Если ты будешь читать таким способом
полчаса в день, ты очень многого добьешься. Человек обычно
узнает, как ему лучше всего использовать свое время только
тогда, когда это время на исходе. Но если бы в твоем возрасте,
в самом начале жизни, люди только подумали о том, насколько оно
ценно, и каждую минуту свою отдали в рост, невозможно даже
представить себе, какие сокровища знаний и наслаждений скопила
бы им эта бережливость. С сожалением оглядываюсь я на крупную
сумму времени, которую я промотал в мои молодые годы, ничего не
узнав и ничем не насладившись. Подумай об этом, пока не поздно,
и умей насладиться каждым мгновением; век наслаждений обычно
короче века жизни, и поэтому человеку не следует ими
пренебрегать. Самая же долгая жизнь слишком коротка для знаний,
вот почему драгоценна каждая уходящая минута.
Удивительно, что с тех пор как ты уехал из Парижа, от тебя
нет никаких известий. Это письмо я пока еще адресую в
Страсбург, равно как и два предыдущих. Следующие я буду
адресовать на почту в Майнце, если до этого времени не получу
сведении, что ты уехал в другой город. Прощай. Помни les
attentions303: они должны служить тебе пропуском в хорошее
общество.
LXXX
Лондон, 29 сентября 1752 г.
Милый друг,
Для молодого человека, такого, как ты, самое важное, но
вместе с тем и самое трудное (знаю это по собственному опыту)
уметь вести себя благоразумно с теми, кто тебе неприятен. У вас
горячие страсти и ветреные головы; вы ненавидите всех тех, кто
не согласен с вашими взглядами, идет ли речь о честолюбии или о
любви, а в том и другом соперник -- это почти то же самое, что
враг. Когда вы встречаетесь с таким человеком, вы в лучшем
случае не можете скрыть свою холодность и бываете натянуты и
неловки, а подчас даже резки, вам непременно хочется нанести
ему какую-нибудь косвенную обиду. Все это неумно, ибо один
человек имеет такое же право добиваться должности или женщины,
как другой; в любви это крайне неосторожно: вы только портите
этим себе все дело, и в то время как вы оспариваете друг у
друга первенство, торжествует обычно третий. Согласен, что
положение это весьма тягостно: человек не может думать и
чувствовать иначе, чем привык, а ведь он всегда болезненно и
мучительно переживает, когда кто-то становится ему поперек
дороги и не дает добиться успеха при дворе или расположить к
себе женщину. Между тем надо быть достаточно благоразумным и
ловким, чтобы сдержать неприязнь, если причину ее устранить
нельзя. Оба претендента, когда они дуются друг на друга и
препираются между собой, этим только огорчают свою даму, тогда
как, если у одного из них хватает самообладания (чтобы он в это
время ни чувствовал в душе), чтобы стать с другим приветливым,
веселым и вежливым без всякой натянутости и аффектации, как
будто между ними нет и не было никакого соперничества, -- не
приходится сомневаться, что он больше понравится даме, а другой
будет чувствовать себя вдесятеро униженным и посрамленным: он
решит, что соперник его спокоен, потому что твердо уверен в
своей победе. И вот он начнет вести себя с дамой вызывающе,
осыпать ее упреками, и между ними мoжeт даже возникнуть ссора.
То же самое и в делах: тот, кто может лучше всего распоряжаться
чувствами своими и лицом, будет всегда иметь безмерные
преимущества над другим. Это то, что французы называют un
precede honnete et galant304 -- быть подчеркнуто вежливым с
человеком, с которым люди мелкие в подобном же случае обошлись
бы неприязненно или, может быть, даже грубо. Приведу тебе один
пример из моей собственной жизни, и, пожалуйста, вспомни о нем,
если сам попадешь когда-нибудь в подобное положение, а я
надеюсь, что когда-нибудь так оно и будет.
Когда я в 1744 году приехал в Гаагу, моей задачей было
незамедлительно вовлечь Нидерланды в войну и обусловить
количество войск, которое они должны поставить, и т. п.
Известный тебе аббат де ла Виль, представлявший там интересы
Франции, должен был не допустить, чтобы Нидерланды вступили в
войну. Мне сообщили об этом, и я, к огорчению своему, узнал,
что это человек способный, деятельный и умеющий настоять на
своем. Мы не могли увидеться ни у него, ни у меня, потому что
государи наши воевали друг с другом, но как только нам довелось
встретиться в третьем месте, я попросил, чтобы меня представили
ему, и сказал, что, хотя нам, как представителям враждующих
государств, и надлежит быть врагами, я льщу себя надеждой, что
мы тем не менее можем стать друзьями и еще кое-что в том же
роде, на что он ответил мне в столь же учтивой манере. Два дня
спустя я отправился рано утром ходатайствовать перед
амстердамскими депутатами и нашел там аббата де ла Виля,
который меня опередил. Тогда я обратился к депутатам и,
улыбаясь, сказал: "Je suis bien fache, messieurs, de trouver
mon ennemi avec vous; je le connais deja assez pour le
craindre: la partie n'est pas egale, mais je me fie a vos
propres interets contre les talents de mon ennemi; et au moins
si je n'ai pas eu le premier mot, j'aurai le dernier
aujourd'hui"305. Все улыбнулись, аббату понравился мой
комплимент и тон, каким были сказаны эти слова; он побыл еще
около четверти часа, а потом ушел, оставив меня с депутатами, с
которыми я продолжил свой разговор в таком же тоне, но на этот
раз уже совершенно серьезно, и сказал им, что явился только для
того, чтобы разъяснить им просто и четко их собственные
интересы, не прибегая ко всем тем приемам, которые понадобились
моему ДРУГУ" чтобы их обмануть. Я добился своего, а потом
продолжал применять свой precede306 против аббата и пользовался
тем, что мог легко и непринужденно общаться с ним, встречаясь
где-нибудь на стороне, чтобы при случае узнавать о его
намерениях.
Помни, что для джентльмена и человека талантливого есть
только два precedes: либо быть со своим врагом подчеркнуто
вежливым, либо сбивать его с ног. Если человек нарочито и
преднамеренно оскорбляет и грубо тебя унижает, ударь его, но
если он только задевает тебя, лучший способ отомстить -- это
быть изысканно вежливым с ним внешне и в то же время
противодействовать ему и возвращать его колкости, может быть
даже с процентами. Во всем этом нет ни предательства, ни
лицемерия; они имели бы место, если бы ты одновременно заверял
этого человека, что глубоко уважаешь его и питаешь к нему
дружеские чувства. Такое не только недопустимо, но в высшей
степени отвратительно. Все проявления вежливости почитаются
людьми только некоей данью существующему обычаю ради
спокойствия и удобства, чье agrement307 не должно нарушаться
никакой личной ревностью и неприязнью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
полчаса в день, ты очень многого добьешься. Человек обычно
узнает, как ему лучше всего использовать свое время только
тогда, когда это время на исходе. Но если бы в твоем возрасте,
в самом начале жизни, люди только подумали о том, насколько оно
ценно, и каждую минуту свою отдали в рост, невозможно даже
представить себе, какие сокровища знаний и наслаждений скопила
бы им эта бережливость. С сожалением оглядываюсь я на крупную
сумму времени, которую я промотал в мои молодые годы, ничего не
узнав и ничем не насладившись. Подумай об этом, пока не поздно,
и умей насладиться каждым мгновением; век наслаждений обычно
короче века жизни, и поэтому человеку не следует ими
пренебрегать. Самая же долгая жизнь слишком коротка для знаний,
вот почему драгоценна каждая уходящая минута.
Удивительно, что с тех пор как ты уехал из Парижа, от тебя
нет никаких известий. Это письмо я пока еще адресую в
Страсбург, равно как и два предыдущих. Следующие я буду
адресовать на почту в Майнце, если до этого времени не получу
сведении, что ты уехал в другой город. Прощай. Помни les
attentions303: они должны служить тебе пропуском в хорошее
общество.
LXXX
Лондон, 29 сентября 1752 г.
Милый друг,
Для молодого человека, такого, как ты, самое важное, но
вместе с тем и самое трудное (знаю это по собственному опыту)
уметь вести себя благоразумно с теми, кто тебе неприятен. У вас
горячие страсти и ветреные головы; вы ненавидите всех тех, кто
не согласен с вашими взглядами, идет ли речь о честолюбии или о
любви, а в том и другом соперник -- это почти то же самое, что
враг. Когда вы встречаетесь с таким человеком, вы в лучшем
случае не можете скрыть свою холодность и бываете натянуты и
неловки, а подчас даже резки, вам непременно хочется нанести
ему какую-нибудь косвенную обиду. Все это неумно, ибо один
человек имеет такое же право добиваться должности или женщины,
как другой; в любви это крайне неосторожно: вы только портите
этим себе все дело, и в то время как вы оспариваете друг у
друга первенство, торжествует обычно третий. Согласен, что
положение это весьма тягостно: человек не может думать и
чувствовать иначе, чем привык, а ведь он всегда болезненно и
мучительно переживает, когда кто-то становится ему поперек
дороги и не дает добиться успеха при дворе или расположить к
себе женщину. Между тем надо быть достаточно благоразумным и
ловким, чтобы сдержать неприязнь, если причину ее устранить
нельзя. Оба претендента, когда они дуются друг на друга и
препираются между собой, этим только огорчают свою даму, тогда
как, если у одного из них хватает самообладания (чтобы он в это
время ни чувствовал в душе), чтобы стать с другим приветливым,
веселым и вежливым без всякой натянутости и аффектации, как
будто между ними нет и не было никакого соперничества, -- не
приходится сомневаться, что он больше понравится даме, а другой
будет чувствовать себя вдесятеро униженным и посрамленным: он
решит, что соперник его спокоен, потому что твердо уверен в
своей победе. И вот он начнет вести себя с дамой вызывающе,
осыпать ее упреками, и между ними мoжeт даже возникнуть ссора.
То же самое и в делах: тот, кто может лучше всего распоряжаться
чувствами своими и лицом, будет всегда иметь безмерные
преимущества над другим. Это то, что французы называют un
precede honnete et galant304 -- быть подчеркнуто вежливым с
человеком, с которым люди мелкие в подобном же случае обошлись
бы неприязненно или, может быть, даже грубо. Приведу тебе один
пример из моей собственной жизни, и, пожалуйста, вспомни о нем,
если сам попадешь когда-нибудь в подобное положение, а я
надеюсь, что когда-нибудь так оно и будет.
Когда я в 1744 году приехал в Гаагу, моей задачей было
незамедлительно вовлечь Нидерланды в войну и обусловить
количество войск, которое они должны поставить, и т. п.
Известный тебе аббат де ла Виль, представлявший там интересы
Франции, должен был не допустить, чтобы Нидерланды вступили в
войну. Мне сообщили об этом, и я, к огорчению своему, узнал,
что это человек способный, деятельный и умеющий настоять на
своем. Мы не могли увидеться ни у него, ни у меня, потому что
государи наши воевали друг с другом, но как только нам довелось
встретиться в третьем месте, я попросил, чтобы меня представили
ему, и сказал, что, хотя нам, как представителям враждующих
государств, и надлежит быть врагами, я льщу себя надеждой, что
мы тем не менее можем стать друзьями и еще кое-что в том же
роде, на что он ответил мне в столь же учтивой манере. Два дня
спустя я отправился рано утром ходатайствовать перед
амстердамскими депутатами и нашел там аббата де ла Виля,
который меня опередил. Тогда я обратился к депутатам и,
улыбаясь, сказал: "Je suis bien fache, messieurs, de trouver
mon ennemi avec vous; je le connais deja assez pour le
craindre: la partie n'est pas egale, mais je me fie a vos
propres interets contre les talents de mon ennemi; et au moins
si je n'ai pas eu le premier mot, j'aurai le dernier
aujourd'hui"305. Все улыбнулись, аббату понравился мой
комплимент и тон, каким были сказаны эти слова; он побыл еще
около четверти часа, а потом ушел, оставив меня с депутатами, с
которыми я продолжил свой разговор в таком же тоне, но на этот
раз уже совершенно серьезно, и сказал им, что явился только для
того, чтобы разъяснить им просто и четко их собственные
интересы, не прибегая ко всем тем приемам, которые понадобились
моему ДРУГУ" чтобы их обмануть. Я добился своего, а потом
продолжал применять свой precede306 против аббата и пользовался
тем, что мог легко и непринужденно общаться с ним, встречаясь
где-нибудь на стороне, чтобы при случае узнавать о его
намерениях.
Помни, что для джентльмена и человека талантливого есть
только два precedes: либо быть со своим врагом подчеркнуто
вежливым, либо сбивать его с ног. Если человек нарочито и
преднамеренно оскорбляет и грубо тебя унижает, ударь его, но
если он только задевает тебя, лучший способ отомстить -- это
быть изысканно вежливым с ним внешне и в то же время
противодействовать ему и возвращать его колкости, может быть
даже с процентами. Во всем этом нет ни предательства, ни
лицемерия; они имели бы место, если бы ты одновременно заверял
этого человека, что глубоко уважаешь его и питаешь к нему
дружеские чувства. Такое не только недопустимо, но в высшей
степени отвратительно. Все проявления вежливости почитаются
людьми только некоей данью существующему обычаю ради
спокойствия и удобства, чье agrement307 не должно нарушаться
никакой личной ревностью и неприязнью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106