— Парень вот-вот бы упал. Он совершенно не умеет рассчитывать силы.
— Зачем же ты заставлял его гасить свечу?
— Я не заставлял, он сам вызвался. И потом, должен же я был его хоть чуть-чуть испытать?
— Ладно. Боюсь, уже нет смысла спорить. А давненько я здесь не был, — сказал Хагг, окидывая взглядом комнату.
— Я тоже.
— Неужели всё с тех пор так и стоит нетронутым?
— Ну почему же — нетронутым? — чуть обернулся тот. — Это же всё-таки мой дом. Я иногда ночую здесь. Храню кое-что. Бывает, что какие-нибудь снадобья готовлю. Яльмар, если приезжает, у меня случается гостит. Опять же, встречу есть где назначить… А вообще, ты прав, — вдруг неожиданно признал он, — я здесь стараюсь ничего не трогать. Сам же помнишь.
— Помню.
Помолчали. В обоих этот дом пробуждал слишком много воспоминаний. Когда же Золтан вновь заговорил, речь его пошла совсем о другом.
— Кто он?
Травник обернулся на уснувшего мальчишку.
— Фриц, — он на мгновение нахмурился. — Не знаю, как фамилия. Должно быть, что-то вроде «Брюннер» или «Бреннер». Он из Гаммельна.
— Ты его и в самом деле знаешь, или это он себе вообразил?
Травник хрустнул пальцами. Подбросил дров в камин.
— Была одна история, я тебе не рассказывал. Лет десять тому назад. Помнишь, мы с тобой впервые встретились? Я тогда ещё возился с драупниром. Так вот, ещё до этого я завернул однажды в Гаммельн…
— А, каша…
— К дьяволу кашу, я про крыс. Там были дети — два мальчишки и девчонка. Я тогда был молодой, горячий, не разобрался что к чему, взял, да и вытащил всех крыс из города. А оказалось, что это вроде как они их растравляли, эти трое.
— Как так? — опешил Золтан.
— Да вот так, — беззлобно огрызнулся тот. — Чуть-чуть таланта, игры-шмыгры, заговорки всякие, считалки, присказки, страшилки детские… Ну, вот и доигрались. А потом, наверное, понравилось им, что ли. Знаешь, — он повертел бутылку в руках, сделал большой глоток и передал её обратно Золтану. — Знаешь, они по-моему и сами толком не соображали, что творят. Думали наверное, что это всё им снится. Я, честно говоря, совсем про них забыл: лет-то сколько прошло…
— Они что же, умели колдовать?
— Не по одиночке, но втроём. Я никогда, ни до, ни после не слыхал ни о чём подобном. Сейчас уже и не вспомню. Мальчишки оба и впрямь как будто колдовали, не осознанно, а так… стихийно. А вот девчонка… Хм.
Он вдруг нахмурился, умолк и вновь уставился в огонь, сцепив пальцы в замок.
Золтан разломил лепёшку, открутил у курицы ногу и принялся жевать, время от времени задумчиво прихлёбывая из бутылки.
— Так значит, ты его всё-таки не помнишь, — сказал он, утолив первый голод.
— Трудно сказать. Вот ты вот: много ли ты сам сумеешь вспомнить детских лиц? Особенно тех, которые ты видел десять лет назад? Так и я. Это что-то, как огонь или текущая вода. Сегодня помню, завтра — не узнал. Впрочем, этого я кажется и впрямь могу узнать: он уже тогда был коротышкой.
— Фриц?
— Да, Фридрих. Коротышка Фриц. Девчонку звали Магда. Да, кажется, Магда. Вот третьего не помню. Помню только, будто бы он заикался. Но и всё.
— Да, — Золтан бросил на пол плащ, а сверху — одеяло, опустился рядом с травником, уселся поудобнее и протянул ноги к огню. — Надо же, как всё обернулось… Ты что, и впрямь возьмёшь его в ученики?
— Придётся, — он вздохнул. Взъерошил волосы. — Золтан, я не знаю. Мне кажется, я не готов. Поговорить бы с ним… Как-то это всё не вовремя. Лет сколько-то назад я пробовал взять одного парня в обучение. Ты помнишь, чем всё кончилось.
— Тил?
— Угу.
— Как не помнить! Кстати, где он?
Травник пожал плечами.
— Я не знаю, я его давно не видел. Ходит где-то, бедокурит. То и дело слышу о нём, то там, то сям. То ли правду, то ли выдумки.
— Молчал бы уж. Ты сам — наполовину выдумка.
— Дурак.
— Ехидна.
Они схватили друг друга за загривки, стукнулись лбами и тихо засмеялись.
Вино делало своё дело. Травником вдруг овладело странное настроение. Старый дом как будто помог ему повернуть время вспять. Жуга усмехнулся: «Повернуть время на время». Всё равно что реку отвести саму в себя, и чтоб текла по кругу. Конечно, не бывает, но…
Он огляделся. Снова ожили в памяти тогдашний Яльмар и Гертруда, Рик и Телли, вернулось на миг то время, когда он всё-таки решил обосноваться в городе. Показалось даже, что старик Рудольф материализовался в кресле вместо спящего мальчишки. Когда-то он считал те годы несчастливыми, теперь он временами даже тосковал о них. Зимняя полночь исчезла, осталась за стенами дома. Ему вдруг стало на всё наплевать.
— У тебя там только одна бутылка?
— Нет. А что?
— Доставай.
Когда количество пустых сосудов на столе увеличилось до четырёх, заботы нынешнего дня куда-то отступили, а все темы разговора как-то вдруг перемешались. Оба собеседника теперь говорили каждый о своём, нередко разом, перебивая друг друга бесконечными «А помнишь…», и одновременно шикали, когда вдруг повышали голоса, запоздало вспоминая о спящем в кресле мальчишке. Тот, однако, так и не проснулся. Огонь в камине жизнерадостно потрескивал. Сапоги у Золтана просохли, он стянул их и теперь сидел босиком, подставляя огню замёрзшие ноги.
— Стоп, — наконец сказал себе и Золтану Жуга, поймав себя на том, что пытается открутить последнюю ножку у последней половинки последней курицы. — Стоп, Золтан. Хватит. Славно посидели, но надо и мальчишке что-нибудь оставить. Сколько времени?
Как будто отвечая на его вопрос, часы на ратуше пробили два раза.
— Нам скоро выходить. Наверху есть кровать. Будет лучше, если мы чуток поспим.
— Дело, — буркнул Золтан, вытянулся на скамейке во весь рост и принялся разворачивать одеяло. — Только к шайтану кровать. Я лучше здесь вздремну, на лавочке, ты не возражаешь?
— Как угодно. Но предупреждаю: камин погаснет, будет холодно.
— Я подброшу.
Жуга поколебался.
— Тогда я тоже, пожалуй, лягу здесь. А то мало ли, что…
Несмотря на выпитое вино и усталость, Золтан некоторое время просто лежал, задумчиво разглядывая край каминной полки, весь изрезанный ножом, пока постепенно не сообразил, что эти вырезанные желобки и бороздки складываются во вполне опознаваемые знаки. Выглядело это так:
— Что это? — вслух спросил он.
— Где? — уже совсем было заснувший, травник поднял голову. Волосы его выглядели так, как будто он их не расчёсывал лет десять.
— Вон, на каминной полке. Вырезано.
— А, руны… — Жуга зевнул. — Не обращай внимания: это Яльмар вырезал по пьяни, когда последний раз ко мне заезжал.
— И что там написано?
— Это не имеет смысла. Просто пожелание. Магическая формула. Что-то вроде: «Олав я зовусь, и этими рунами творю волшбу на счастье».
Золтан снова вгляделся в каминную надпись.
— Какие-то они… запачканные чем-то, что ли.
— Кровь, — простодушно пояснил травник и повернулся на другой бок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
— Зачем же ты заставлял его гасить свечу?
— Я не заставлял, он сам вызвался. И потом, должен же я был его хоть чуть-чуть испытать?
— Ладно. Боюсь, уже нет смысла спорить. А давненько я здесь не был, — сказал Хагг, окидывая взглядом комнату.
— Я тоже.
— Неужели всё с тех пор так и стоит нетронутым?
— Ну почему же — нетронутым? — чуть обернулся тот. — Это же всё-таки мой дом. Я иногда ночую здесь. Храню кое-что. Бывает, что какие-нибудь снадобья готовлю. Яльмар, если приезжает, у меня случается гостит. Опять же, встречу есть где назначить… А вообще, ты прав, — вдруг неожиданно признал он, — я здесь стараюсь ничего не трогать. Сам же помнишь.
— Помню.
Помолчали. В обоих этот дом пробуждал слишком много воспоминаний. Когда же Золтан вновь заговорил, речь его пошла совсем о другом.
— Кто он?
Травник обернулся на уснувшего мальчишку.
— Фриц, — он на мгновение нахмурился. — Не знаю, как фамилия. Должно быть, что-то вроде «Брюннер» или «Бреннер». Он из Гаммельна.
— Ты его и в самом деле знаешь, или это он себе вообразил?
Травник хрустнул пальцами. Подбросил дров в камин.
— Была одна история, я тебе не рассказывал. Лет десять тому назад. Помнишь, мы с тобой впервые встретились? Я тогда ещё возился с драупниром. Так вот, ещё до этого я завернул однажды в Гаммельн…
— А, каша…
— К дьяволу кашу, я про крыс. Там были дети — два мальчишки и девчонка. Я тогда был молодой, горячий, не разобрался что к чему, взял, да и вытащил всех крыс из города. А оказалось, что это вроде как они их растравляли, эти трое.
— Как так? — опешил Золтан.
— Да вот так, — беззлобно огрызнулся тот. — Чуть-чуть таланта, игры-шмыгры, заговорки всякие, считалки, присказки, страшилки детские… Ну, вот и доигрались. А потом, наверное, понравилось им, что ли. Знаешь, — он повертел бутылку в руках, сделал большой глоток и передал её обратно Золтану. — Знаешь, они по-моему и сами толком не соображали, что творят. Думали наверное, что это всё им снится. Я, честно говоря, совсем про них забыл: лет-то сколько прошло…
— Они что же, умели колдовать?
— Не по одиночке, но втроём. Я никогда, ни до, ни после не слыхал ни о чём подобном. Сейчас уже и не вспомню. Мальчишки оба и впрямь как будто колдовали, не осознанно, а так… стихийно. А вот девчонка… Хм.
Он вдруг нахмурился, умолк и вновь уставился в огонь, сцепив пальцы в замок.
Золтан разломил лепёшку, открутил у курицы ногу и принялся жевать, время от времени задумчиво прихлёбывая из бутылки.
— Так значит, ты его всё-таки не помнишь, — сказал он, утолив первый голод.
— Трудно сказать. Вот ты вот: много ли ты сам сумеешь вспомнить детских лиц? Особенно тех, которые ты видел десять лет назад? Так и я. Это что-то, как огонь или текущая вода. Сегодня помню, завтра — не узнал. Впрочем, этого я кажется и впрямь могу узнать: он уже тогда был коротышкой.
— Фриц?
— Да, Фридрих. Коротышка Фриц. Девчонку звали Магда. Да, кажется, Магда. Вот третьего не помню. Помню только, будто бы он заикался. Но и всё.
— Да, — Золтан бросил на пол плащ, а сверху — одеяло, опустился рядом с травником, уселся поудобнее и протянул ноги к огню. — Надо же, как всё обернулось… Ты что, и впрямь возьмёшь его в ученики?
— Придётся, — он вздохнул. Взъерошил волосы. — Золтан, я не знаю. Мне кажется, я не готов. Поговорить бы с ним… Как-то это всё не вовремя. Лет сколько-то назад я пробовал взять одного парня в обучение. Ты помнишь, чем всё кончилось.
— Тил?
— Угу.
— Как не помнить! Кстати, где он?
Травник пожал плечами.
— Я не знаю, я его давно не видел. Ходит где-то, бедокурит. То и дело слышу о нём, то там, то сям. То ли правду, то ли выдумки.
— Молчал бы уж. Ты сам — наполовину выдумка.
— Дурак.
— Ехидна.
Они схватили друг друга за загривки, стукнулись лбами и тихо засмеялись.
Вино делало своё дело. Травником вдруг овладело странное настроение. Старый дом как будто помог ему повернуть время вспять. Жуга усмехнулся: «Повернуть время на время». Всё равно что реку отвести саму в себя, и чтоб текла по кругу. Конечно, не бывает, но…
Он огляделся. Снова ожили в памяти тогдашний Яльмар и Гертруда, Рик и Телли, вернулось на миг то время, когда он всё-таки решил обосноваться в городе. Показалось даже, что старик Рудольф материализовался в кресле вместо спящего мальчишки. Когда-то он считал те годы несчастливыми, теперь он временами даже тосковал о них. Зимняя полночь исчезла, осталась за стенами дома. Ему вдруг стало на всё наплевать.
— У тебя там только одна бутылка?
— Нет. А что?
— Доставай.
Когда количество пустых сосудов на столе увеличилось до четырёх, заботы нынешнего дня куда-то отступили, а все темы разговора как-то вдруг перемешались. Оба собеседника теперь говорили каждый о своём, нередко разом, перебивая друг друга бесконечными «А помнишь…», и одновременно шикали, когда вдруг повышали голоса, запоздало вспоминая о спящем в кресле мальчишке. Тот, однако, так и не проснулся. Огонь в камине жизнерадостно потрескивал. Сапоги у Золтана просохли, он стянул их и теперь сидел босиком, подставляя огню замёрзшие ноги.
— Стоп, — наконец сказал себе и Золтану Жуга, поймав себя на том, что пытается открутить последнюю ножку у последней половинки последней курицы. — Стоп, Золтан. Хватит. Славно посидели, но надо и мальчишке что-нибудь оставить. Сколько времени?
Как будто отвечая на его вопрос, часы на ратуше пробили два раза.
— Нам скоро выходить. Наверху есть кровать. Будет лучше, если мы чуток поспим.
— Дело, — буркнул Золтан, вытянулся на скамейке во весь рост и принялся разворачивать одеяло. — Только к шайтану кровать. Я лучше здесь вздремну, на лавочке, ты не возражаешь?
— Как угодно. Но предупреждаю: камин погаснет, будет холодно.
— Я подброшу.
Жуга поколебался.
— Тогда я тоже, пожалуй, лягу здесь. А то мало ли, что…
Несмотря на выпитое вино и усталость, Золтан некоторое время просто лежал, задумчиво разглядывая край каминной полки, весь изрезанный ножом, пока постепенно не сообразил, что эти вырезанные желобки и бороздки складываются во вполне опознаваемые знаки. Выглядело это так:
— Что это? — вслух спросил он.
— Где? — уже совсем было заснувший, травник поднял голову. Волосы его выглядели так, как будто он их не расчёсывал лет десять.
— Вон, на каминной полке. Вырезано.
— А, руны… — Жуга зевнул. — Не обращай внимания: это Яльмар вырезал по пьяни, когда последний раз ко мне заезжал.
— И что там написано?
— Это не имеет смысла. Просто пожелание. Магическая формула. Что-то вроде: «Олав я зовусь, и этими рунами творю волшбу на счастье».
Золтан снова вгляделся в каминную надпись.
— Какие-то они… запачканные чем-то, что ли.
— Кровь, — простодушно пояснил травник и повернулся на другой бок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120