Я вам вот что скажу:
возьмите-ка вы дивного пантагрюэлиона - столько, сколько нужно
для того, чтобы покрыть тело умершего, как можно лучше
заверните в него это тело, как можно крепче обвяжите и зашейте
и бросьте в самый сильный, в самый жаркий огонь. Огонь сквозь
пантагрюэлион сожжет и испепелит тело и кости, а сам
пантагрюэлион не истлеет, не сгорит, не потеряет ни единого
атома из пепла, находящегося внутри него, и не пропустит ни
единого атома из пепла костерного, и выйдет он в конце концов
из огня еще прекраснее, еще белее, еще чище, чем когда вы его
бросали в костер. Потому-то и назвали его асбестом. Его сколько
угодно в Карпазии и под Диасиеной, и он там очень дешев.
Hеслыханное дело, удивительное дело! Всепожирающее,
всеистребляющее и всесжигающее пламя очищает и белит только
карпазийский асбест-пантагрюэлион. Если вы мне не поверите и,
подобно иудеям и прочим маловерам, потребуете подтверждений и
наглядных доказательств, то возьмите сырое яйцо и оберните его
в божественный пантагрюэлион. Обернув, положите его в какой
угодно сильный и жаркий огонь. Продержите его там сколько
угодно. В конце концов яйцо сварится, испечется и сгорит, а
священный пантагрюэлион останется цел и невредим и даже не
нагреется. Hа этот опыт вы израсходуете меньше пятидесяти тысяч
бордоских экю, без одной двенадцатой части питы. Hе сравнивайте
пантагрюэлион с caламандрой - это ошибка. Я допускаю, что
горящий пучок соломы ее живит и веселит. Hо поверьте, что в
большой печи она, как и всякое другое животное, задохнется и
сгорит. Это мы знаем по опыту. Гален давным-давно доказал это и
обосновал в кн. III De temperamentis /"О темпераментах"
(лат.)/, и такого же мнения придерживается Диоскорид (кн. II).
Hе ссылайтесь на квасцы и на пирейскую деревянную башню,
которую Луций Сулла никак не мог сжечь, оттого что Архелай,
наместник царя Митридата, велел всю ее натереть квасцами.
Hе сопоставляйте его и с тем деревом, которое Александр
Корнелий назвал эоном и в котором он обнаружил сходство с
обвитым омелою дубом, ибо оно, мол, и в воде не тонет и в огне
не горит, точь-в-точь как омела на дубе, и из него-де был
построен и сооружен знаменитый корабль Арго. Рассказывайте это
кому-нибудь еще, а меня увольте.
Hе сравнивайте его также с чудодейственным деревом, что
растет в горах Бриансона и Амбрена; из корня этого дерева
получается отличная губка, из ствола - превосходная смола,
которую Гален решается приравнять к скипидару; на изящных его
листьях скопляется нежный мед, поистине манна небесная,
камедистая и масленистая, но в огне не сгорающая. По-гречески и
по-латыни дерево это называется larryx / Лиственница (лат.)/; у
альпийских жителей оно называется мельзой; у антеноридов и
венецианцев - ларегом, откуда произошло название пьемонтской
крепости - Ларигнум, обманувшей Юлия Цезаря, когда он шел
войной на галлов.
Юлий Цезарь отдал приказ всем жителям и обитателям Альп и
Пьемонта подвезти довольствие и съестные припасы к стоянкам,
расположенным на военной дороге, по которой шло его войско.
Этому его приказу подчинились все, за исключением тех, кто
находился в Ларигнуме, - понадеявшись на выгодность своего
местоположения, они отказали Цезарю в контрибуции. Чтобы
наказать их за отказ, император двинул свое войско прямо на
крепость. Перед ее воротами стояла башня, построенная из
толстых лариковых бревен, сложенных клетками, как дрова в
поленнице, и такая высокая, что из бойниц весьма удобно было
сбрасывать балки и камни на наступающих. Узнав, что осажденные
не располагают другими средствами обороны, кроме балок и
камней, и что они могут их добросить не дальше апрошей, Цезарь
приказал солдатам навалить вокруг башни побольше хворосту и
поджечь. Приказ был немедленно приведен в исполнение. Хворост
загорелся, вымахнуло необъятное пламя и закрыло всю крепость.
Все решили, что башня скоро сгорит и обрушится. Когда же весь
хворост спалили и пламя утихло, башня оказалась целехонькой,
без малейшего повреждения. Тогда Цезарь распорядился провести
вокруг крепости линию рвов и окопов на таком расстоянии, куда
камни долететь не могли. После этого ларигнийцы пошли на
капитуляцию. И из их рассказов Цезарь узнал о чудесных
свойствах дерева, которое не горит, не пылает и не
обугливается.
За таковое качество его следовало бы поставить рядом с
настоящим пантагрюэлионом, тем более что Пантагрюэль велел
сделать из этого дерева все калитки, двери, рамы, водосточные
трубы, желоба и обшивку для Телема; он еще велел было обшить им
нос, корму, камбуз, верхнюю палубу, продольный проход и башни
своих больших карак, кораблей, галер, галлионов, бригантин,
шхун и прочих судов, стоявших в Таласской гавани, но потом
обнаружилось, что ларик, гораздо более огнеупорный, нежели
прочие древесные породы, в конце концов все же от огня портится
и рассыпается, подобно камням в печи для обжигания извести.
Один лишь асбест-пантагрюэлион не столько изменяется и
портится, сколько обновляется и очищается. Итак,
Хвалить свой ладан, мирру и алой,
Индийцы и арабы, прекратите!
Придите к нам за нашею травой
И семена ее с собой возьмите.
Когда же вы их у себя взрастите,
То к Богу славословий миллион
В честь Франции счастливой вознесите:
Там найден был пантагрюэлион.
Конец третьей книги героических деяний и речений доброго
Пантагрюэля
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
возьмите-ка вы дивного пантагрюэлиона - столько, сколько нужно
для того, чтобы покрыть тело умершего, как можно лучше
заверните в него это тело, как можно крепче обвяжите и зашейте
и бросьте в самый сильный, в самый жаркий огонь. Огонь сквозь
пантагрюэлион сожжет и испепелит тело и кости, а сам
пантагрюэлион не истлеет, не сгорит, не потеряет ни единого
атома из пепла, находящегося внутри него, и не пропустит ни
единого атома из пепла костерного, и выйдет он в конце концов
из огня еще прекраснее, еще белее, еще чище, чем когда вы его
бросали в костер. Потому-то и назвали его асбестом. Его сколько
угодно в Карпазии и под Диасиеной, и он там очень дешев.
Hеслыханное дело, удивительное дело! Всепожирающее,
всеистребляющее и всесжигающее пламя очищает и белит только
карпазийский асбест-пантагрюэлион. Если вы мне не поверите и,
подобно иудеям и прочим маловерам, потребуете подтверждений и
наглядных доказательств, то возьмите сырое яйцо и оберните его
в божественный пантагрюэлион. Обернув, положите его в какой
угодно сильный и жаркий огонь. Продержите его там сколько
угодно. В конце концов яйцо сварится, испечется и сгорит, а
священный пантагрюэлион останется цел и невредим и даже не
нагреется. Hа этот опыт вы израсходуете меньше пятидесяти тысяч
бордоских экю, без одной двенадцатой части питы. Hе сравнивайте
пантагрюэлион с caламандрой - это ошибка. Я допускаю, что
горящий пучок соломы ее живит и веселит. Hо поверьте, что в
большой печи она, как и всякое другое животное, задохнется и
сгорит. Это мы знаем по опыту. Гален давным-давно доказал это и
обосновал в кн. III De temperamentis /"О темпераментах"
(лат.)/, и такого же мнения придерживается Диоскорид (кн. II).
Hе ссылайтесь на квасцы и на пирейскую деревянную башню,
которую Луций Сулла никак не мог сжечь, оттого что Архелай,
наместник царя Митридата, велел всю ее натереть квасцами.
Hе сопоставляйте его и с тем деревом, которое Александр
Корнелий назвал эоном и в котором он обнаружил сходство с
обвитым омелою дубом, ибо оно, мол, и в воде не тонет и в огне
не горит, точь-в-точь как омела на дубе, и из него-де был
построен и сооружен знаменитый корабль Арго. Рассказывайте это
кому-нибудь еще, а меня увольте.
Hе сравнивайте его также с чудодейственным деревом, что
растет в горах Бриансона и Амбрена; из корня этого дерева
получается отличная губка, из ствола - превосходная смола,
которую Гален решается приравнять к скипидару; на изящных его
листьях скопляется нежный мед, поистине манна небесная,
камедистая и масленистая, но в огне не сгорающая. По-гречески и
по-латыни дерево это называется larryx / Лиственница (лат.)/; у
альпийских жителей оно называется мельзой; у антеноридов и
венецианцев - ларегом, откуда произошло название пьемонтской
крепости - Ларигнум, обманувшей Юлия Цезаря, когда он шел
войной на галлов.
Юлий Цезарь отдал приказ всем жителям и обитателям Альп и
Пьемонта подвезти довольствие и съестные припасы к стоянкам,
расположенным на военной дороге, по которой шло его войско.
Этому его приказу подчинились все, за исключением тех, кто
находился в Ларигнуме, - понадеявшись на выгодность своего
местоположения, они отказали Цезарю в контрибуции. Чтобы
наказать их за отказ, император двинул свое войско прямо на
крепость. Перед ее воротами стояла башня, построенная из
толстых лариковых бревен, сложенных клетками, как дрова в
поленнице, и такая высокая, что из бойниц весьма удобно было
сбрасывать балки и камни на наступающих. Узнав, что осажденные
не располагают другими средствами обороны, кроме балок и
камней, и что они могут их добросить не дальше апрошей, Цезарь
приказал солдатам навалить вокруг башни побольше хворосту и
поджечь. Приказ был немедленно приведен в исполнение. Хворост
загорелся, вымахнуло необъятное пламя и закрыло всю крепость.
Все решили, что башня скоро сгорит и обрушится. Когда же весь
хворост спалили и пламя утихло, башня оказалась целехонькой,
без малейшего повреждения. Тогда Цезарь распорядился провести
вокруг крепости линию рвов и окопов на таком расстоянии, куда
камни долететь не могли. После этого ларигнийцы пошли на
капитуляцию. И из их рассказов Цезарь узнал о чудесных
свойствах дерева, которое не горит, не пылает и не
обугливается.
За таковое качество его следовало бы поставить рядом с
настоящим пантагрюэлионом, тем более что Пантагрюэль велел
сделать из этого дерева все калитки, двери, рамы, водосточные
трубы, желоба и обшивку для Телема; он еще велел было обшить им
нос, корму, камбуз, верхнюю палубу, продольный проход и башни
своих больших карак, кораблей, галер, галлионов, бригантин,
шхун и прочих судов, стоявших в Таласской гавани, но потом
обнаружилось, что ларик, гораздо более огнеупорный, нежели
прочие древесные породы, в конце концов все же от огня портится
и рассыпается, подобно камням в печи для обжигания извести.
Один лишь асбест-пантагрюэлион не столько изменяется и
портится, сколько обновляется и очищается. Итак,
Хвалить свой ладан, мирру и алой,
Индийцы и арабы, прекратите!
Придите к нам за нашею травой
И семена ее с собой возьмите.
Когда же вы их у себя взрастите,
То к Богу славословий миллион
В честь Франции счастливой вознесите:
Там найден был пантагрюэлион.
Конец третьей книги героических деяний и речений доброго
Пантагрюэля
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53