Среди них было и пухлое личное дело Лассена. Уолтон
завизировал его и, не читая, швырнул в бункер для бумаг, переправляемых в
архив. Придется полагаться на суждение Эглина. Лассен произвел впечатление
достаточно компетентного работника.
За досье Лассена оказался сценарий специальной телепрограммы,
посвященной памяти Фиц-Моэма. Уолтон откинулся на спинку кресла и стал
бегло его просматривать.
В основном программа состояла из обычных в таком случае цветастых
восхвалений. Перед его глазами прошли чередой основные этапы жизни и
великий свершений Фиц-Моэма, эту часть сценария он практически пропустил,
задержав внимание там, где на экране должен появиться исполняющий
обязанности директора Бюро Рой Уолтон.
С этим разделом программы он ознакомился куда с большим пристрастием.
Ему было далеко не все равно, какие слова вложил в его уста Перси.
11
Эта же речь вечером шла гладко, как по маслу... Если бы только не
одна деталь.
Программу, посвященную памяти директора Фиц-Моэма, Уолтон смотрел
дома, удобно расположившись на диване из упругого пенопласта с бокалом в
одной руке и текстом составленного Перси сценария в другой. Цветопередача
огромного телеэкрана, занимавшего почти половину стены, была настолько
естественной, что сам экран казался скорее окном в наполненный яркими
красками и непрестанным движением внешний мир.
Политическая и общественная карьера Фиц-Моэма была прослежена
обстоятельно и с огромной помпой и сопровождалась неумолкающим громом
фанфар, показом десятков трогательных сцен из его жизни и насыщенным
цветастыми оборотами текстом, который диктор за кадром произносил с
надрывом, ни на секунду не ослабевающим. Перси был мастером. Время от
времени кадры хроники перемежались цитатами из ставшей классической книги
Фиц-Моэма "Свободное пространство и благоразумие". В ткань повествования
естественно вплетались высокопарные речи тех или иных знаменитых
политических деятелей, занимавших высшие правительственные должности.
Патетическую речь произнес плут и ханжа Сэймур Лэнсон, президент
Соединенных Штатов. Номинально первое лицо в государстве, он был подлинным
художником лишь в одном - в искусстве толкать речи. Уолтон завороженно
слушал его трескотню. Да, в своей сфере Ли Перси - непревзойденный гений.
Чего-чего, а этого никак нельзя отрицать.
Наконец, почти уже в самом конце часовой программы, диктор объявил:
- Деятельность Бюро продолжается, хотя и погиб от рук наемного убийцы
его благородный создатель. Директор Фиц-Моэм наметил себе в преемники
совсем еще молодого человека, усвоившего идеалы ВЫНАСа. Мы не сомневаемся
в том, что Рой Уолтон продолжит осуществление благородной задачи, начатое
Фиц-Моэмом.
Во второй раз за сегодняшний день Уолтон узрел на видеоэкране свое
собственное лицо. Мельком глянул на текст, который держал в руках, и снова
поднял глаза на экран. Специалисты из команды Перси проделали поистине
изумительную работу. Уолтон на экране выглядел настолько реальным, что
настоящий Уолтон, развалившийся на диване в своей квартире, почти поверил,
что это он в самом деле сейчас произносит речь, хотя и доподлинно знал,
что она состряпана из отдельных разрозненных кадров и нескольких вырванных
из контекста фонем с характерным для него звучанием.
Речь была совершенно невинной и простодушной. Застенчивым голосом он
выразил благоговение, которое питает к покойному директору, надежду, что
ему удастся заполнить пустоту, которая образовалась в связи с безвременной
кончиной Фиц-Моэма, понимание священных задач, стоящих перед ВЫНАСом, и
желание оправдать высокое доверие, которое ему оказывается на столь
высокой должности. Продолжая слушать вполуха, Уолтон снова заглянул в
текст сценария. И ужаснулся, не найдя в тексте сценария тех слов, что
вдруг зазвучали с экрана. Он не помнил, чтобы такие строки попадались ему
на глаза при первом чтении, и теперь тоже никак не мог отыскать их в том
тексте сценария, который был у него перед глазами.
- Сегодня утром, - продолжал вещать с экрана псевдо-Уолтон, - мы
приняли сигналы из космоса! С борта сверхсветового космического корабля,
отправленного для обследования соседних с нами звездных систем чуть больше
года назад. Сообщение об этой экспедиции не было обнародовано до сих пор
по вполне понятным соображениям безопасности. И вот теперь, сегодня
вечером, я счастлив поделиться с вами огромной радостью, которую я
испытываю при мысли о том, что человечество наконец-то достигло далеких
звезд... Там нас ждет совершенно новый мир, пышущая жизнью, богатая
плодородными почвами планета, пригодная хоть завтра для освоения отважными
поселенцами!
В ужасе Уолтон уставился на экран. Его видеодвойник снова вернулся к
загодя подготовленному тексту, но Рой уже не мог его слушать.
Мысли его были всецело поглощены совершенно неслыханным своеволием со
стороны Перси. Разгласить столь тщательно охраняемую тайну, не согласовав
с ним, Роем Уолтоном, временно исполняющим обязанности директора Бюро! В
состоянии тупого транса Уолтон досмотрел программу до конца. Теперь его
интересовало только одно: какой будет реакция общественности, как только
до них дойдет во всей полноте значение только что услышанной новости.
Проснулся Уолтон в шесть утра, разбуженный мелодичным звоном
телефона. Испытывая крайнее раздражение, он резким движением утопил в
панель клавишу "Прием" и тут же отключил передающую камеру видеоустановки
в своей квартире, чтобы его собеседнику не видел сонного, помятого лица.
- Это Уолтон, - сердито бросил он в микрофон. - В чем дело?
На экране сформировалось изображение покрытого густым загаром лица
мужчины лет сорока пяти - сорока восьми, коренастого, с коротко
подстриженными волосами.
- Извините меня, шеф, что вытащил вас из постели в такую рань. С вами
говорит Мак-Леод.
Уолтон мгновенно стряхнул с себя последние остатки сна.
- Мак-Леод? Откуда вы говорите?
- Из Лонг-Айленда. Всего мгновением раньше вошел в здание аэропорта.
Всю ночь летел после посадки в Найроби.
- Надеюсь, посадка оказалась благополучной?
- Как нельзя лучше. Корабль на удивление послушен. Мак-Леод
обеспокоенно нахмурился. - Мне тут принесли утренний телефакс, пока я
завтракал. И мне ничего не оставалось другого, как прочесть речь, которую
вы произнесли вчера вечером.
- Вот как.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
завизировал его и, не читая, швырнул в бункер для бумаг, переправляемых в
архив. Придется полагаться на суждение Эглина. Лассен произвел впечатление
достаточно компетентного работника.
За досье Лассена оказался сценарий специальной телепрограммы,
посвященной памяти Фиц-Моэма. Уолтон откинулся на спинку кресла и стал
бегло его просматривать.
В основном программа состояла из обычных в таком случае цветастых
восхвалений. Перед его глазами прошли чередой основные этапы жизни и
великий свершений Фиц-Моэма, эту часть сценария он практически пропустил,
задержав внимание там, где на экране должен появиться исполняющий
обязанности директора Бюро Рой Уолтон.
С этим разделом программы он ознакомился куда с большим пристрастием.
Ему было далеко не все равно, какие слова вложил в его уста Перси.
11
Эта же речь вечером шла гладко, как по маслу... Если бы только не
одна деталь.
Программу, посвященную памяти директора Фиц-Моэма, Уолтон смотрел
дома, удобно расположившись на диване из упругого пенопласта с бокалом в
одной руке и текстом составленного Перси сценария в другой. Цветопередача
огромного телеэкрана, занимавшего почти половину стены, была настолько
естественной, что сам экран казался скорее окном в наполненный яркими
красками и непрестанным движением внешний мир.
Политическая и общественная карьера Фиц-Моэма была прослежена
обстоятельно и с огромной помпой и сопровождалась неумолкающим громом
фанфар, показом десятков трогательных сцен из его жизни и насыщенным
цветастыми оборотами текстом, который диктор за кадром произносил с
надрывом, ни на секунду не ослабевающим. Перси был мастером. Время от
времени кадры хроники перемежались цитатами из ставшей классической книги
Фиц-Моэма "Свободное пространство и благоразумие". В ткань повествования
естественно вплетались высокопарные речи тех или иных знаменитых
политических деятелей, занимавших высшие правительственные должности.
Патетическую речь произнес плут и ханжа Сэймур Лэнсон, президент
Соединенных Штатов. Номинально первое лицо в государстве, он был подлинным
художником лишь в одном - в искусстве толкать речи. Уолтон завороженно
слушал его трескотню. Да, в своей сфере Ли Перси - непревзойденный гений.
Чего-чего, а этого никак нельзя отрицать.
Наконец, почти уже в самом конце часовой программы, диктор объявил:
- Деятельность Бюро продолжается, хотя и погиб от рук наемного убийцы
его благородный создатель. Директор Фиц-Моэм наметил себе в преемники
совсем еще молодого человека, усвоившего идеалы ВЫНАСа. Мы не сомневаемся
в том, что Рой Уолтон продолжит осуществление благородной задачи, начатое
Фиц-Моэмом.
Во второй раз за сегодняшний день Уолтон узрел на видеоэкране свое
собственное лицо. Мельком глянул на текст, который держал в руках, и снова
поднял глаза на экран. Специалисты из команды Перси проделали поистине
изумительную работу. Уолтон на экране выглядел настолько реальным, что
настоящий Уолтон, развалившийся на диване в своей квартире, почти поверил,
что это он в самом деле сейчас произносит речь, хотя и доподлинно знал,
что она состряпана из отдельных разрозненных кадров и нескольких вырванных
из контекста фонем с характерным для него звучанием.
Речь была совершенно невинной и простодушной. Застенчивым голосом он
выразил благоговение, которое питает к покойному директору, надежду, что
ему удастся заполнить пустоту, которая образовалась в связи с безвременной
кончиной Фиц-Моэма, понимание священных задач, стоящих перед ВЫНАСом, и
желание оправдать высокое доверие, которое ему оказывается на столь
высокой должности. Продолжая слушать вполуха, Уолтон снова заглянул в
текст сценария. И ужаснулся, не найдя в тексте сценария тех слов, что
вдруг зазвучали с экрана. Он не помнил, чтобы такие строки попадались ему
на глаза при первом чтении, и теперь тоже никак не мог отыскать их в том
тексте сценария, который был у него перед глазами.
- Сегодня утром, - продолжал вещать с экрана псевдо-Уолтон, - мы
приняли сигналы из космоса! С борта сверхсветового космического корабля,
отправленного для обследования соседних с нами звездных систем чуть больше
года назад. Сообщение об этой экспедиции не было обнародовано до сих пор
по вполне понятным соображениям безопасности. И вот теперь, сегодня
вечером, я счастлив поделиться с вами огромной радостью, которую я
испытываю при мысли о том, что человечество наконец-то достигло далеких
звезд... Там нас ждет совершенно новый мир, пышущая жизнью, богатая
плодородными почвами планета, пригодная хоть завтра для освоения отважными
поселенцами!
В ужасе Уолтон уставился на экран. Его видеодвойник снова вернулся к
загодя подготовленному тексту, но Рой уже не мог его слушать.
Мысли его были всецело поглощены совершенно неслыханным своеволием со
стороны Перси. Разгласить столь тщательно охраняемую тайну, не согласовав
с ним, Роем Уолтоном, временно исполняющим обязанности директора Бюро! В
состоянии тупого транса Уолтон досмотрел программу до конца. Теперь его
интересовало только одно: какой будет реакция общественности, как только
до них дойдет во всей полноте значение только что услышанной новости.
Проснулся Уолтон в шесть утра, разбуженный мелодичным звоном
телефона. Испытывая крайнее раздражение, он резким движением утопил в
панель клавишу "Прием" и тут же отключил передающую камеру видеоустановки
в своей квартире, чтобы его собеседнику не видел сонного, помятого лица.
- Это Уолтон, - сердито бросил он в микрофон. - В чем дело?
На экране сформировалось изображение покрытого густым загаром лица
мужчины лет сорока пяти - сорока восьми, коренастого, с коротко
подстриженными волосами.
- Извините меня, шеф, что вытащил вас из постели в такую рань. С вами
говорит Мак-Леод.
Уолтон мгновенно стряхнул с себя последние остатки сна.
- Мак-Леод? Откуда вы говорите?
- Из Лонг-Айленда. Всего мгновением раньше вошел в здание аэропорта.
Всю ночь летел после посадки в Найроби.
- Надеюсь, посадка оказалась благополучной?
- Как нельзя лучше. Корабль на удивление послушен. Мак-Леод
обеспокоенно нахмурился. - Мне тут принесли утренний телефакс, пока я
завтракал. И мне ничего не оставалось другого, как прочесть речь, которую
вы произнесли вчера вечером.
- Вот как.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56