За день до исполнения приговора я пошел к Устранителю Неудобных Препятствии.
Я как и ты, явился в это уединенное место – вероятно, в том же ужасе, и в безнадежности, и в ярости на своих обидчиков, отчаявшийся и готовый на все.
Хитрость и злоба старого Устранителя не знали пределов, но он никогда не стал бы тратить свою энергию на расправу с тем, кто ему лично ничего не сделал, особенно если это не сулило ему никакой выгоды. Поэтому мне ничего не грозило – во всяком случае, на первых порах. Однако он любил поразвлечься и предоставил мне несколько часов блуждать по его лабиринту, пока не впустил сюда.
– Я никакого лабиринта не видел.
– Верно, не видел. И он не стеснялся показываться клиентам – в отличие от меня. Войдя наконец в эту комнату, я чуть было не припустил назад, но нужда пересилила ужас и отвращение. Заставив себя смотреть на него, я изложил ему свое дело и сказал, что готов заплатить любую цену.
Он сказал, что способен помочь мне, а взамен запросил с меня ребенка из мира смертных, срочно понадобившегося некоему знатному дому. Я, при всем своем безумном отчаянии, еще не дошел до того, чтобы отдавать дитя на муки и смерть, и потому потребовал, чтобы мне назвали причину, а также имя этого дома. Имени он не назвал, однако поклялся – помянув при этом такие силы, которые при ложной клятве лучше не поминать, – что ребенка в этой семье будут растить как родного и не причинят ему никакого вреда. После это подтвердилось, но в довольно жутком смысле.
Кое-что начинало складываться.
– Это был я, да? – спросил Тео. – Ты за это просил у матери прощения в том письме? – Но нет, это не помещалось в общую картину.
– Силы небесные, – проскрипел Дауд, – я еще понимаю, что ты путаешь латинские изречения, но хоть какая-то логика тебе доступна? Чему вас теперь в школе-то учат? – Фигура во мраке завозилась, и Тео, несмотря на странность обстановки, получил мимолетное представление о том, что такое ворчливый дед. – Думай своей головой, мальчик! Будь ты смертным ребенком, которого забрали у родителей, как бы ты ухитрился прожить всю свою жизнь в мире смертных? Есть в этом смысл или нет?
– Допустим, я ляпнул, не подумав, но ведь это все равно как-то со мной связано?
– Разумеется, связано – и ты скоро узнаешь как, если перебивать не будешь. – Дауд помолчал немного, собираясь с мыслями. – Итак, Устранитель заключил со мной сделку. Дав ту же страшную клятву, он пообещал мне: если я добуду ему смертного ребенка до того, как впервые взойдет солнце после моего возвращения, он поможет мне вернуться в Эльфландию, несмотря на эффект Клевера. Пообещал то, что никто больше, кроме него, вообще не считал возможным. Собственный его план был намного сложнее, но тогда я ничего об этом не знал.
Я ушел отсюда в свою последнюю эльфландскую ночь все таким же несчастным и почти безумным от горя, но у меня появилась надежда на то, что с любимой я расстанусь не навсегда. Вернувшись к себе в День, я собрал то немногое, что намеревался взять с собой...
– Ты с чемоданом, что ли, отправлялся в свое изгнание?
– А разве особа, пришедшая за тобой в твой мир, голой к тебе явилась? – с нескрываемым раздражением отозвался Дауд. – Разве ты сам не прихватил с собой мою тетрадь и то, что на тебе было надето? Разумеется, я мог взять кое-что. Не все сохраняет свой прежний вид, когда попадает в мир смертных, – легенды о золоте эльфов известны, думаю, даже твоему оболваненному телевидением поколению, – но несколько памяток я все-таки сохранил. О чем это я? Ах да. Итак, я собрал вещи, заключив свою дьявольскую сделку с Устранителем. Я отдаю ему ребенка, а он взамен тайно вернет меня в Эльфландию.
– Все-таки это ужасно, – вырвалось у Тео вопреки его намерению не перебивать больше Дауда.
– Что ужасно?
– Ребенка красть, вот что.
– Даже в том случае, если ему предстоит вырасти в знатной эльфийской семье? И он ни в чем не будет нуждаться?
– Ну хорошо, а о родителях его ты подумал? Спросил себя, что с ними будет, когда у них пропадет ребенок?
Дауд умолк, а когда заговорил снова, его гнев, к удивлению Тео, сменился унылым безразличием.
– Да, конечно. Я думал об этом. И понимал, что за такой короткий срок вряд ли найду ребенка, у которого родители садисты, алкоголики или там наркоманы – такого которого я мог бы украсть со спокойной совестью. Готовясь покинуть Эльфландию, я оказался перед страшной дилеммой. Если Устранитель заблуждается или лжет, я никогда больше не увижу мою Эрефину. Если он говорит правду, я смогу вернуть утраченное только ценою горя, причиненного кому-то другому.
«Не надо было соглашаться», – подумал Тео, но промолчал. Есть сделки, которые нельзя заключать ни под каким видом. И все-таки он испытывал некоторую жалость к тому, кто когда-то был Эйемоном Даудом. В былые времена Тео сам вытворял из-за любви разные идиотские штуки. Три холодные ночи подряд он спал в машине у дома своей бывшей подружки и мучил себя, наблюдая, как она уходит и приходит со своим новым парнем. Сознательно растравлял себя, воображая, что они делают, когда ложатся в постель. Он понимал, что любовь может довести до сумасшествия и даже до преступления, но есть же какие-то рамки. Должны быть.
– Но старый Устранитель, как выяснилось, был намного хитрее, чем я полагал. – В тихом голосе Дауда слышались отзвуки былого горя. – У него было много проектов, и он не собирался тратить такой редкостный случай ради одного-единственного. В ту же ночь, когда я лежал без сна, кто-то постучал в мою дверь. Дун в униформе – ты, думаю, с ними уже встречался – сказал, что приехал за мной. Я растерялся немного, но подумал, что это имеет какое-то отношение к нашему с Устранителем плану – что дун, возможно, опять отвезет меня к нему в гавань. Я оделся, сел в роскошный черный экипаж, и мы помчались по Новому Эревону.
Наш путь, однако, лежал не к Ису, а к центру города, в Вечер. Лишь у знакомого черного хода я понял, что меня зачем-то вызвали в дом Фиалки. Я уже бывал там – Фиалки принадлежали к семьям, которые относились к смертным если не дружественно, то терпимо.
Перед выходом из гаража охранники тщательно обыскали меня, и я впервые осознал, как обострились отношения между цветочными домами за время суда надо мной, – раньше я был занят только собой и ни на что другое не обращал внимания. Солдаты, наводнившие подворье, пребывали в полной боевой готовности, ожидая то ли штурма, то ли настоящей войны. На самом деле их, как оказалось, ждало поражение.
Дун-шофер передал меня молодому высокомерному эльфу из клана Фиалки. Тот, обращаясь со мной, как с корзиной грязного белья, препроводил меня во внутренние покои. Четверо огров обыскали меня еще раз и пропустили в библиотеку, где сидел глава семьи, Беллиус Фиалка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
Я как и ты, явился в это уединенное место – вероятно, в том же ужасе, и в безнадежности, и в ярости на своих обидчиков, отчаявшийся и готовый на все.
Хитрость и злоба старого Устранителя не знали пределов, но он никогда не стал бы тратить свою энергию на расправу с тем, кто ему лично ничего не сделал, особенно если это не сулило ему никакой выгоды. Поэтому мне ничего не грозило – во всяком случае, на первых порах. Однако он любил поразвлечься и предоставил мне несколько часов блуждать по его лабиринту, пока не впустил сюда.
– Я никакого лабиринта не видел.
– Верно, не видел. И он не стеснялся показываться клиентам – в отличие от меня. Войдя наконец в эту комнату, я чуть было не припустил назад, но нужда пересилила ужас и отвращение. Заставив себя смотреть на него, я изложил ему свое дело и сказал, что готов заплатить любую цену.
Он сказал, что способен помочь мне, а взамен запросил с меня ребенка из мира смертных, срочно понадобившегося некоему знатному дому. Я, при всем своем безумном отчаянии, еще не дошел до того, чтобы отдавать дитя на муки и смерть, и потому потребовал, чтобы мне назвали причину, а также имя этого дома. Имени он не назвал, однако поклялся – помянув при этом такие силы, которые при ложной клятве лучше не поминать, – что ребенка в этой семье будут растить как родного и не причинят ему никакого вреда. После это подтвердилось, но в довольно жутком смысле.
Кое-что начинало складываться.
– Это был я, да? – спросил Тео. – Ты за это просил у матери прощения в том письме? – Но нет, это не помещалось в общую картину.
– Силы небесные, – проскрипел Дауд, – я еще понимаю, что ты путаешь латинские изречения, но хоть какая-то логика тебе доступна? Чему вас теперь в школе-то учат? – Фигура во мраке завозилась, и Тео, несмотря на странность обстановки, получил мимолетное представление о том, что такое ворчливый дед. – Думай своей головой, мальчик! Будь ты смертным ребенком, которого забрали у родителей, как бы ты ухитрился прожить всю свою жизнь в мире смертных? Есть в этом смысл или нет?
– Допустим, я ляпнул, не подумав, но ведь это все равно как-то со мной связано?
– Разумеется, связано – и ты скоро узнаешь как, если перебивать не будешь. – Дауд помолчал немного, собираясь с мыслями. – Итак, Устранитель заключил со мной сделку. Дав ту же страшную клятву, он пообещал мне: если я добуду ему смертного ребенка до того, как впервые взойдет солнце после моего возвращения, он поможет мне вернуться в Эльфландию, несмотря на эффект Клевера. Пообещал то, что никто больше, кроме него, вообще не считал возможным. Собственный его план был намного сложнее, но тогда я ничего об этом не знал.
Я ушел отсюда в свою последнюю эльфландскую ночь все таким же несчастным и почти безумным от горя, но у меня появилась надежда на то, что с любимой я расстанусь не навсегда. Вернувшись к себе в День, я собрал то немногое, что намеревался взять с собой...
– Ты с чемоданом, что ли, отправлялся в свое изгнание?
– А разве особа, пришедшая за тобой в твой мир, голой к тебе явилась? – с нескрываемым раздражением отозвался Дауд. – Разве ты сам не прихватил с собой мою тетрадь и то, что на тебе было надето? Разумеется, я мог взять кое-что. Не все сохраняет свой прежний вид, когда попадает в мир смертных, – легенды о золоте эльфов известны, думаю, даже твоему оболваненному телевидением поколению, – но несколько памяток я все-таки сохранил. О чем это я? Ах да. Итак, я собрал вещи, заключив свою дьявольскую сделку с Устранителем. Я отдаю ему ребенка, а он взамен тайно вернет меня в Эльфландию.
– Все-таки это ужасно, – вырвалось у Тео вопреки его намерению не перебивать больше Дауда.
– Что ужасно?
– Ребенка красть, вот что.
– Даже в том случае, если ему предстоит вырасти в знатной эльфийской семье? И он ни в чем не будет нуждаться?
– Ну хорошо, а о родителях его ты подумал? Спросил себя, что с ними будет, когда у них пропадет ребенок?
Дауд умолк, а когда заговорил снова, его гнев, к удивлению Тео, сменился унылым безразличием.
– Да, конечно. Я думал об этом. И понимал, что за такой короткий срок вряд ли найду ребенка, у которого родители садисты, алкоголики или там наркоманы – такого которого я мог бы украсть со спокойной совестью. Готовясь покинуть Эльфландию, я оказался перед страшной дилеммой. Если Устранитель заблуждается или лжет, я никогда больше не увижу мою Эрефину. Если он говорит правду, я смогу вернуть утраченное только ценою горя, причиненного кому-то другому.
«Не надо было соглашаться», – подумал Тео, но промолчал. Есть сделки, которые нельзя заключать ни под каким видом. И все-таки он испытывал некоторую жалость к тому, кто когда-то был Эйемоном Даудом. В былые времена Тео сам вытворял из-за любви разные идиотские штуки. Три холодные ночи подряд он спал в машине у дома своей бывшей подружки и мучил себя, наблюдая, как она уходит и приходит со своим новым парнем. Сознательно растравлял себя, воображая, что они делают, когда ложатся в постель. Он понимал, что любовь может довести до сумасшествия и даже до преступления, но есть же какие-то рамки. Должны быть.
– Но старый Устранитель, как выяснилось, был намного хитрее, чем я полагал. – В тихом голосе Дауда слышались отзвуки былого горя. – У него было много проектов, и он не собирался тратить такой редкостный случай ради одного-единственного. В ту же ночь, когда я лежал без сна, кто-то постучал в мою дверь. Дун в униформе – ты, думаю, с ними уже встречался – сказал, что приехал за мной. Я растерялся немного, но подумал, что это имеет какое-то отношение к нашему с Устранителем плану – что дун, возможно, опять отвезет меня к нему в гавань. Я оделся, сел в роскошный черный экипаж, и мы помчались по Новому Эревону.
Наш путь, однако, лежал не к Ису, а к центру города, в Вечер. Лишь у знакомого черного хода я понял, что меня зачем-то вызвали в дом Фиалки. Я уже бывал там – Фиалки принадлежали к семьям, которые относились к смертным если не дружественно, то терпимо.
Перед выходом из гаража охранники тщательно обыскали меня, и я впервые осознал, как обострились отношения между цветочными домами за время суда надо мной, – раньше я был занят только собой и ни на что другое не обращал внимания. Солдаты, наводнившие подворье, пребывали в полной боевой готовности, ожидая то ли штурма, то ли настоящей войны. На самом деле их, как оказалось, ждало поражение.
Дун-шофер передал меня молодому высокомерному эльфу из клана Фиалки. Тот, обращаясь со мной, как с корзиной грязного белья, препроводил меня во внутренние покои. Четверо огров обыскали меня еще раз и пропустили в библиотеку, где сидел глава семьи, Беллиус Фиалка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182