— Живой он! Живой! Дай мне Аллах таким живым быть, — гость достал платок и вытер вспотевший лоб. — А се-узу — земляки его, Седого твоего. Из одного мира, только из другой страны. Се-узу — примерно как суперагент переводится. Специальная подготовка, сверхшпионы… Это ещё с древности идёт. Они мне рассказывали, что их шейх, учитель, значит, говорил: «В мире может быть только сто один се-узу.» Самые лучшие считались в ОИРе и в Чосоне, Корее по-нашему, если я не ошибаюсь. Вот… Восемь се-узу нам дали и ещё двадцать два простых офицера. А Седой, получается, тоже се-узу. И классом выше. Что нам теперь в ОИРе сказать? Четырех Седой у Кардинала кончил. Из них трое — аристократы, из центра, корни к Рязанскому халифату уходят. И ещё…
Он посидел, помолчал, откинувшись в кресле, потом вновь взял пульт управления, принялся возиться с видиком и продолжил:
— Говоришь, убили мы друга твоего седого? Ну, ну… Вот тебе ещё привет от него. Лагерь у нас был такой… Неважно, где. В средней полосе. Вроде как шабашники в нём жили, а на самом деле гости из ОИРа с обстановкой знакомились, русский язык учили, обычаи. А шабашники работали, да. Накрыл их кто-то ракетами, я думаю, Седой… с тобой.
— Нет-нет-нет, — я завертел головой так, что чуть не вывернул шею, — первый раз слышу, клянусь.
— Не могу тебе это место показать, не сняли мы, гебешников там много набежало и военных. Да и ничего особенного там. Выжженная земля. Ну я понимаю, офицеры — ваши смертельные враги, но ведь вы там шабашников убили человек сорок. Они-то в чём виноваты? Простые мужики с Кавказа, на стройке работали.
Я подумал, что для Седого нет никакой разницы кого и сколько убивать. Но если с ним был отец, то как он все это допустил, он же гуманист у меня?
— А вот другой лагерь у нас в Средней Азии есть… был, так там видеокамеры стояли, записывать могли. Не густо, но записали.
На экране появилась картинка как из голливудского кинобоевика. С той только разницей, что здесь разобрать что-либо было абсолютно невозможно. Ночная темень, прожектора, проволока, мечущиеся фигуры, в том числе в милицейской форме, сполохи взрывов.
— Разница во времени, — продолжил добровольный комментатор, — три часа. Это же надо таким шустрым быть! У него что, личный самолёт сверхзвуковой? Или его кто-то через Дом таскает? А ну давай говори!
Пришёл гость явно как проситель, но горечь поражения, а главное — привычка командовать — изменили его поведение. Я же был настолько обескуражен, что не смел возразить. И выдумал настолько неправдоподобную историю, что даже через пять минут уже был не в состоянии её вспомнить. Опять Атлант, его брат, сват… Через четвёртый этаж вытащили Седого…
— Надоел ты мне, — племянник Кардинала перебил мои излияния. Где-то врёшь, где-то не врёшь. Мне не до того. Запоминай. Увидишь своего Седого — передашь: организации больше нет. Я ухожу от дел. Ухожу! Все. И без моей помощи мусульмане вас съедят. С нами бы все даже тише было бы, почти без насилия. Но зачем мне это? Я могу в месяц по миллиону делать. Зачем мне власть? Надоело. Передай Седому — ухожу. А вам и сто Седых не помогут.
Гость извлёк из видика кассету, покряхтел, посопел, словно старый дед, откашлялся вместо прощания и ушёл.
«Весь вечер на манеже, — подумал я, — все рассказал, — покаялся в грехах и отрёкся. Мавр сделал своё дело.» Голове было от чего пойти кругом. Во-первых, никто не давал гарантии, что все услышанное правда. Во-вторых, если правда, то получается, все меня подставляли. Кардинал — мафии, а родной отец вместе с Седым — Кардиналу. Просто Иванушка-дурачок какой-то. Своего "Я" ни на грош. В третьих…. а в-третьих, дурак — он дурак и есть. Вот хотя бы с четвёртым этажом. Кардинал кого-то в заложниках держал. Почему я, идиот, забыл о них? Мог ведь потребовать, чтобы отпустили. Да, я засомневался, что это отец таскает Седого и ассистирует ему в массовых убийствах. А что, если это и в самом деле кто-то с четвёртого этажа? Пытаются освободить своего заложника, либо мстят за его гибель. Интересная теория.
Долго ломал я голову над самыми разными загадками. А поздно вечером позвонил недавно найденный и тут же забытый в суматохе брат Борис и сообщил, что Михаил Ильич два дня назад бесследно исчез. Ещё один повод задуматься. Что я знал о застенчивом гении-неудачнике, которого племянник Кардинала пренебрежительно назвал «тараканом усатым»? Только то, что у него была псевдомилиция, но трактат о Доме не забрала, и тот достался племяннику Кардинала. А кому достался сам Михаил Ильич? И не убили ли его, как человека, знающего слишком много?
17. Жизнь прекрасна, но… удивительна.
Прошло три дня. Отец с Седым так и не объявились. Что непонятней всего — исчезла даже мать. Хорошо, если это отец спрятал её на время своих авантюр. Оставалось надеяться. А искать… Кого из жильцов Дома можно найти?
С Рутой я тоже не виделся. Идти к ней первому, после всей истории с похищением и освобождением, не хотелось. То ли чувство вины мешало, то ли какой-то дурацкий принцип. И она не шла. Ничего, не последний день живём…
Я побывал в Риме. Поборол опасение оказаться белой вороной в чужом непонятном городе. И был вознаграждён. Рим — лучшее в мире место для «белых ворон». Я выглядел банальным туристом, которые встречались здесь на каждом шагу. Да почему выглядел? Я БЫЛ туристом! А паспорт и виза — это уже вторично.
Рим меня восхитил. Я не собирался ограничиваться кратким знакомством. А своей очереди ждали Венеция, Милан, Флоренция… Да и не сошёлся свет клином на Италии! Мало ли в мире интересных мест!? Япония, Франция, Индия, Мексика… Господи, до чего странен же Атлант, обуздавший своё хобби государственной границей. Уж в Риме бы он нафотографировал…
Я настроился на самое подробное знакомство с земным шаром. Чуть позднее, получив понятие о странах и народах, можно было махнуть в другие варианты истории. А там, глядишь, если высшие этажи мне подчинятся, и во времени попутешествую, и дальше… Ни к чему делать кавалерийские наскоки на Пушкина. Если уж Дом обещает превратить мою жизнь в роскошное пиршество, то надо подобрать подходящее меню.
Но я не расставался с Ленинградом, возвращаясь в город для ночлега. С одной стороны ещё не набрался нахальства, чтобы устраиваться в отелях, с другой — надеялся на встречу с родителями и Рутой. А на четвёртый день римских каникул — «спёкся», замучила ностальгия. И после завтрака, начитавшись родных газет, решил прогуляться по Питеру.
Вышел я сразу на Невский рядом с Домом Книги, сам толком не зная, куда направиться. "Потолкаюсь среди очередей, у Казанского собора постою, послушаю ораторов, — думал я, — и надоест. Уж на что римский воздух ругают, а наш, похоже, ядовитей будет. Вон как «Икарусы» копоти поддают!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81