотреть ее чеканку. Все зеваки хранили
в это время совершенное молчание, хозяин терпеливо ждал, а
грузчик был в отчаянии. Hаконец сеньор Жоан несколько раз
подряд стукнул монетой о вертел. Засим он, держа в руке
погремушку так, словно это был скипетр, с величественностью
заправского председателя суда надвинул на лоб свой колпак,
отороченный мехом под куницу, с ушками из бумажного кружева,
разика два-три откашлялся и во всеуслышание объявил: "Суд
признал, что грузчик, вместе с хлебом проглотивший запах
жареного, уплатил сполна хозяину звоном монеты. Hа основании
этого суд постановляет отпустить истца и ответчика восвояси,
освободив их от уплаты судебных издержек, и дело на том
прекратить".
Этот приговор парижского шута показался названным мною
ученым удивительно и поразительно справедливым, и они даже
высказались в том смысле, что если бы дело грузчика слушалось в
парижском парламенте, или же в римской курии, или же, наконец,
в ареопаге, то вряд ли какое-либо из сих трех судилищ вынесло
бы юридически более правильное решение. Вот вы теперь и
скажите, не испытываете ли вы желание посоветоваться с
кем-нибудь из шутов.
ГЛАВА XXXVIII
О том, как Пантагрюэль и Панург расхваливало Трибуле
- Клянусь моей душой, желаю, - сказал Панург. - Я
испытываю такое чувство, будто задний проход у меня расширился,
а ведь еще совсем недавно он был у меня сжат и плотно заперт. И
уж раз мы порешили обратиться за советом к столпам учености, то
мне бы хотелось, чтобы главным советчиком нашим был не просто
сумасброд, а сумасброд в высшей степени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
признаны в высшей инстанции правильными, утверждены и оставлены
в силе, апелляции же отклонены и оставлены без последствий. И
вот если теперь его, на старости лет, вызывают лично, его,
который всю жизнь свято исполнял свои обязанности, значит, с
ним стряслась беда. Во имя торжества справедливести я хочу
всемерную оказать ему помощь. Мне ведомо, что зло в мире все
растет и растет, ныне законные права нуждаются в особой защите,
а посему, во избежание могущих быть неожиданностей, я намерен
обратить на это дело сугубое внимание.
Тут все встали из-за стола. Пантагрюэль поднес гостям
дорогие и почетные дары, как-то: перстни, разные драгоценные
вещи, посуду золотую и серебряную, и, горячо поблагодарив их,
удалился в свои покои.
ГЛАВА XXXVII
О том, как Пантагрюэль уговаривает Панурга посоветоваться
с дурачком
Идя к себе, Пантагрюэль заметил, что в галерее стоит с
мечтательным видом Панург и задумчиво покачивает головой.
- Вы мне напоминаете мышь, попарившую в смолу, - сказал
Пантагрюэль. - Чем больше усилий тратит она, чтобы выбраться,
тем глубже увязает. Так и вы: чем больше видимых усилий
прилагаете вы к тому, чтобы выпутаться из сети сомнений, тем
хуже запутываетесь. Я знаю только одно средство. Слушайте. Мне
часто приходилось слышать народное выражение: иной дурак и
умного научит. Так как ответы людей умных вас не совсем
удовлетворили, посоветуйтесь с каким-нибудь дурачком. Может
статься, беседа с ним даст вам более полное удовлетворение. Вы
же знаете, что мнения, советы и предсказания дурачков многажды
спасали владетельных князей, королей и даже целые государства,
помогали выигрывать сражения, выводили из затруднительных
положений.
Приводить примеры, по-моему, нет надобности. Я думаю, вы
проникнетесь моим доводом: кто усердно занимается своими
частными и домашними делами, кто зорко смотрит за своим домом,
кто выказывает осмотрительность, кто не упускает случая к
приобретению и накоплению земных благ и богатств, кто заранее
принимает меры, чтобы не обеднеть, того вы называете житейски
мудрым человеком, хотя бы в очах божественного разума он и
казался глупцом, ибо для того, чтобы божественный разум признал
человека мудрым, то есть мудрым и прозорливым по внушению свыше
и готовым к восприятию благодати откровения, должно позабыть о
себе, должно выйти из себя, освободить свои чувства от всех
земных привязанностей, очистить свой разум от всех мирских
треволнений и ни о чем не заботиться, что для людей
невежественных является признаком безумия.
Hа этом основании непросвещенная чернь называла Фатуальным
великого прорицателя Фавна, сына Пика, царя латинов. Потому-то,
когда комедианты распределяют между собою роли, то роли
простака и шута неизменно поручаются наиболее искушенным и
наиболее даровитым. Hа том же основании астрологи утверждают,
что у царей и у безумных одинаковый гороскоп, и обыкновенно
приводят в пример Энея и Кореба, которого Эвфорион почитал за
дурачка: и у того и у другого гороскоп был одинаковый.
Кстати, позвольте вам напомнить, что Джованни Андреа в
своем толковании папского послания мэру и жителям Ла-Рошели, а
после него Панормита в своем толковании, Барбаций в комментарии
к Пандектам и совсем недавно Ясон в своих Советах рассказывали
о сеньоре Жоане, знаменитом парижском шуте, прадеде Кайета.
Дело было так. Однажды в Париже, близ Пти Шатле, некий
грузчик ел в харчевне хлеб перед самым вертелом, - он находил,
что хлеб, пропитанный запахом жареного, не в пример вкуснее
обычного. Хозяин его не трогал. Когда же грузчик умял весь свой
хлеб, хозяин схватил его за шиворот и потребовал с него платы
за запах жаркого. Грузчик доказывал, что он никакого ущерба его
мясу не причинил, ничего у него не брал и ничего ему не должен.
Запах, из-за которого загорелся спор, все равно, мол, выходит
наружу и мало-помалу разносится в воздухе, а это, мол,
неслыханное дело, чтобы в Париже брали деньги за то, что на
улице пахнет жареным. Хозяин харчевни твердил, что он не обязан
кормить грузчиков запахом своего жаркого, и побожился, что
отнимет у него крюки, коли тот не заплатит. Грузчик схватил
палку и изготовился к обороне. Завязалась жестокая потасовка.
Отовсюду набежали парижские зеваки. В их толпу замешался и шут
сеньор Жоан, житель города Парижа. Заметив его, хозяин сказал
грузчику: "Давай спросим славного сеньора Жоана, кто из нас
прав". - "Давай спросим, расперетак твою так", - сказал
грузчик.
Узнав, из-за чего они повздорили, сеньор Жоан велел
грузчику достать из-за пояса серебряную монету. Грузчик дал ему
турский филипп. Сеньор Жоан взял монету и положил ее себе на
левое плечо, как бы для того, чтобы взвесить; затем подбросил
ее на левой ладони, как бы желая увериться, не фальшивая ли
она; затем поднес ее к самому зрачку правого глаза, как бы для
того, чтобы получше рассмотреть ее чеканку. Все зеваки хранили
в это время совершенное молчание, хозяин терпеливо ждал, а
грузчик был в отчаянии. Hаконец сеньор Жоан несколько раз
подряд стукнул монетой о вертел. Засим он, держа в руке
погремушку так, словно это был скипетр, с величественностью
заправского председателя суда надвинул на лоб свой колпак,
отороченный мехом под куницу, с ушками из бумажного кружева,
разика два-три откашлялся и во всеуслышание объявил: "Суд
признал, что грузчик, вместе с хлебом проглотивший запах
жареного, уплатил сполна хозяину звоном монеты. Hа основании
этого суд постановляет отпустить истца и ответчика восвояси,
освободив их от уплаты судебных издержек, и дело на том
прекратить".
Этот приговор парижского шута показался названным мною
ученым удивительно и поразительно справедливым, и они даже
высказались в том смысле, что если бы дело грузчика слушалось в
парижском парламенте, или же в римской курии, или же, наконец,
в ареопаге, то вряд ли какое-либо из сих трех судилищ вынесло
бы юридически более правильное решение. Вот вы теперь и
скажите, не испытываете ли вы желание посоветоваться с
кем-нибудь из шутов.
ГЛАВА XXXVIII
О том, как Пантагрюэль и Панург расхваливало Трибуле
- Клянусь моей душой, желаю, - сказал Панург. - Я
испытываю такое чувство, будто задний проход у меня расширился,
а ведь еще совсем недавно он был у меня сжат и плотно заперт. И
уж раз мы порешили обратиться за советом к столпам учености, то
мне бы хотелось, чтобы главным советчиком нашим был не просто
сумасброд, а сумасброд в высшей степени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53