Не знаю, что после этого будет с
цветком, - все зависит от того, насколько он вынослив к алкоголю и
снотворным: но лучше экспериментировать над растением, чем над собой.
Чтобы не возбуждать подозрений, отливаю в свой стакан виски из стакана
Райта и застываю в позе пьяного отупения.
- Этот дурак Оливер! Нашел время! Пристает с какими-то накладными.
Это говорит Райт. Он возвращается за столик, а с ним - упоительный
аромат сирени.
- Брось ты его, - рекомендую я и выпиваю свой стакан до дна. - Оливер
- мой друг, но он просто книжный червяк и больше ничего.
- Оливер - пигмей, - заявляет решительно Джон. - Он как раз из тех
людей, Питер... как раз из тех людей, которые готовы всю жизнь дремать за
прилавком... понимаешь, всю жизнь... за горсть медяков...
С этими словами сиреневый куст допивает свой стакан и велит Дейви
принести еще две порции.
Если мне не изменяет память, свою порцию я так и не могу допить -
такая дрема одолевает меня, и как я с ней ни борюсь, приходится в конце
концов заявить, что я иду спать.
Легко сказать "иду!". Я встаю из-за столика и с удивлением чувствую,
что ноги меня не слушаются, так что Райт вынужден взять меня под руку и
отвести в родную "Аризону".
- О, мистер Питер! О, мистер Райт! - восклицает добрая Дорис, когда
мы с Райтом, пошатываясь, входим в готиницу. - Что это вы? Среди бела
дня... да еще в будни...
- С кем не случается, дорогая Дорис, - бормочу я.
- Ему надо выспаться, и к утру все как рукой снимет, - говорит Райт:
сам он неожиданно протрезвел - должно быть, от чистого воздуха
Дрейк-стрит. - Может, ему надо чем-то помочь, - озабоченно говорит Дорис.
- Лучшее лекарство для него - сон, - авторитетно заявляет мой друг
Райт. - Уложим его в постель, больше ему ничего не надо.
- Что ж, вам лучше знать, - соглашается Дорис, которой действие виски
на человеческий организм известно только по скромным угощениям в моем
номере.
С большим трудом я кое-как поднимаюсь на свой этаж и добираюсь до
номера, но тут силы окончательно покидают меня, и Райту приходится с
материнской заботливостью - но без материнской нежности - положить меня на
кровать, после чего меня тут же одолевает глубокий сон. Но как он ни
крепок этот сон, я все же понимаю, что сиреневый куст ненадолго забегает
на кухню, потом возвращается, садится в кресло, выкуривает сигарету и
принимается энергично трясти меня за плечо. Убедившись, что я сплю
непробудным сном, он опять уходит в кухню, а через минуту вообще покидает
мой номер, заперев дверь снаружи на ключ, который потом просовывает под
дверь. Примерно в это же время я ощущаю запах газа.
Совсем легкий запах. Но при соответствующей насыщенности атмосферы он
может стать смертельным. Должно быть, Райт надеется на то обстоятельство,
что в старых зданиях, особенно в старых гостиницах, всегда слегка
попахивает газом. Да и время суток благоприятное: постояльцы "Аризоны" еще
не скоро вернутся в свои номера.
Только через полчаса, когда я уже давно встал и открыл форточку в
кухне (но газовый кран еще не закрыл), выясняется, что сообразительный
Джон дополнительно подстраховался.
- Что это ты, Дорис? - раздается на лестнице недовольный голос ее
брата. - Открыла кран в двадцать пятом номере, и весь коридор пропах
газом!
- Я не могла оставить кран открытым! - возражает Дорис.
- Как не могла, когда я только что его закрыл!
Они еще немного спорят о том, могла или нет Дорис забыть кран
открытым, потом уходят вниз. Значит, даже если кто-то и почувствует запах
газа, идущий из моего номера, ему найдется простое объяснение.
Я тихо открываю дверь и так же тихо спускаюсь по лестнице на первый
этаж. Вестибюль пуст, если не считать Дорис, которая сидит за столом
администратора и читает газету. Я тихонько зову ее, и когда она меня
замечает, делаю таинственный жест. Подавив привычное "О, мистер Питер!",
готовое сорваться с ее уст, моя добрая приятельница подходит ко мне, и я
веду ее в номер.
- Дорогая Дорис, этот тип хотел меня отравить! - торжественно заявляю
я, вводя ее в свои покои и демонстрируя открытый кран плиты.
Она машинально делает шаг к плите, но я останавливаю ее.
- Не надо, не трогайте! Я хочу, чтобы сохранились отпечатки его
пальцев на кране и следы ботинок на полу.
- Но ведь это - чистое убийство! - сокрушается Дорис.
- Мне тоже так кажется. И мистер Дрейк, наверное, будет того же
мнения. Вы знаете, ведь это ваш брат спас меня от верной смерти! Он что-то
громко говорил про открытый кран в соседнем номере, и я от его голоса
проснулся.
- О! Теперь я понимаю! - восклицает сообразительная Дорис и
прикрывает рот ладонью. - Он открыл и тот кран... чтобы ввести нас в
заблуждение... Я и говорю брату: видно, я совсем выжила из ума, оставила
кран открытым...
- Выжила из ума?.. Дорис, вы просто клевещете на себя!
- О, мистер Питер! - восклицает Дорис и тут же спохватывается: - А
как вам удалось так быстро протрезветь?
- Чтобы протрезветь, надо быть пьяным, милая Дорис, а я не был пьян.
Мне просто было плохо, кружилась голова. Этот тип чего-то мне насыпал в
виски, и мне стало плохо...
- Так я и думала. Увидев вас, я просто не поверила собственным
глазам. Среди бела дня... да еще в будни...
- Да, конечно. А теперь слушайте. Смотрите, не проговоритесь! Никому
ни слова! Если случайно зайдет Райт и будет спрашивать про меня, скажите,
что я сплю, и все. Остальное выяснится завтра, у Дрейка.
- Поняла, мистер Питер. Но все-таки вы закройте кран. Зачем газу
пропадать зря при нынешней дороговизне...
- Что это вы в такую рань, Питер? - без особого энтузиазма
осведомляется шеф, увидев меня в дверях кабинета. - Вам что, новые идеи
приходят в голову по ночам?
Рано утром Дрейк редко бывает в хорошем настроении, а рабочее
состояние приходит к нему после третьей дозы.
- Да нет, не идеи. Просто мне подумалось, что однажды вечером я могу
лечь спать и утром не проснуться...
- Ах, вы опять про эту песню... Крепко же она засела у вас в голове.
- Сэр, речь идет не о песне, а о реальной жизни. Вчера Райт хотел
меня отравить.
- Неужели он посмел? - вяло рычит Дрейк и с видом человека, готового
к самому худшему, идет к подвижному бару и хватает за горлышко бутылку
"Баллантайна".
- Да не тяните же! Рассказывайте!
Я кратко рассказываю о случившемся и перечисляю вещественные
доказательства. Времени на это уходит мало, что не мешает шефу принять две
дозы горючего, не тратя сил на возню со льдом и прочим.
Когда в кабинет вступает Ал, вызванный сигналом невидимого звонка,
Дрейк командует:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
цветком, - все зависит от того, насколько он вынослив к алкоголю и
снотворным: но лучше экспериментировать над растением, чем над собой.
Чтобы не возбуждать подозрений, отливаю в свой стакан виски из стакана
Райта и застываю в позе пьяного отупения.
- Этот дурак Оливер! Нашел время! Пристает с какими-то накладными.
Это говорит Райт. Он возвращается за столик, а с ним - упоительный
аромат сирени.
- Брось ты его, - рекомендую я и выпиваю свой стакан до дна. - Оливер
- мой друг, но он просто книжный червяк и больше ничего.
- Оливер - пигмей, - заявляет решительно Джон. - Он как раз из тех
людей, Питер... как раз из тех людей, которые готовы всю жизнь дремать за
прилавком... понимаешь, всю жизнь... за горсть медяков...
С этими словами сиреневый куст допивает свой стакан и велит Дейви
принести еще две порции.
Если мне не изменяет память, свою порцию я так и не могу допить -
такая дрема одолевает меня, и как я с ней ни борюсь, приходится в конце
концов заявить, что я иду спать.
Легко сказать "иду!". Я встаю из-за столика и с удивлением чувствую,
что ноги меня не слушаются, так что Райт вынужден взять меня под руку и
отвести в родную "Аризону".
- О, мистер Питер! О, мистер Райт! - восклицает добрая Дорис, когда
мы с Райтом, пошатываясь, входим в готиницу. - Что это вы? Среди бела
дня... да еще в будни...
- С кем не случается, дорогая Дорис, - бормочу я.
- Ему надо выспаться, и к утру все как рукой снимет, - говорит Райт:
сам он неожиданно протрезвел - должно быть, от чистого воздуха
Дрейк-стрит. - Может, ему надо чем-то помочь, - озабоченно говорит Дорис.
- Лучшее лекарство для него - сон, - авторитетно заявляет мой друг
Райт. - Уложим его в постель, больше ему ничего не надо.
- Что ж, вам лучше знать, - соглашается Дорис, которой действие виски
на человеческий организм известно только по скромным угощениям в моем
номере.
С большим трудом я кое-как поднимаюсь на свой этаж и добираюсь до
номера, но тут силы окончательно покидают меня, и Райту приходится с
материнской заботливостью - но без материнской нежности - положить меня на
кровать, после чего меня тут же одолевает глубокий сон. Но как он ни
крепок этот сон, я все же понимаю, что сиреневый куст ненадолго забегает
на кухню, потом возвращается, садится в кресло, выкуривает сигарету и
принимается энергично трясти меня за плечо. Убедившись, что я сплю
непробудным сном, он опять уходит в кухню, а через минуту вообще покидает
мой номер, заперев дверь снаружи на ключ, который потом просовывает под
дверь. Примерно в это же время я ощущаю запах газа.
Совсем легкий запах. Но при соответствующей насыщенности атмосферы он
может стать смертельным. Должно быть, Райт надеется на то обстоятельство,
что в старых зданиях, особенно в старых гостиницах, всегда слегка
попахивает газом. Да и время суток благоприятное: постояльцы "Аризоны" еще
не скоро вернутся в свои номера.
Только через полчаса, когда я уже давно встал и открыл форточку в
кухне (но газовый кран еще не закрыл), выясняется, что сообразительный
Джон дополнительно подстраховался.
- Что это ты, Дорис? - раздается на лестнице недовольный голос ее
брата. - Открыла кран в двадцать пятом номере, и весь коридор пропах
газом!
- Я не могла оставить кран открытым! - возражает Дорис.
- Как не могла, когда я только что его закрыл!
Они еще немного спорят о том, могла или нет Дорис забыть кран
открытым, потом уходят вниз. Значит, даже если кто-то и почувствует запах
газа, идущий из моего номера, ему найдется простое объяснение.
Я тихо открываю дверь и так же тихо спускаюсь по лестнице на первый
этаж. Вестибюль пуст, если не считать Дорис, которая сидит за столом
администратора и читает газету. Я тихонько зову ее, и когда она меня
замечает, делаю таинственный жест. Подавив привычное "О, мистер Питер!",
готовое сорваться с ее уст, моя добрая приятельница подходит ко мне, и я
веду ее в номер.
- Дорогая Дорис, этот тип хотел меня отравить! - торжественно заявляю
я, вводя ее в свои покои и демонстрируя открытый кран плиты.
Она машинально делает шаг к плите, но я останавливаю ее.
- Не надо, не трогайте! Я хочу, чтобы сохранились отпечатки его
пальцев на кране и следы ботинок на полу.
- Но ведь это - чистое убийство! - сокрушается Дорис.
- Мне тоже так кажется. И мистер Дрейк, наверное, будет того же
мнения. Вы знаете, ведь это ваш брат спас меня от верной смерти! Он что-то
громко говорил про открытый кран в соседнем номере, и я от его голоса
проснулся.
- О! Теперь я понимаю! - восклицает сообразительная Дорис и
прикрывает рот ладонью. - Он открыл и тот кран... чтобы ввести нас в
заблуждение... Я и говорю брату: видно, я совсем выжила из ума, оставила
кран открытым...
- Выжила из ума?.. Дорис, вы просто клевещете на себя!
- О, мистер Питер! - восклицает Дорис и тут же спохватывается: - А
как вам удалось так быстро протрезветь?
- Чтобы протрезветь, надо быть пьяным, милая Дорис, а я не был пьян.
Мне просто было плохо, кружилась голова. Этот тип чего-то мне насыпал в
виски, и мне стало плохо...
- Так я и думала. Увидев вас, я просто не поверила собственным
глазам. Среди бела дня... да еще в будни...
- Да, конечно. А теперь слушайте. Смотрите, не проговоритесь! Никому
ни слова! Если случайно зайдет Райт и будет спрашивать про меня, скажите,
что я сплю, и все. Остальное выяснится завтра, у Дрейка.
- Поняла, мистер Питер. Но все-таки вы закройте кран. Зачем газу
пропадать зря при нынешней дороговизне...
- Что это вы в такую рань, Питер? - без особого энтузиазма
осведомляется шеф, увидев меня в дверях кабинета. - Вам что, новые идеи
приходят в голову по ночам?
Рано утром Дрейк редко бывает в хорошем настроении, а рабочее
состояние приходит к нему после третьей дозы.
- Да нет, не идеи. Просто мне подумалось, что однажды вечером я могу
лечь спать и утром не проснуться...
- Ах, вы опять про эту песню... Крепко же она засела у вас в голове.
- Сэр, речь идет не о песне, а о реальной жизни. Вчера Райт хотел
меня отравить.
- Неужели он посмел? - вяло рычит Дрейк и с видом человека, готового
к самому худшему, идет к подвижному бару и хватает за горлышко бутылку
"Баллантайна".
- Да не тяните же! Рассказывайте!
Я кратко рассказываю о случившемся и перечисляю вещественные
доказательства. Времени на это уходит мало, что не мешает шефу принять две
дозы горючего, не тратя сил на возню со льдом и прочим.
Когда в кабинет вступает Ал, вызванный сигналом невидимого звонка,
Дрейк командует:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78