Всякое
небрежение к этим качествам .в молодом человеке еще менее
простительно, чем жеманство. Оно свидетельствует о том, что
тебе безразлично, нравишься ты другим людям или нет, а для
других это просто оскорбительно. Один человек, видевший тебя
совсем недавно, рассказал мне, что ты неловок в своих движениях
и не следишь за собою: мне жаль, что это так; если все будет
продолжаться в том же духе и дальше, ты сам потом пожалеешь об
этом, но будет поздно.
Неуклюжесть очень отпугивает людей, полное пренебрежение к
одежде и к наружности вообще -- это дерзкий вызов существующим
обычаям и моде. Ты конечно помнишь м-ра *** и, разумеется,
помнишь, до чего он был неуклюж; уверяю тебя, это очень мешало
признать за ним его способности и достоинства, которые в конце
концов едва смогли уравновесить этот его недостаток, но не
больше. Многие из тех, кому я когда-то рекомендовал его,
отвечали мне, что, по их мнению, у человека этого не может быть
никаких способностей, иначе он не был бы так неловок, -- до
такой степени много значит, как я тебе уже говорил, в глазах
людей внешность.
Большое влияние на репутацию, слагающуюся в свете,
оказывают женщины, и человеку неловкому никогда не получить их
поддержки. А ведь. кстати сказать, их очень много, и мнения их
гораздо чаще подсчитываются, нежели просто кладутся на весы.
Поэтому тебе следует уделять внимание как одежде, так и
изяществу всех движений. По-видимому, в Лейпциге нет человека,
который бы действительно умел одеваться, обладал изящными
манерами и мог служить для тебя образцом того и Другого. И тем
не менее не пренебрегай ни тем, ни другим и следи за своим
костюмом и манерами, отправляясь ко двору, -- там это
необходимо, там-то ты и найдешь себе для того и другого хороших
учителей и хорошие примеры. Упражнения в верховой езде,
фехтовании и танцах выправят и облагородят твое тело, руки и
ноги и придадут тебе l'air d'un honnete homme41, если только у
тебя будет желание ее приобрести.
В заключение хочу, чтобы ты кое о чем подумал, чтобы ты
мог почувствовать, какое тебе выпало на долю счастье, -- иметь
человека, который настолько заинтересован тобой, что выведывает
твои недостатки, для того чтобы потом поставить тебя о них в
известность. Никто, кроме меня, не стал бы так стараться
разузнать их все, а потом исправить, сам-то ты ведь их, может
быть, и вовсе не знаешь: наше самолюбие плотной завесой
закрывает от нас наши проступки. Но когда ты слышишь о них от
меня, можешь быть уверен, что это голос человека, который, ради
тебя одного, хочет их исправления. И человека этого ты не
можешь заподозрить в пристрастии, ибо если он и пристрастен, то
только к тебе, и всем сердцем хочет, чтобы его отеческая забота
о тебе за короткое время сделала излишней всякую другую заботу,
разве что дружескую. Прощай.
Р. S. Прими мое сочувствие по поводу безвременной и
трагической смерти сладкозвучного Матцеля.
XXXVI
Милый мои мальчик,
Лондон, 26 июля ст. ст. 1748 г.
Есть две разновидности ума: одна из них никогда не даст
человеку сделаться сколько-нибудь значительным, а другая обычно
делает его смешным, иными словами, есть умы ленивые и умы
легкомысленные и пустые. Хочу надеяться, что твой не относится
ни к тем, ни к другим. Ум ленивый не дает себе труда ни во что
углубиться, первые же встретившиеся на его пути трудности (а
трудности неизбежны всюду, когда ты добиваешься чего-то
значительного или хочешь что-то значительное узнать) отбивают у
него охоту идти дальше; он успокаивается, довольствуется
легким, а следовательно поверхностным, знанием и более склонен
остаться глубоким невеждой, нежели затратить какие-то усилия на
постижение того, что глубоко. Таким людям многие вещи кажутся
невозможными, и порою они бывают даже в этом твердо убеждены,
тогда как на самом деле для человека настойчивого и
трудолюбивого невозможного почти нет. Им же все трудное кажется
неосуществимым, или во всяком случае они стараются думать, что
это так, для того чтобы оправдать свою лень. Сосредоточиться в
продолжение часа на чем-то одном -- для них задача чересчур
утомительная, они все воспринимают в свете первого впечатления,
никогда ничего не рассматривают всесторонне, короче говоря, они
ни во что не вдумываются. Это приводит к тому, что, когда им
приходится говорить о том или ином предмете с людьми, которые
предмет этот внимательно изучили, они только обнаруживают
невежество свое и леность и рискуют услышать в ответ слова,
способные их смутить. Поэтому не впадай в отчаяние,
столкнувшись с первыми трудностями, но contra audentior ito42 и
докапывайся до глубины всего того, что необходимо знать каждому
джентльмену.
Есть науки и искусства, имеющие отношение к определенным
профессиям; людям, которые не собираются этих профессий
приобретать, нет особенной надобности изучать их. Так,
например, фортификация и мореходство: тебе достаточно знать эти
науки поверхностно и в самой общей форме, а такого рода знания
можно почерпнуть из обыкновенного разговора, и тебе не придется
особенно о многом расспрашивать. Впрочем, фортификацию тебе,
может быть, и полезно было бы знать получше, так как многие
термины этой науки часто стали встречаться в повседневных
разговорах, и не стоит уподобляться маркизу де Маскарилю в "Les
preclettses ridicnies"43 Мольера, когда тот, услыхав об une
demie lune44, попадает впросак и восклицает "Ма foi, c'etait
bien une lune toute entiere"45. Но то, что каждому джентльмену
независимо от его профессии надлежит знать, он должен знать
хорошо и докапываться до самых больших глубин. Это прежде всего
языки, история и география, как древние, так и новые,
философия, логика, риторика; для тебя же особенно важны
конституция и гражданский и военный строй каждого европейского
государства. Надо сказать, что все это вместе взятое составляет
весьма обширный круг знаний, овладение которыми сопряжено с
известными трудностями и требует некоторых усилий; однако
человек деятельный и трудолюбивый все эти трудности преодолеет
и будет вознагражден с лихвой.
Человек же легкомысленный и пустой всегда бывает занят, но
без толку; мелочи кажутся ему вещами значительными, и свое
время и внимание, которые следует посвятить главному в жизни,
он растрачивает на пустяки. Такие люди самым серьезным образом
занимаются какими-нибудь безделушками, бабочками, раковинами,
насекомыми и т. п. Они вглядываются в одежду, а не в характеры
людей, в обществе которых проводят время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
небрежение к этим качествам .в молодом человеке еще менее
простительно, чем жеманство. Оно свидетельствует о том, что
тебе безразлично, нравишься ты другим людям или нет, а для
других это просто оскорбительно. Один человек, видевший тебя
совсем недавно, рассказал мне, что ты неловок в своих движениях
и не следишь за собою: мне жаль, что это так; если все будет
продолжаться в том же духе и дальше, ты сам потом пожалеешь об
этом, но будет поздно.
Неуклюжесть очень отпугивает людей, полное пренебрежение к
одежде и к наружности вообще -- это дерзкий вызов существующим
обычаям и моде. Ты конечно помнишь м-ра *** и, разумеется,
помнишь, до чего он был неуклюж; уверяю тебя, это очень мешало
признать за ним его способности и достоинства, которые в конце
концов едва смогли уравновесить этот его недостаток, но не
больше. Многие из тех, кому я когда-то рекомендовал его,
отвечали мне, что, по их мнению, у человека этого не может быть
никаких способностей, иначе он не был бы так неловок, -- до
такой степени много значит, как я тебе уже говорил, в глазах
людей внешность.
Большое влияние на репутацию, слагающуюся в свете,
оказывают женщины, и человеку неловкому никогда не получить их
поддержки. А ведь. кстати сказать, их очень много, и мнения их
гораздо чаще подсчитываются, нежели просто кладутся на весы.
Поэтому тебе следует уделять внимание как одежде, так и
изяществу всех движений. По-видимому, в Лейпциге нет человека,
который бы действительно умел одеваться, обладал изящными
манерами и мог служить для тебя образцом того и Другого. И тем
не менее не пренебрегай ни тем, ни другим и следи за своим
костюмом и манерами, отправляясь ко двору, -- там это
необходимо, там-то ты и найдешь себе для того и другого хороших
учителей и хорошие примеры. Упражнения в верховой езде,
фехтовании и танцах выправят и облагородят твое тело, руки и
ноги и придадут тебе l'air d'un honnete homme41, если только у
тебя будет желание ее приобрести.
В заключение хочу, чтобы ты кое о чем подумал, чтобы ты
мог почувствовать, какое тебе выпало на долю счастье, -- иметь
человека, который настолько заинтересован тобой, что выведывает
твои недостатки, для того чтобы потом поставить тебя о них в
известность. Никто, кроме меня, не стал бы так стараться
разузнать их все, а потом исправить, сам-то ты ведь их, может
быть, и вовсе не знаешь: наше самолюбие плотной завесой
закрывает от нас наши проступки. Но когда ты слышишь о них от
меня, можешь быть уверен, что это голос человека, который, ради
тебя одного, хочет их исправления. И человека этого ты не
можешь заподозрить в пристрастии, ибо если он и пристрастен, то
только к тебе, и всем сердцем хочет, чтобы его отеческая забота
о тебе за короткое время сделала излишней всякую другую заботу,
разве что дружескую. Прощай.
Р. S. Прими мое сочувствие по поводу безвременной и
трагической смерти сладкозвучного Матцеля.
XXXVI
Милый мои мальчик,
Лондон, 26 июля ст. ст. 1748 г.
Есть две разновидности ума: одна из них никогда не даст
человеку сделаться сколько-нибудь значительным, а другая обычно
делает его смешным, иными словами, есть умы ленивые и умы
легкомысленные и пустые. Хочу надеяться, что твой не относится
ни к тем, ни к другим. Ум ленивый не дает себе труда ни во что
углубиться, первые же встретившиеся на его пути трудности (а
трудности неизбежны всюду, когда ты добиваешься чего-то
значительного или хочешь что-то значительное узнать) отбивают у
него охоту идти дальше; он успокаивается, довольствуется
легким, а следовательно поверхностным, знанием и более склонен
остаться глубоким невеждой, нежели затратить какие-то усилия на
постижение того, что глубоко. Таким людям многие вещи кажутся
невозможными, и порою они бывают даже в этом твердо убеждены,
тогда как на самом деле для человека настойчивого и
трудолюбивого невозможного почти нет. Им же все трудное кажется
неосуществимым, или во всяком случае они стараются думать, что
это так, для того чтобы оправдать свою лень. Сосредоточиться в
продолжение часа на чем-то одном -- для них задача чересчур
утомительная, они все воспринимают в свете первого впечатления,
никогда ничего не рассматривают всесторонне, короче говоря, они
ни во что не вдумываются. Это приводит к тому, что, когда им
приходится говорить о том или ином предмете с людьми, которые
предмет этот внимательно изучили, они только обнаруживают
невежество свое и леность и рискуют услышать в ответ слова,
способные их смутить. Поэтому не впадай в отчаяние,
столкнувшись с первыми трудностями, но contra audentior ito42 и
докапывайся до глубины всего того, что необходимо знать каждому
джентльмену.
Есть науки и искусства, имеющие отношение к определенным
профессиям; людям, которые не собираются этих профессий
приобретать, нет особенной надобности изучать их. Так,
например, фортификация и мореходство: тебе достаточно знать эти
науки поверхностно и в самой общей форме, а такого рода знания
можно почерпнуть из обыкновенного разговора, и тебе не придется
особенно о многом расспрашивать. Впрочем, фортификацию тебе,
может быть, и полезно было бы знать получше, так как многие
термины этой науки часто стали встречаться в повседневных
разговорах, и не стоит уподобляться маркизу де Маскарилю в "Les
preclettses ridicnies"43 Мольера, когда тот, услыхав об une
demie lune44, попадает впросак и восклицает "Ма foi, c'etait
bien une lune toute entiere"45. Но то, что каждому джентльмену
независимо от его профессии надлежит знать, он должен знать
хорошо и докапываться до самых больших глубин. Это прежде всего
языки, история и география, как древние, так и новые,
философия, логика, риторика; для тебя же особенно важны
конституция и гражданский и военный строй каждого европейского
государства. Надо сказать, что все это вместе взятое составляет
весьма обширный круг знаний, овладение которыми сопряжено с
известными трудностями и требует некоторых усилий; однако
человек деятельный и трудолюбивый все эти трудности преодолеет
и будет вознагражден с лихвой.
Человек же легкомысленный и пустой всегда бывает занят, но
без толку; мелочи кажутся ему вещами значительными, и свое
время и внимание, которые следует посвятить главному в жизни,
он растрачивает на пустяки. Такие люди самым серьезным образом
занимаются какими-нибудь безделушками, бабочками, раковинами,
насекомыми и т. п. Они вглядываются в одежду, а не в характеры
людей, в обществе которых проводят время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106