М-р Харт
сделает все от него зависящее, чтобы вооружить тебя против нее,
но единственное, что может сделать тебя неуязвимым, -- это твой
собственный здравый смысл и твоя решимость. Мне пишут, что
сейчас в Туринской академии много англичан, и боюсь, что именно
в этом и кроется для тебя самая большая опасность. Я не знаю,
кто эти люди, но я знаю, что чаще всего мои юные
соотечественники -- это парни неотесанные, что они ведут себя
за границей непристойно и до крайности ограничены и тупы,
особенно когда сходятся вместе. Дурной пример -- сам по себе
уже вещь достаточно опасная, но те, кто его подает, чаще всего
этим не ограничиваются: они начинают самым постыдным образом
уговаривать и зазывать тебя; если же им это не удается, то они
начинают тебя высмеивать, а для человека юного и неопытного
самое страшное -- это насмешка, и противостоять ей всего
труднее. Будь поэтому настороже и бойся этих батарей, которые
все будут направлены против тебя. Не для того тебя посылают за
границу, чтобы ты сходился там с английскими парнями, помни,
что, общаясь с ними, ты не приобретешь никаких глубоких знаний,
не усовершенствуешься в языках и, могу тебя в этом уверить, --
не научишься хорошим манерам. Я не хочу, чтобы у тебя
завязывались даже знакомства с этими людьми, а тем более то,
что сами они имеют наглость называть дружбой и что в
действительности является всего-навсего сговором и объединением
против порядочности и хороших манер. Обычно в характере молодых
людей есть некая уступчивость, склоняющая их соглашаться на
все, что от них хотят, некий mauvaise honte, который заставляет
их стесняться в чем-либо отказать, и в то же время известное
тщеславие, которому льстит возможность нравиться в обществе,
где они бывают, и блистать в нем. В хорошем обществе все эти
обстоятельства приводят к самым лучшим последствиям, в дурном
-- к самым худшим. Если бы все люди были наделены только своими
собственными пороками, то мало у кого их было бы столько,
сколько у этих. Что до меня, то я скорее готов был бы носить
платье с чужого плеча, чем пробавляться чужими пороками.
Надеюсь, что у тебя никогда никаких пороков не будет, но если
окажется, что без них никак не обойтись, то пусть по крайней
мере все это будут твои собственные, а не чужие. Пороки
заимствованные -- самые неприятные из всех и самые
непростительные.
Есть различные разряды пороков, равно как и добродетелей,
и, надо отдать должное моим соотечественникам, им обычно
присущи пороки самого низкого пошиба. Их ухаживание за
женщинами -- это постыдный разврат публичного дома, за которым
неизбежно следует возмездие: потеря здоровья и потеря доброго
имени. Трапезы их заканчиваются непробудным пьянством, диким
разгулом, они бьют стекла, ломают мебель и очень часто -- как
они, впрочем, того и заслужили -- ломают друг другу кости. Игра
для них не развлечение, а порочная страсть; поэтому они
предаются ей без всякой меры, разоряют своих товарищей или
из-за них разоряются сами. Так они ведут себя за границей, в
такой компании проводят там время, а потом приезжают домой,
нисколько не переменившись к лучшему, такими же глупыми и
неотесанными, какими мы привыкли их видеть каждый день, -- а
видим мы их только в парке и на улицах, потому что в хорошем
обществе их никогда нельзя встретить: они недостаточно
воспитаны, чтобы в него вступить, и у них нет никаких заслуг
для того, чтобы их там приняли. Им свойственны повадки конюхов
и лакеев, да и одеваются они тоже подстать тем и другим: ты
ведь верно видел их у нас на улицах: ходят они в грязных синих
кафтанах, в руках у них дубинки, а их ненапудренные жирные
волосы прикрыты огромными шляпами. Приобретя в результате всех
своих путешествий столь отменное изящество, они поднимают
скандалы в театрах, пьянствуют в тавернах, бьют там стекла, а
нередко и самих хозяев этих таверн. Это завсегдатаи публичных
домов, их пугала и вместе с тем и их жертвы. Эти несчастные
заблудшие люди думают, что они для всех -- свет в окошке, это
действительно свет, но так светится в темноте какая-нибудь
гнилушка.
Я совсем не хочу превращаться сейчас в старого резонера,
читающего проповеди на темы религии или морали: я уверен, что
ты не нуждаешься даже в самых лучших поучениях подобного рода,
но я даю тебе совет как друг, как человек, знающий светскую
жизнь. Я не хочу, чтобы ты в юные годы вел себя как старик,
напротив, мне хочется, чтобы ты вкусил все наслаждения, которые
указует разум и которые не переходят граней пристойного.
Поэтому я допущу, -- для того чтобы доказать тебе мою мысль,
ибо ни для чего другого этого допускать нельзя, -- что все
пороки, о которых я говорил, сами по себе совершенно безобидны,
но тем не менее, предаваясь им, люди опускаются, теряют
человеческий облик, превращаются в скотов; пороки мешают
человеку возвыситься в обществе, ибо опошляют его, делают весь
склад его ума и манеры настолько низкими, что человек этот уже
совершенно неспособен ни представлять собой что-то в высшем
свете, ни вершить большими делами.
Мне кажется, что всего сказанного, если к нему
присоединится еще твой собственный здравый смысл, будет
достаточно, чтобы вооружить тебя против соблазнов, приглашений
или подстрекательства к распутству, -- ибо искушением этого
назвать нельзя, -- со стороны таких вот несчастных молодых
людей. Вместе с тем, если они будут вовлекать тебя в свои
похождения, все, что ты должен сделать, -- это ответить
вежливым, но решительным отказом. Не вступай ни в какие споры
по поводу вопросов, которые сами по себе очевидны. Ты слишком
молод, чтобы переубедить этих людей и, надеюсь, слишком мудр
для того, чтобы дать себя переубедить. Избегай же не только
встреч с ними, но и всякой видимости последних, если ты хочешь,
чтобы тебя принимали в хорошем обществе. Людям ведь всегда
бывает не по себе, когда им приходится принимать человека,
приехавшего из города, где свирепствует чума, даже если вид у
него совершенно здоровый. У французов и у англичан есть
некоторые выражения, и как у них, так и у других народов есть
известные понятия, которые, осмелюсь сказать, совратили и
погубили немало юношей. Une honnete debauche, une jolie
debauche -- "веселый кутеж", "милое распутство". Не думай, что
под этим непременно разумеют распутство и разврат, -- вовсе
нет. Самое большее -- это случайные и единичные озорные
проделки, которые позволяют себе люди молодые и резвые в пику
скучным педантам и вообще людям робким.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
сделает все от него зависящее, чтобы вооружить тебя против нее,
но единственное, что может сделать тебя неуязвимым, -- это твой
собственный здравый смысл и твоя решимость. Мне пишут, что
сейчас в Туринской академии много англичан, и боюсь, что именно
в этом и кроется для тебя самая большая опасность. Я не знаю,
кто эти люди, но я знаю, что чаще всего мои юные
соотечественники -- это парни неотесанные, что они ведут себя
за границей непристойно и до крайности ограничены и тупы,
особенно когда сходятся вместе. Дурной пример -- сам по себе
уже вещь достаточно опасная, но те, кто его подает, чаще всего
этим не ограничиваются: они начинают самым постыдным образом
уговаривать и зазывать тебя; если же им это не удается, то они
начинают тебя высмеивать, а для человека юного и неопытного
самое страшное -- это насмешка, и противостоять ей всего
труднее. Будь поэтому настороже и бойся этих батарей, которые
все будут направлены против тебя. Не для того тебя посылают за
границу, чтобы ты сходился там с английскими парнями, помни,
что, общаясь с ними, ты не приобретешь никаких глубоких знаний,
не усовершенствуешься в языках и, могу тебя в этом уверить, --
не научишься хорошим манерам. Я не хочу, чтобы у тебя
завязывались даже знакомства с этими людьми, а тем более то,
что сами они имеют наглость называть дружбой и что в
действительности является всего-навсего сговором и объединением
против порядочности и хороших манер. Обычно в характере молодых
людей есть некая уступчивость, склоняющая их соглашаться на
все, что от них хотят, некий mauvaise honte, который заставляет
их стесняться в чем-либо отказать, и в то же время известное
тщеславие, которому льстит возможность нравиться в обществе,
где они бывают, и блистать в нем. В хорошем обществе все эти
обстоятельства приводят к самым лучшим последствиям, в дурном
-- к самым худшим. Если бы все люди были наделены только своими
собственными пороками, то мало у кого их было бы столько,
сколько у этих. Что до меня, то я скорее готов был бы носить
платье с чужого плеча, чем пробавляться чужими пороками.
Надеюсь, что у тебя никогда никаких пороков не будет, но если
окажется, что без них никак не обойтись, то пусть по крайней
мере все это будут твои собственные, а не чужие. Пороки
заимствованные -- самые неприятные из всех и самые
непростительные.
Есть различные разряды пороков, равно как и добродетелей,
и, надо отдать должное моим соотечественникам, им обычно
присущи пороки самого низкого пошиба. Их ухаживание за
женщинами -- это постыдный разврат публичного дома, за которым
неизбежно следует возмездие: потеря здоровья и потеря доброго
имени. Трапезы их заканчиваются непробудным пьянством, диким
разгулом, они бьют стекла, ломают мебель и очень часто -- как
они, впрочем, того и заслужили -- ломают друг другу кости. Игра
для них не развлечение, а порочная страсть; поэтому они
предаются ей без всякой меры, разоряют своих товарищей или
из-за них разоряются сами. Так они ведут себя за границей, в
такой компании проводят там время, а потом приезжают домой,
нисколько не переменившись к лучшему, такими же глупыми и
неотесанными, какими мы привыкли их видеть каждый день, -- а
видим мы их только в парке и на улицах, потому что в хорошем
обществе их никогда нельзя встретить: они недостаточно
воспитаны, чтобы в него вступить, и у них нет никаких заслуг
для того, чтобы их там приняли. Им свойственны повадки конюхов
и лакеев, да и одеваются они тоже подстать тем и другим: ты
ведь верно видел их у нас на улицах: ходят они в грязных синих
кафтанах, в руках у них дубинки, а их ненапудренные жирные
волосы прикрыты огромными шляпами. Приобретя в результате всех
своих путешествий столь отменное изящество, они поднимают
скандалы в театрах, пьянствуют в тавернах, бьют там стекла, а
нередко и самих хозяев этих таверн. Это завсегдатаи публичных
домов, их пугала и вместе с тем и их жертвы. Эти несчастные
заблудшие люди думают, что они для всех -- свет в окошке, это
действительно свет, но так светится в темноте какая-нибудь
гнилушка.
Я совсем не хочу превращаться сейчас в старого резонера,
читающего проповеди на темы религии или морали: я уверен, что
ты не нуждаешься даже в самых лучших поучениях подобного рода,
но я даю тебе совет как друг, как человек, знающий светскую
жизнь. Я не хочу, чтобы ты в юные годы вел себя как старик,
напротив, мне хочется, чтобы ты вкусил все наслаждения, которые
указует разум и которые не переходят граней пристойного.
Поэтому я допущу, -- для того чтобы доказать тебе мою мысль,
ибо ни для чего другого этого допускать нельзя, -- что все
пороки, о которых я говорил, сами по себе совершенно безобидны,
но тем не менее, предаваясь им, люди опускаются, теряют
человеческий облик, превращаются в скотов; пороки мешают
человеку возвыситься в обществе, ибо опошляют его, делают весь
склад его ума и манеры настолько низкими, что человек этот уже
совершенно неспособен ни представлять собой что-то в высшем
свете, ни вершить большими делами.
Мне кажется, что всего сказанного, если к нему
присоединится еще твой собственный здравый смысл, будет
достаточно, чтобы вооружить тебя против соблазнов, приглашений
или подстрекательства к распутству, -- ибо искушением этого
назвать нельзя, -- со стороны таких вот несчастных молодых
людей. Вместе с тем, если они будут вовлекать тебя в свои
похождения, все, что ты должен сделать, -- это ответить
вежливым, но решительным отказом. Не вступай ни в какие споры
по поводу вопросов, которые сами по себе очевидны. Ты слишком
молод, чтобы переубедить этих людей и, надеюсь, слишком мудр
для того, чтобы дать себя переубедить. Избегай же не только
встреч с ними, но и всякой видимости последних, если ты хочешь,
чтобы тебя принимали в хорошем обществе. Людям ведь всегда
бывает не по себе, когда им приходится принимать человека,
приехавшего из города, где свирепствует чума, даже если вид у
него совершенно здоровый. У французов и у англичан есть
некоторые выражения, и как у них, так и у других народов есть
известные понятия, которые, осмелюсь сказать, совратили и
погубили немало юношей. Une honnete debauche, une jolie
debauche -- "веселый кутеж", "милое распутство". Не думай, что
под этим непременно разумеют распутство и разврат, -- вовсе
нет. Самое большее -- это случайные и единичные озорные
проделки, которые позволяют себе люди молодые и резвые в пику
скучным педантам и вообще людям робким.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106