Я задумался, но вспомнить ничего не смог.
— Итак, — продолжал Моше, — с жильём разобрались… За помощью больше не обращайся, у тебя теперь Кнут есть. И скажи спасибо, что работал с нами. В Балтии или у рязанцев тебя бы живьём не отпустили.
Недалеко от кабинета меня с видом нашкодивших школьников ждали Йегуда и Рами. Они каким-то образом догадались о моих неприятностях и теперь наперебой извинялись за свою болтливость. Говорили, что они нечаянно, что их надо было предупредить, и тогда они ни словом не обмолвились бы про седые волосы.
— Успокойтесь, ребята, не пропаду, — убеждал я своих бывших телохранителей.
Потом меня осенило, и я предложил Рами и Йегуде уволиться с работы и отправиться в мой мир, чтобы работать у меня. К сожалению, оба отказались. При этом оба с грустью вспомнили увиденные фильмы, повздыхали: «Эх, если бы не семьи», — и распрощались. В очередной раз я остался один.
Вру. Где-то в недрах Дома меня поджидал Седой, который даже один стоил целой армии.
— Где тут у вас еда? — таким вопросом встретил меня доблестный рыцарь плаща и кинжала. — Немецкая полиция деньги экономит, кроме стакана воды ничего во рту не было.
— А не били? — спросил я по дороге на кухню.
— Не успели. Даже допросить толком не успели. Ну, главное они получили, картины. Почему ты картины не вытащил?
Вот те раз! Сказка про белого бычка какая-то.
Я покрыл стол горами хлеба и ветчины, налил себе и Седому кофе. Прихлёбывая ароматный горячий напиток и наблюдая за почти раблезианской атмосферой насыщения Седого, я принялся рассказывать.
Седой слушал и ел, почти как кот Васька из Крыловской басни.
— Пострадал из-за меня, значит, — подвёл он итог всей эпопее. — Не волнуйся, если надо, я тебе организую любую армию, наши мужики из Югославии за несколько марок кому угодно глотку перережут. Только не надо им говорить, что ты в интересах Израиля работаешь.
— Почему?
— Сам не понимаю, в чём дело, но в вашем мире какое-то странное отношение к евреям…
— Антисемитизм называется, — сказал я. — У вас этого нет, мне уже доложили.
— Да-да. Все верно. Невозможно работать, какое-то массовое помешательство. Примерно раз в неделю попадаются нам в Боснии убитые арабы или персы, а мужики все говорят, что против них сионисты воюют. Я даже перестал обращать внимание на эту глупость. А то ведь скажут, что агент сионистов.
— Вообще-то, я на Израиль не работаю, — заметил я. — Меня уволили.
— А на кого ты работаешь?
— Наверное, сам на себя. — Мне было наплевать на формальности. Какая-то сволочь подрядилась таскать в наш мир всякую дрянь, используя Дом. Прекратить это стало для меня делом чести, навязчивой идеей.
— Не жалей картины, Седой, — сказал я. — Заплачу тебе хорошо. Считай, что ты у меня теперь работаешь. Если я не исчезну внезапно, как мой отец, то всё будет нормально. Скажи, ты хочешь вернуться к себе в Новгородчину?
Седой задумался, но ненадолго.
— Я сам себя уже спрашивал об этом, — сказал он. — Когда ты рассказывал про наших, как они тебя поймали. И ждал всё время твоего вопроса. Но ты меня тогда не спросил, только сейчас. Понимаешь, разведка — дело очень тонкое. Человек, который отсутствовал четыре года неизвестно где, занимался неизвестно чем, да так, что ничего не проверить, — потерянный человек. Я не могу представить, что со мной там будет. Надиктую подробнейший отчёт о своей деятельности, о вашем мире. Потом ко мне прицепятся: почему я не захватил тебя? Проще всего, думаю, остаться тут у вас. Никаких старых долгов, никаких комплексов. Семьи у меня не было… Мир ваш выглядит довольно просто, я уже в нём ориентируюсь. Жизнь комфортабельней…
Седой почти убедил меня, что я живу в лучшем из миров. Закончить это благородное дело ему помешал зазвонивший телефон. Кто бы это мог быть на ночь глядя?
Звонил Семёнов.
— Вечер добрый, Серёжа, — сказал мой недавний мучитель. — Как дела?
— Более-менее, — услышать от сверхделового Семёнова пару слов «просто так» — настоящий подарок.
— Нашёл ты друга своего, Кирилла?
Я задумался, соврать или нет, потом решил не усложнять.
— Нашёл, рядом тут сидит у меня.
— Отлично! Отлично… Слушай, тут для тебя есть две новости. Хорошая и плохая. С какой начать?
— С плохой, конечно.
— У тебя непредвиденные расходы появились.
Я с облегчением вздохнул. Расходы меня уже давно не расстраивали. Но я, всё-таки, спросил, в чём дело.
— Нашли твоего чурку.
— Ну??? — насторожился я.
— Нашли в Москве, доложили мне. Я подрядил московский ОМОН, чтобы его для меня взяли. Не бесплатно, конечно. И ведь предупредил гадов, что мужик крутой. Не помогло. Три трупа у омоновцев, а чурка ушёл.
Я выругался. Седой посмотрел на меня с удивлением. Вот это плохие новости! А при чём тут дополнительные траты?
— Теперь с меня требуют отступного. По десять тысяч с головы. Семьям, начальству, туда-сюда…
— Слушай, гражданин начальник, а если я с тебя отступного потребую? И не тридцать тысяч, а побольше?
— За что? — обалдел от моей наглости Семёнов.
— За провал. Ты думаешь, ты Большого (так его называют) нашёл? Хрен тебе! Ты его спугнул, вот что ты сделал. Теперь, после твоих подвигов…
— Не-е-ет, — засмеялся, как заблеял, Семёнов, — я же тебе говорил, что у меня и хорошая новость есть. Он у нас на поводке. Ведут его наши ребята и даже знают, куда ведут. Мы его людей взяли, они нам напели про несколько хат. В четыре мы милицию послали, а пятую решили не трогать. Мужик этот, наверное, их повызванивал и теперь едет куда надо.
— В Москве?
— Ну… не совсем. Как насчёт денег?
— За адрес? А не много ли ты от меня хочешь? То ты мне за двадцать тысяч дал Кирюхин телефон без самого Кирюхи, я за ним потом всю Европу оббегал. — Забавно, с учётом картинной эпопеи я сказал почти правду. — Тут я тебе обещал полторы сотни тысяч — вынь и положь мне Большого.
— Тебе Большой нужен или экономия важна?
— Не понимаю.
— Буду я твоего Большого брать и, допустим, ещё раз облом получится. Ты деньги свои сбережёшь? Да. А Большого получишь? Нет.
— Что ты хочешь, в конце-то концов? — не выдержал я.
— Ты мне платишь, я тебя вывожу на последнюю его хату, и ты вместе с Кирюхой его берёшь. Ты же мне хвастался, какой Кирюха у тебя ушлый.
— По-моему, ты своими ребятами ещё больше хвастался.
— А мы от своих слов не отказываемся. Кирилл пускай в доме сидит, в засаде. А наши в оцеплении будут. Сам понимаешь, это тоже дело важное, если вырвется — так просто не найдём. Короче, время дорого. Бери Седова, бериденьги и дуй к нам. Поедем на машинах.
Белая обивка «Мерседеса» прекрасно гармонировала с белым цветом самой машины, но все вместе абсолютно не соответствовало моим представлениям, на чём должна ездить группа захвата. Или это мне с Седым такой почёт?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81